Это было не совсем так. Тесса кое-что вспомнила. Потоки дождя. Реки воды обтекали ее лодыжки, когда она бежала к дому Скайлара. Задние фары его джипа, когда он выезжал с парковки. И разбитый уличный фонарь, лампочка которого мерцала и гудела, как стробоскоп. Но после этого – полная пустота – как будто последние страницы детективного романа были вырваны жестоким читателем, в результате чего следующий читатель сможет узнать личность убийцы. – Дело в том, что ты, возможно, никогда полностью не восстановишь воспоминания о той ночи, – сказала Джасмин. – И это, наверное, к лучшему. – Она похлопала Тессу по плечу и вышла из палаты. Тесса посмотрела на пакет. На внешней стороне было написано «ГОРОДСКОЕ ПОЛИЦЕЙСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ МАРГЕЙТ – УЛИКИ». Под ним кто-то фломастером написал имя Тессы, номер дела и дату несчастного случая. Было просто смешно, что худший день в ее жизни можно свести всего к нескольким буквам и цифрам. Тесса разорвала перфорированный верх и открыла пакет. Он выпустил струю затхлого воздуха. Она начала рыться в его содержимом. Там было несколько предметов одежды – ее джинсы, футболка и кеды, испачканные каплями крови. Там же была оранжевая бейсболка Скайлара, порванная и грязная. И, наконец, айфон Тессы, который выглядел так, словно его пропустили через мясорубку. Его черный экран был разбит вдребезги, а корпус смят, словно картофельные чипсы «Принглз». Несмотря на его изуродованное состояние, Тесса все равно нажала кнопку включения. Неудивительно, что устройство отказалось оживать. Ее айфон, как и Скайлар, был мертв. Шестнадцать дней спустя – Дыши глубоко, Тесса. Вдох, выдох. Она сидела в тесном кабинете для осмотра. Напротив нее – Мел и Викки бок о бок на своих стульях, играли роли обеспокоенных мамы и папы. На лице человека может быть не так уж много выражений беспокойства, и после нескольких недель постоянных консультаций с врачом Викки и Мел справлялись с каждым из них. Доктор Нагаш осматривал Тессу, проводя холодным диском стетоскопа по обнаженной коже ее груди. Неровный ряд швов рассекал ее грудину пополам, проходя от нижней части шеи до верхней части живота. Учитывая размер и расположение шрама, у нее теперь будет законное оправдание, чтобы никогда больше не надевать бикини, и это ее вполне устраивало. Тесса ненавидела бикини. Они заставляли ее чувствовать себя невероятно застенчивой. Но она все равно их носила. Девушка не могла противостоять давлению со стороны сверстников. Каждый раз, когда Тесса вдыхала, она вздрагивала, чувствуя, как нервы, кости и хрящи внутри ее груди протестовали. Она тосковала по первым дням своего выздоровления, когда морфин поступал в ее вены свободно и она могла быстро нажать кнопку отключения боли. Доктор Нагаш вынул стетоскоп из ушей и развернулся в кресле, взглянув на новую компьютерную томографию Тессы на мониторе. – Я очень воодушевлен, Тесса. Ваша сердечная мышца заживает хорошо. Он указал на кружащееся, перемещающееся пятно непонятных форм и цветов. – Как вы можете здесь видеть, ваш левый желудочек функционирует довольно хорошо, несмотря на разрыв. Викки издала громкий вздох облегчения. – Наконец-то хорошие новости. – Без сомнения, ей повезло, – сказал доктор. – Девять из десяти с такой же травмой умирают на моем столе. Я действительно умерла, – настояла Тесса. – Фельдшеры сказали, что мое сердце остановилось на две минуты. – Это правда, – сказал Мел. – К тому же, она увидела белый свет. И у нее были галлюцинации. Тесса разозлилась. Ей не следовало рассказывать им о туннеле света. «Это не были галлюцинации, Мел». – Ты видела свою покойную бабушку, – ответил он. Вмешался доктор Нагаш. – Это называется ОКС, опыт клинической смерти. Когда человеческое тело переживает тяжелое травматическое повреждение, гипоталамус наполняет мозг обезболивающими опиатами, известными как эндорфины, которые могут вызывать слуховые и зрительные нарушения. – Значит, все, что она видела и чувствовала?.. – спросил Мел. – Обычный нейробиологический процесс. Абсолютно не о чем беспокоиться. Так или иначе, доктор Нагаш только что превратил самый эпический сенсационный опыт в жизни Тессы в химическое уравнение. Но как мог ряд букв и цифр объяснить золотисто-белый свет и ошеломляющее совершенство, которое она почувствовала, когда он окутал ее? Как ни крути, никто никогда не поймет, через что прошла Тесса. Это должно было остаться одним из тех жизненных переживаний, которые были лишь ее собственными. – Так когда мы сможем забрать ее домой? – спросила Викки. – В конце недели. К тому времени у меня закончатся причины держать ее здесь. Викки взяла руку Тессы и сжала ее. Но Тесса быстро убрала ее. Ей и раньше не нравилось, когда Викки прикасалась к ней, а теперь, когда ее тело превратилось в гигантскую рану, это нравилось ей еще меньше. Она увидела, как изменилось выражение лица Викки, разочарование невозможно было не заметить. – Я хочу предупредить вас, ребята, – сказал доктор Нагаш. – Тессе нужно быть предельно осторожной в ближайшие несколько недель. Ее сердце все еще находится на ранней стадии заживления. Слишком большая нагрузка или стресс могут сорвать восстановление. И мне не нужно вам говорить – острое кровотечение может убить ее. Доктор Нагаш посмотрел Тессе в глаза, произнося свои слова с максимальной серьезностью. – При любой боли в груди или одышке вы прекращаете то, что делаете, и немедленно звоните 911. Это понятно? За сто пятнадцать дней до Устройство, которое могло бы провести ДНК-тест, было бы хорошим началом. У Тессы была бейсбольная кепка Скайлара, и она решила, что сможет взять образец его пота или, если повезет, извлечь волосок. Затем ей нужно будет получить доступ к базе данных ФБР. Адам Золот был постоянным хакером средней школы Атлантик-Сити. Ходили слухи, что он взломал сервер «Амазон» и запасся бесплатными товарами на всю оставшуюся жизнь. Тесса не сомневалась, что Адаму хватило бы навыков, чтобы получить доступ к базе данных ФБР в обмен на пару баксов и немного флирта. Если звезды сойдутся, она узнает фамилию Скайлара, его номер телефона и адрес. И тогда она придумает предлог, чтобы однажды днем побродить возле его дома и «случайно» столкнуться с ним, когда он будет возвращаться домой из школы. Но на этот раз она уже более очевидно проявит свой интерес к нему. Она будет очень сообразительной и начнет говорить суперостроумные вещи. И Скайлар будет так поражен, что предложит ей совершить какую-нибудь авантюру, например, поехать в Париж или… Боже, Тесса, тебе нужно остановиться! Ты прокручиваешь эти безумные сценарии в своей голове в течение трех месяцев. Просто прими это: ты никогда больше его не увидишь. Это было в среду днем, Тесса сидела в задней части класса фотографии мистера Даффи. Мистер Даффи, рыжеволосый хиппи с пристрастием к галстукам с узором пейсли[11], стоял перед классом, критикуя фотографию другого ученика. Но Тесса не слушала его. Она провела недели после своей встречи со Скайларом в состоянии анабиоза. Ну, может быть, и не анабиоза, потому что она попыталась сделать все возможное, чтобы найти Скайлара, начиная с того места, где впервые увидела его. Каждые выходные она брала с собой фотоаппарат на пляж и бродила вокруг, делая снимки, ее глаза бесплодно обводили береговую линию в его поисках. Она также проводила бесчисленные дни и ночи в Маленьком Художественном Театре, иногда просматривая один и тот же фильм дважды, надеясь снова пересечься с ним. Но, несмотря на все ее усилия, мальчик с зелеными глазами оставался совершенно неуловимым. – Хорошо. Тесса, – сказал мистер Даффи. – Ты следующая. Черт. Пришло время показывать свою фотографию. Тесса ненавидела это делать. Она делилась своими работами только если у нее не было выбора, что чаще всего случалось на занятиях или когда Мел отказывался давать ей деньги, если не видел, чем она занимается. Дело было не в том, что Тесса считала себя бездарной. Она знала, что была лучшим фотографом в своем классе, и вероятно, лучшим в школе. Но она также знала, что в каждой другой школе мира есть «лучший», что означало, что где-то учатся тысячи детей с таким же или большим талантом. Каковы были шансы на то, что ее работа будет отличаться от их? Тесса вышла и встала перед классом. Она вынула свою фотографию из майларового[12] футляра и поставила ее на мольберт. Откашлялась. – Я сделала его еще в феврале, – нервно сказала Тесса. – На следующий день после снежной бури. Она отошла от своего снимка, чтобы показать всем. Как всегда, он был черно-белым, потому что Тесса считала, что цвет высасывает поэзию из образов. На картинке было изображено высокое, идеально симметричное дерево, покрытое снегом. Глядя на него сейчас, перед классом, Тесса заметила все его недостатки. Не тот объектив, не тот ракурс, слишком сильный контраст, недостаточно переднего плана. Это было все равно, что смотреть в зеркало и испытывать странную гордость за то, что ты можешь определить свои физические недостатки. Дэнни Карсевар, вечный комик класса, был первым комментатором. – И так ты проводишь свои снежные дни? – спросил он. – Фотографируешь деревья? Волна смеха прокатилась по комнате. Это заставило Тессу почувствовать себя неловко. Она ненавидела быть в центре внимания. Приступ гнева поднялся внутри нее, и она огрызнулась в ответ – Это не дерево, болван. А вышка сотовой связи, замаскированная под него. Когда Тесса рассказала классу, на что они на самом деле смотрят, ей ответили удивленным молчанием. Некоторые студенты наклонились ближе, чтобы убедиться в том, что только что сказала им Тесса. – Так это аллегория? – спросил мистер Даффи. – Именно, – ответила Тесса. – Притворство современной жизни. Мне кажется тревожным тот факт, что технологии коварно манипулируют природой. Джеральд Чэпмен высказал свое восторженное мнение. – Я думаю, что это просто восхитительно, – заявил он. – Тесса всегда замечает то, чего не замечает никто другой. Естественно, Джеральд проявлял милосердие – он был влюблен в Тессу с седьмого класса. Заметив, что Джеральд лукавит, Дэнни набросился на него. – Забудь об этом, братан. Лестью ничего не добьешься. Тогда весь класс разразился смехом, но их прервал звонок. Школьники собрали свои сумки и хлынули в коридоры. Когда Тесса положила фотографию обратно в пластиковую обертку, позади нее появился мистер Даффи. – Это прекрасная фотография, Тесса. В этом году твои технические навыки совершили огромный скачок. – Наверное, – ответила Тесса без капли энтузиазма. – Я знаю, что это немного поспешно, так как ты еще не выпускаешься, – сказал он. – Но мой старый друг входит в приемную комиссию Школы Дизайна. Если хочешь, я мог бы замолвить за тебя словечко. Школа Дизайна Род-Айленда? Лучшая художественная школа в стране? Да, точно. У нее было бы больше шансов попасть под удар молнии, когда она шла обналичивать выигрышный лотерейный билет.