Топот босых ног. Хриплое дыхание. Качающийся свет тоннельных ламп. Лязгающий гул механизмов, словно там, в темноте, ворочался чудовищно огромный и не слишком довольный зверь. Пронесло, подумал Макс. Зубы стучали. После того как схлынула волна адреналина, он снова начал мерзнуть. Лоб в холодной испарине. «Но как, черт возьми, я во все это вляпался?!» * * * Станция Звездная находилась в конце синей ветки, именно здесь коммунисты копали тоннель до Москвы. «Красный путь», как они его называют. Дебилы. «Но как меня занесло к этим дебилам?» Хороший вопрос. Просто замечательный вопрос. Макс забрался в комбинезон. Трясясь так, что зубы клацали, кое-как застегнулся. Обхватил себя руками, чтобы хоть немного согреться. Как его сюда занесло – Макс старался не думать. Планировалась обычная встреча: вошли, поговорили, вышли. А что в итоге? Он уже три недели здесь – машет киркой, таскает тачку, полезно проводит время. Вокруг Макса шумело и кашляло, кряхтело и всхлипывало, стучало зубами и тихо материлось трудновоспитуемое человеко-множество. Полсотни рук, полсотни ног. Голов, к сожалению, гораздо меньше. Макс слышал, что на некоторых станциях живут мутанты – но не особо в это верил. Интересно, сколько у них рук-ног, и по сколько голов на брата? – Как ты? – спросил он Убера. Скинхед ухмыльнулся. – Порядок, брат. Все по плану. Макс кивнул – с сомнением. На Сенной тоже сначала все шло «по плану», а потом завертелось. Если бы не предчувствие, не раз выручавшее Макса в подобных ситуациях, лежать бы ему рядом с толстяком. Но сначала он захотел отлить, просто не мог терпеть, а по возвращении услышал странные металлические щелчки – нападавшие пользовались самодельными глушителями из пластиковых бутылок. В дверную щель Макс увидел Бухгалтера, лежащего в луже крови. Макс не стал выяснять, что случилось. Он просто сбежал. Перед глазами до сих пор маячило удивленное лицо толстяка. Если бы не работорговцы, взявшие его, спящего, в тоннеле Сенная-Техноложка, Макс уже был бы дома. Глупо, глупо, глупо вышло! Но сегодня, дай подземный бог-идиот, все изменится. – Максим, простите, вы мне не поможете? – голос профессора вывел его из задумчивости. – Еще раз простите, что отвлекаю… Макс повернул голову. Профессор Лебедев – потомственный интеллигент, ай-кью ставить некуда. Каким-то чудом ему удалось выжить в метро – причем даже не на Техноложке, где ученым самое место, а на Достоевской – ныне заброшенной. И как его раньше никто не прибил? Или не продал в рабство? Впрочем, сейчас профессор здесь. А значит, его везение (как и везение Макса) закончилось. – Конечно, профессор. Что вы хотите? Лебедев положил на койку очки, пластиковые дужки обмотаны синей, почерневшей от времени, изолентой. Одно из стекол треснуло. – Подержите Сашика, пожалуйста. А то он вырывается, а я ему никак лямку не застегну. Макс кивнул. Белобрысому Сашику на самом деле было двадцать с лишним, но после электрошока и водных процедур – лечили «непослушание» – он подвинулся умом и застрял где-то в пятилетнем возрасте. Профессор за ним приглядывал. Возможно, это и позволяло старику оставаться бодрым и не впасть в уныние. – Сашик, стой спокойно, – сказал Лебедев строго. – Или дядя тебя заберет. Видишь этого дядю? Он страшный. Сашик захихикал. Макс в образе «страшного дяди» не произвел на него впечатления. Макс тяжело вздохнул. – Убер! – позвал он. – Убер! Скинхед повернул голову и с усилием растянул губы в улыбке. Увидев эту улыбку, Макс понял, что худшее еще впереди. Но на Сашика это подействовало гипнотически – он замер. И профессору все-таки удалось застегнуть на нем комбинезон. – Готово, – сказал Лебедев. – Спасибо вам… ээ… молодой человек. Он почему-то избегал называть Убера по имени. – Нет… проблем… – скинхед перевел дыхание: –…проф. Обращайтесь. Макс прислушался. ВООООУ. Это стонали тоннели в перегоне Звездная-Московская. Характерный низкий рокот. Даже приглушенный, этот звук действовал на нервы. Макс повел плечами. Людей он не боялся – совсем, каждый человек может быть вскрыт, как консервная банка – и буквально, физически, и на уровне психологии. Макс давно убедился, что его воля заточена лучше и бьет точнее, чем воля обычного человека. Макс, человек-открывалка. А может, все дело в природной агрессивности… Некогда существовала дурацкая теория, что от группы крови зависит характер человека, его психическая сила. Так вот, первая группа – это хищники. Агрессивные, усваивают лучше всего мясо. Люди с первой группой крови появились на земле раньше остальных. Они самые первобытные. Таких даже вирус или грязная вода хрен свалит. Вторая группа уже может быть собирателями. Корешки, грибы, травка. И так далее. Самая незащищенная – четвертая группа. Городские жители. Зато через одного гении и интеллектуалы. Но обладатели первой группы крови легко могут ими управлять – за счет агрессии и уверенности в себе. Особенно в условиях, когда приходится выживать на подножном корме… Макс помотал головой. Потом вспомнил лицо придурка, что толкнул его в сортире. И вдруг почувствовал в ладонях знакомый зуд. Сердце билось ускоренно, дыхание учащенное. Бух, бух, бух. От адреналина горели щеки. Наверное, у меня тоже первая группа крови, решил Макс. «А еще я бы мог свалить Хунту. Вдвоем с Убером мы бы его точно сделали». – Вот блин, – чей-то голос. Макс заморгал. И снова оказался в душной бетонной коробке палаты. Двухъярусные железные кровати. Трудновоспитуемые, толкаясь и потея, заправляли койки, натягивали одеяла до скрипа (не дай бог Хунта найдет складочку) и приводили себя в порядок. Кстати… Макс оглянулся. А где Убер? Скинхед сидел на полу рядом с койкой и держался за голову – лицо белое, как бумага. Иногда скинхед принимался скрипеть зубами и раскачиваться. Макс вспомнил изуродованный шрамами затылок Убера и передернулся. Как он вообще выжил? С такими травмами? Убер почувствовал его взгляд и поднял голову. Белки глаз красные, страшные. – Живой, брат? – спросил Макс. – Ага. Не… обращай внимания… Я в порядке. – Сомневаюсь. Убер обхватил ладонями железные столбики кровати, стиснул – пальцы побелели, и начал подниматься. Встал. Посмотрел на Лебедева. – Профессор, – сказал он через силу, – вы образованный человек… Как называется усилие, от которого мозг болит? Лебедев оторвался от Сашика, поднял брови – седые. – Удар в челюсть вы имеете в виду, молодой человек? Убер, несмотря на изуродованное страданием лицо, засмеялся: – Ну, и шуточки у вас, профессор! – Что вы, – сказал Лебедев растерянно. – Я… я вовсе и не думал шутить. Простите. Убер замолчал, лицо вытянулось – теперь уже не от боли. – Вы уникальный человек, профессор. Я серьезно говорю. Я с вас балдею. * * * Вскоре их подняли «нянечки» и повели строиться. Это называлось «поверкой». Группу выстроили в межтоннельной сбойке. Традиция. Воспитатели тут носили пижонские белые халаты, а «нянечки» по-простому – что удобней, то и носили. Хунта нависал над низкорослыми воспитателями, как темный засаленный утес. – Трудновоспитуемый Убер! – начал читать воспитатель. – Я! – отчеканил скинхед. Макс почувствовал нотки издевки за внешней четкостью ответа.