6 Портовый город Гарабули, Ливия 14:00 Нора просто сказала Майе, что папа чуть позже присоединится к ним, и девочка, глядя в побледневшее лицо матери, сделала вид, будто поверила. Феруз ждал их возле кафе, которое они покинули только сегодня утром. Истекая потом, он залпом запил обжигающий чай стаканом холодной воды, едва не захлебнулся и отдышался, дважды некрасиво рыгнув. У его ног стоял набитый до краев распухший пластиковый пакет. Нора присоединила к своему смартфону пару наушников, вставила их в Майины ушки и включила «A vava inouva» — песенку, которая убаюкивала ее дочку в детстве. — У вас ужасное лицо, — встревожился Феруз. Нора не отреагировала. — Я получил подтверждение, — продолжал он. — Отплытие вечером, с заходом солнца. Военный «Зодиак» из излишков ливийской армии вместимостью двести человек. — Так много? — забеспокоилась Нора. — Это минимум. Они максимально нагрузят его. Как для всех рейсов. Рассчитывайте скорее на триста пассажиров. Места стоят дороже золота — места стоят крови. При этих словах Нора поспешила убедиться, что дочка не обращает на них внимания. — Кстати. Во сколько нам обойдутся два места менее чем за сутки? — недоверчиво спросила она. Тяжело взмахнув рукой, Феруз заказал еще стакан воды. — Как я вам уже сказал, вы заменяете афганскую семью, так что это будет стоить не дороже, чем было оговорено. Две тысячи за вас и тысячу за малышку. Прибавьте проезд по дорогам Европы до Кале. Следует учитывать дополнительные две тысячи на человека. Всего семь тысяч долларов. Все оплачивается заранее, хотя мне такая идея не по душе. У Норы при себе было чуть меньше девяти тысяч долларов. Адам полностью опустошил свои счета, продал все, что можно, разумеется, за четверть цены, потому что нет ничего хуже, чем делать что-то в спешке и вынужденно. Казалось, Нора колеблется. — Вы уверены в этих «Джунглях»? Они еще существуют хотя бы? И там действительно охраняют женщин и детей? — Если Франция больше не принимает военных беженцев, тогда, думаю, надеяться не на что. Но вы ведь и сами тоже видели этот лагерь в Интернете, тогда почему вы сомневаетесь? Успокойтесь. А у меня для вас кое-что есть… Он ногой придвинул к себе стоявший под столом пластиковый пакет. И достал оттуда два спасательных жилета, две плоских фляги, с десяток энергетических шоколадных батончиков, пластиковую сумочку для паспортов и денег, чтобы надеть на талию, и еще одну непромокаемую сумочку на шею — для мобильного телефона. — У нас и так уже полные чемоданы, — возразила Нора. — В любом случае у вас один лишний, а другой придется наполовину освободить. — Это невозможно! В них все, что осталось от нашей прежней жизни. От удивления Феруз перешел на «ты» и даже этого не заметил. — Не будь дурой. Вот она, твоя жизнь, рядом с тобой, слушает музыку. Чем легче ты будешь, тем лучше, поверь мне. А теперь иди в туалет и произведи отбор. Я возьму себе то, что ты оставишь, это возместит мне расходы на жилеты и шоколадки. Поторапливайся, я присмотрю за малышкой. Перед зеркалом в туалете Нора залилась слезами. Все-таки стакан наполовину полон: Адам написал ей эсэмэску. Значит, он жив и может свободно действовать. Стакан наполовину пуст: он просил не ждать его и отправляться в Англию к ее двоюродному брату, как будто сам уже не может к ним присоединиться. Она прекратила сравнивать стаканы и стала думать только о Майе. Избавившись от воспоминаний и одежды, она вернулась и снова уселась за столик, где ее ждал Феруз. — Твоя малышка что, больна? Она кашляет и уж очень бледненькая. — Пройдет. — Знаешь, это не слишком разумная идея — пуститься в такое плаванье, если ты болен. — Она выдержит. — Убеждать следует не меня. Ты только представь, а что, если она заразит других и все раскашляются. Не так-то просто пересекать Европу с группой беженцев, которые и без того на грани взрыва. Это повод отказаться взять вас на борт. — Говорю же, она выдержит. И мы будем тише воды ниже травы. — Тебе решать. Если ты готова отправиться в путь вечером, мне остается только познакомить тебя с перевозчиками. Нора решила опередить события: — А сколько я вам за это должна? Феруз промокнул лоб, убрал платок, который, наверное, не успевал высохнуть, и с улыбкой погладил Майю по волосам. — Вам предстоит долгий путь до Англии. И если ты едешь одна с дочкой, это еще опаснее. Попридержи деньги. И береги себя. Норе, которая так сомневалась в нем, теперь с трудом удалось удержаться, чтобы не обнять его. Малышка Майя оказалась более эмоциональной и на выходе из кафе запечатлела на влажной щеке Феруза поцелуй. 7 Дамаск, Сирия Военный аэродром Металлические боковые ворота высотой около десяти метров теперь были широко раскрыты. В такой ситуации Адам, разумеется, подумал о смерти. Он не предполагал встретить ее лично, собственной персоной присутствующей в ангаре, подобно этому чумному запаху крови, плоти, разложения и выпачканной экскрементами одежды. Перед ним на огромном пластиковом полотнище простирались ровные ряды тел — почти три сотни трупов с серой кожей, изуродованными лицами и в противоестественных позах. Светило солнце, и верхняя застекленная часть ангара пропускала его лучи к земле, которая аккумулировала тепло. Поэтому внутри было на десять градусов больше, чем снаружи. От этого вонь становилась еще более нестерпимой. — Обычно их сдают на хранение в морг, в военный госпиталь Меззе, — прокладывая тропу между телами, пояснил шедший впереди солдат. — Но он переполнен. — Это сирийские военные? — спросил Адам. — Нет, капитан. Гражданские. Исключительно гражданские. Предатели. Мимо прошел фотограф, опустился на колени перед одним трупом и сделал серию снимков. Солдат кивнул в его сторону: — Он и есть ваше задание. Фотограф. Надо следить за ним и забирать каждую отснятую пленку. Генерал Хадур вернется к вечеру. Он сказал, что вы его новое доверенное лицо. Адам не стал спрашивать, что приключилось с его предшественником. — А мои личные вещи? — поинтересовался он. — Приказ генерала. Оружие вам не потребуется. А мобильные телефоны запрещены. Отсюда можно вынести только пленки. Пойдемте, я вас познакомлю. При их приближении фотограф поднялся с колен и обратился к капитану Саркису с уставным приветствием. Воспользовавшись этим ритуалом, солдат их покинул. — Мое почтение, капитан. Воздух был непригоден для дыхания, и овладевшая Адамом тошнота не осталась незамеченной. — Мне бы очень хотелось сказать вам, капитан, что вы привыкнете. Но это не так, здешний запах будет преследовать вас даже дома. Адам не раздумывая протянул ему руку. Его поступок удивил фотографа, который помедлил, прежде чем протянуть свою. — Адам. Будешь обращаться ко мне «капитан» только при начальстве. — Как прикажете. А я Самир. Двухместный самолет и вертолет были подвешены на металлическую переборку, чтобы освободить пространство для человеческой плоти, занимавшей каждый сантиметр ангара. — Самир, я никак не уразумею, что это. — Это утешает. Прежде чем начать объяснения, фотограф шагнул к следующему трупу. — Каждое утро сюда доставляют тела гражданских заключенных. Сначала их было с десяток в день, но в последние недели наблюдается заметное увеличение. Сегодня мы получили тела из госпиталя в Меззе, где полагается хранить трупы, но там больше нет места, поэтому здесь их теперь сотни. Нам понадобятся весь день и добрая часть ночи.