– Так может в этом и проблема? – Вы не понимаете. Не важно, как далеко по временной шкале лежит конечная точка, успех зависит не от этого. Иначе качество снимков ухудшалось бы равномерно, а не случайным образом, как сейчас. Поверьте, знай вы теорию, отмели бы эту мысль с порога. – Я думал, мы – эксперты – здесь как раз для того, чтобы предполагать самое невероятное. Помочь посмотреть на все детали под другим углом. Руководитель проекта холодно улыбнулся. – Мы пробовали изменить некоторые физические параметры, чтобы удостовериться. Это привело только к необходимости заново провести калибровку, потому что все настройки сбились. В итоге качество экспериментальных данных не изменилось, зато возросла цена обслуживания. Так что проблема не в мощности, доктор Этингер. После этого разговора запал Руна поугас. Стало ясно, что для обнаружения дефектов “Хроноса” придётся проявить недюжинное терпение, а оно, к сожалению, не было сильной стороной историка. И всё же возможность прикоснуться к тайнам прошлого стоила любых усилий. Поэтому Рун, глубоко вздохнув, начал рассматривать снимки внимательнее. В тех, как назло, не было ничего, за что придирчивый взгляд историка мог бы зацепиться. Какие-то уличные кадры, на первый взгляд абсолютно случайные; фрагменты пустого пространства; комната, в которой от снимка к снимку менялись местами расставленные на полу предметы; несколько кадров с морского дна; фрагменты разных предметов, не полностью помещённых в “кадр” и много ещё чего. Большинство этих данных Рун не мог проверить потому, что они устарели: не существовало никаких вещественных доказательств того, что всё выглядело так, как изображено на снимке. Недостаток информации ещё больше осложнял и без того непростую задачу. Как следует покопавшись в виртуальном каталоге, историк обнаружил детальные отчёты по некоторым экспериментам, но они ничем не помогли – белых пятен на тех снимках не было. По самым интересным кадрам информации не обнаружилось. Мысленно обругав корпоративных работничков за бардак в документах, Рун открыл один из интересующих его снимков и выловил из дополнительной информации имя ответственного за опыт инженера. “Арджун Крипалани”. Этингер полез в директорию персонала, намереваясь связаться с этим человеком и спросить, что вообще изображено на снимке и почему этой информации нет в отчёте. Но на его запрос система вдруг выдала: “По данному имени совпадений не найдено”. Историк хмыкнул, перепроверил введённое имя и запустил более гибкий поиск. Тот же результат. “Наверное, какая-то ошибка”, – подумал Этингер и взялся за другие снимки. Но имя несуществующего инженера всплыло ещё несколько раз, и Рун насторожился. Получалось, что этот человек достаточно долго работал с “Хроносом”, но в базе “Миллениума” о нём не было ни слова. Во всяком случае, Этингеру так и не удалось ничего накопать. Историк ещё не успел как следует вникнуть в бизнес-процессы “Эйдженс корп”, но у него в голове не укладывалось, как такое может быть. Чувствуя во всей этой ситуации какой-то подвох, Рун решил пока не торопиться с выводами и работать по другим направлениям. Остаток рабочего дня и следующее утро историк потратил на попытки выявить причину появления белых пятен. Он осматривал их так и эдак, составлял хронологию, сопоставлял координаты испорченных снимков и вообще применял все известные ему способы анализа, но так ничего и не добился. Каждая новая идея рано или поздно возвращала Этингера к исходной неизвестности. Тайна загадочных дефектов оставалась неприступной, и чем дальше, тем сильнее Руном овладевало ощущение, что он идёт по лабиринту, в котором есть только тупики – и ни одного выхода. Глава 4 Когда настало время обеда, Этингер закрыл очередной снимок и в глубокой задумчивости поплёлся в столовую. Боевой настрой был подорван, но сдаваться историк по-прежнему не собирался. Напротив, на место адреналиновых взрывов пришла холодная сосредоточенность, и если организм Руна нуждался в обеденном перерыве, то мозг его не прекращал работать ни на секунду. Даже во время еды историк мысленно изучал отсмотренные снимки – благо, его память позволяла делать ещё не такое. Он не замечал никого и ничего вокруг, пока не получил ощутимый толчок в плечо. – Клянусь Великой Виртуальностью, ты ничуть не изменился, – сказала Амина. – Начал что-то вспоминать – и всё, “мы его потеряли”. Канзи сидела рядом и смотрела на Руна, изогнув бровь. Тот сразу же переключился на недавние воспоминания и понял, что айтишница подсела с полминуты назад и всё это время пыталась его дозваться. – Извини, – смутился Рун, сам не зная почему. – Ничего не могу с этим поделать. – Ещё не лишился своей суперпамяти? – Амина отхлебнула из кружки. – По-прежнему помнишь всё? – Каждую секунду. – Историк скривил рот в подобии улыбки. – И это не суперпамять, а… – Гипертимезия, да, – отмахнулась Канзи. – Вот так же ты и в колледже всех поправлял. – А ты так же всех перебивала, – ядовито ответил Рун. – Знаешь, как это бесит? – А то! – Амина откусила от яблока и продолжила с набитым ртом: – Если бы ты видел своё лицо в такие моменты, сам бы себя перебивал! Этингер собрался было ответить очередной колкостью, но в последний момент рассмеялся. Несмотря на некоторую беспардонность, Амина была скорее непосредственной и забавной, нежели стервозной. Правда, в юности Рун не мог оценить этого качества по достоинству – гордость мешала. – А что случилось с твоей роскошной рыжей шевелюрой? – продолжала Канзи. – Как будто инеем покрылся! – Я рано начал седеть. – Ого. И до такой степени? Время беспощадно. – Да к чёрту время. Как только седые волосы стали видны невооружённым глазом, я обесцветился. – Свежее решение. Обычно седину наоборот закрашивают. – Потому что обычно её считают признаком старости. А я ещё хоть куда! – Рун демонстративно расправил плечи. На этот раз рассмеялась Амина. На её щеках на несколько секунд появились милые ямочки. – Тебе всего тридцать восемь, обалдуй! Никто и не подумал бы называть тебя старым! – Вообще-то пока тридцать семь. И я намерен выглядеть на тридцать с хвостиком как минимум до семидесяти. – Самонадеян, как всегда, – Канзи покачала головой. – Скажи мне, белоголовый, как продвигается твоя работа над “Хроносом”? Чем ты вообще тут занимаешься? Мысли Руна вернулись к работе, и поднявшееся было настроение тут же упало до прежней отметки. – Я аналитик. Анализирую экспериментальные данные. – Как и я, ищешь, откуда эти дырки на снимках. – Амина вздохнула. – И что, получается? – Пока не особо. Сплошные тупики. – У меня то же самое. Нашла несколько недочётов в коде хроносовского софта, но на этом всё. Результаты не улучшились. Софтинка-то не из самых сложных, я видала и позапутаннее системы... Так что мне чем дальше, тем больше кажется, что проблема не в программном обеспечении. – Меня касательно экспериментальных данных такие же мысли посещали. Была одна зацепка, интересный снимок, но отчёта по нему нет, а ответственного инженера я в базе не нашёл. Как будто его и не существовало вовсе. – Арджун Крипалани? Рун с удивлением посмотрел на собеседницу. – Да, он. Откуда… – Я тоже натыкалась на это имя в технической документации, – снова перебила Амина и задумчиво добавила: – И тоже ничего про него не нашла. – И тебе тоже это кажется странным? – А то! Информация по другим бывшим сотрудникам хоть и закрыта другим уровнем доступа, но есть, а по нему вообще ничего. Как будто его аккуратно из базы… вычистили. – Но имя-то в документах осталось. – А что имя? Думаешь, есть только один Арджун Крипалани на весь белый свет? Без личного файла невозможно сказать, кто этот человек. – А жаль, – угрюмо вздохнул Рун. – Судя по всему, он мог бы чем-то помочь. – Я бы на твоём месте не стала задавать о нём вопросы, – осторожно сказала Амина. – Тёмная история, согласен. Но как тогда заставить “Хронос” работать правильно? – Тебе это так важно? – А тебе – нет? – Да я в основном из-за денег нанялась. Но и интересно было чуть-чуть, это да. – А я – историк, и потому согласился только из-за перспектив “Хроноса”, – Этингер чуть повысил голос и даже начал жестикулировать от волнения. – Представь, сколько всего мы можем выяснить о прошлом человечества. И не только человечества – планеты, вселенной! Мы воочию увидим всё, что раньше было лишь домыслами! Прошлое будет у нас как на ладони, протяни руку – и прикоснись. Любое мгновение, любое место. А уж какой рывок вперёд совершат науки… Это же стоит всех чудес вместе взятых! Амина смотрела на Руна задумчиво и даже будто понимающе. – Вижу, тебя всё это и впрямь вдохновляет. – Не то слово, – сказал Этингер, успокаиваясь. Ему стало немного неловко, что он так распалился перед старой знакомой. “Как бы она не сочла меня чокнутым фанатиком, – подумал Рун, одёргивая себя. – Как-то совсем не здорово оставлять такое мнение о себе после первого же разговора”. Этингер украдкой глянул на собеседницу: та невозмутимо доедала обед и казалась разве что чуть более задумчивой, чем прежде. И всё же он решил сменить тему. На всякий случай. – Ты живёшь прямо надо мной, – сказал Рун, и, поймав на себе растерянный взгляд Амины, пояснил: – Заметил надпись на звонке. – Так вот кто въехал в те апартаменты! – Канзи хлопнула себя по коленке. – Если бы не зажигающийся по вечерам свет, я бы до сих пор думала, что они пустуют. – С головой ушёл в работу, – историк виновато пожал плечами. – Да и беспокоить тебя лишний раз не хотел. Я всё-таки приходил поздно, уходил рано и… – Ну и напрасно! – Амина фыркнула. – В этом захолустье из развлечений только старинный бар, да и тот закрывается в полночь. За всем остальным нужно ехать как минимум в Кемпер. – А ты, значит, любительница оторваться? – Вообще-то не очень, но скука творит с людьми удивительные вещи.