— Мой отец был одержим девочкой по имени Амелия. Наблюдал за ней. Разыгрывал из себя ее отца. Якобы по необходимости, потому что ее родители в разводе, а ее папаша жил вне штата. Ходил на ее мероприятия. Тогда я этого не знала, но узнала потом, уже взрослой, когда познакомилась с протоколами заседаний суда. Она остановилась, чтобы перевести дыхание. Увидеть участливое выражение лица Тобиаса и встретить отрешенный, понимающий взгляд Джинни. — Мой отец был введен в заблуждение, как утверждал его адвокат. Утверждал, что как только понял, что у меня начались месячные, то решил, что и у Амелии тоже. Это значило, что она для него созрела. — Лайла сделала глубокий вдох, пытаясь сохранить самообладание. — Говорил, что он был влюблен в Амелию и пребывал в уверенности, что она отвечает ему взаимностью. — Как я понимаю, он поддался своим нездоровым инстинктам, — тихо произнесла Джинни. — Он ее похитил. Забрал из школы, а она, разумеется, села к нему в машину, как и тысячу раз до этого. — По словам полицейских, он сознался, что сказал, что они поедут обедать, а собственную дочь сделал своим секретным оружием, чтобы заманить Амелию. Пообещал, что они заедут за ней, а потом отправятся обедать. — Будучи владельцем строительной компании, он пригонял на стройплощадку жилые трейлеры. Прятал ее в одном из них, на стоянке. Насиловал снова и снова. Положив ладонь ей на запястье, Тобиас легонько сжал ее. — Но сперва он устроил какой-то липовый обряд бракосочетания и фотографировал его. Нарядил ее невестой. Он даже пытался втолковать прокурору, будто факт, что он дожидался окончания своей уродской свадебной церемонии, прежде чем принудить ее к соитию, полностью его обеляет. Лайла никак не могла забыть эту часть показаний. Как и все остальные части. — Спустя одиннадцать дней, в течение которых он участвовал в поисковых партиях, якобы пытаясь найти Амелию, она попыталась сбежать. Когда он вернулся, она закричала. Запаниковав, он ударил ее ломом, чтобы заставить замолчать. Удар оказался смертельным. Это был несчастный случай, твердил ублюдок. Твердил, что он любил ее и ни за что не сделал бы ей больно. Он полностью игнорировал то, какие чудовищные вещи с ней вытворял, как мучил и пугал ее. Тобиасу пришлось откашляться, чтобы рассказать остальное. — Он вырыл яму, чтобы похоронить Амелию. Его нашли на следующий день. Он лежал в этой яме в обнимку с девочкой и твердил, что не может отпустить ее. — И по сей день, говоря, что его жена умерла, он имеет в виду не мою мать. Он имеет в виду Амелию. — Отвратительная кульминация в отвратительной истории. — Амелия… была вашей подругой, — тихонько добавил Пит. Это слово обожгло Лайлу, словно кнут. Лучшей подругой. Но этот факт лишь усугубил случившееся. — Она жила на нашей улице. Приходила в гости миллион раз. Мы вместе играли еще с детского садика. Джинни ни разу не взглянула ни на бумаги, ни на стену, не отводя глаз от Лайлы, пока та рассказывала. И теперь Лайла устремила на нее ответный взгляд. — А вы не захотели бы сменить имя и забыть все это? Глава 18 Беседа продолжалась еще пятнадцать минут, но эмоциональная разрядка, вызванная разоблачением отца-убийцы, осложнила продвижение. Каждый думал о том давнем преступлении, прикидывая, что это может означать теперь. Джинни наблюдала, как комнату окутывает мрачная тень, и понимала, что остальные тоже заметили эту тень. Чарльз Гэн, избранный шериф и босс Пита и Джинни, вышел из своего кабинета и наблюдал за Лайлой и Тобиасом, покидающими здание. Ему было под шестьдесят, и каждый год работы отпечатался на его лице. Вечно сдвинутые брови и морщинистый лоб были настолько привычны Джинни, что Чарльзу было достаточно искренне улыбнуться — чего за ним почти не водилось, — чтобы выбить ее из колеи. Он перенес тяжелые избирательные циклы и катастрофический год, когда, выехав на вызов по ДТП, вынужден был работать на месте гибели собственного сына. О семье рта не раскрывает. Не пьет ни капли. Живет ради работы и ошибок на дух не переносит. А еще жаждет «победы», потому что исчезновение Карен Блю и последовавший за этим разгром в прессе, выискивающей упущенные улики, поставили каждого блюстителя порядка в штате Нью-Йорк на уши. — Как продвигается? Пит пожал плечами, вручая собранные документы о Гранте Филдсе. — С пропавшим мужем? Никак. Зато получше узнали его жену. Читая, Чарльз негромко мычал. И когда он поднял голову, шум в комнате, звонки телефонов и суета офицеров, ходящих туда-сюда, отступили на второй план. — Похоже, она давала показания против отца… Подобное исковеркает душу любого ребенка. — Как и сознание, что твой отец изнасиловал и убил твою лучшую подругу. Но Джинни понимала, что недосказанным осталось гораздо больше. Вряд ли Лайле и ее матери оказывали широкую поддержку. Скорее всего, предали остракизму, заставив чувствовать себя уродками и преступницами. Незачем вникать в конкретику дела, чтобы понять, что Лайла взвалила вину на собственные плечи — по крайней мере, частично — и несет ее сама. Джинни слышала это в каждом слове, с кровью вырывавшемся изо рта, когда Лайла говорила на эту тему. Видела пульсацию боли в глазах женщины, когда та делилась этой историей. Чарльз кивнул. — Этот урод еще жив? — В тюрьме в Колорадо, где прошло детство Лайлы, тогда известной как Карина Филдс. — Пит перелистнул страницу и отметил строку. — Единственный ребенок. После смерти матери жила у родственников во Флориде. Джинни до этого еще не добралась, потому что не хотела проявлять излишний интерес к информации перед Лайлой. — Как именно она умерла? — Э-э… — Пит просмотрел страницу до конца, покачав головой. — Не сказано, но это произошло после суда, когда Грант Филдс дожидался приговора. Джинни не могла даже вообразить подобной участи, но и позволить себе потерять голову из-за сочувствия тоже не могла. — Прискорбно и плачевно, но это ничуть не продвигает нас в поисках Аарона. Я-то надеялась, что смена имени была связана с тем, что натворила она. — Верно, — Чарльз вернул бумаги Питу. — Пит проверял видеозаписи в окрестностях дома Лайлы примерно во время исчезновения; они только-только приступили, но Джинни хранила надежду раскопать еще что-нибудь. — С их улицы видео пока нет, но я проверяю системы наблюдения каждого дома. Получил запись из цветочного магазина через улицу от въезда в их район застройки. На ней видно, как внедорожник Аарона поворачивает на светофоре налево незадолго до четырех утра в день его исчезновения, то есть гораздо раньше, чем он обычно выходит, по словам Лайлы, — доложил Пит. — Мы перехватываем автомобиль снова, когда он проезжает некоторые светофоры, а потом видим, как он направляется к школе и вокруг здания к задним воротам, но там мы его теряем. — У нас нет реальной возможности проверить, куда он отправился дальше, но больше мы его не видим, что странно, поскольку около школы его нет. — Джинни понимала, что «странно» — преуменьшение, но другого слова не нашла. — Проверьте еще раз. — По тону Чарльза невозможно было понять, что он думает. — А нам точно известно, что за рулем в то утро был Аарон? Просматривая видео, Джинни имела это в виду. — Нет. Толком не скажешь, но складывается впечатление, что в машине только один человек. Судя по силуэту в тени, в галстуке. — Хорошая работа. Так держать, — Чарльз кивнул. — Кроме того, покопайтесь в деле отца и убедитесь в отсутствии взаимосвязи. Нам нужна твердая уверенность, что случившееся в прошлом никоим образом не переросло в настоящее. — Типа мести? — уточнил Пит. — Не исключено, — Чарльз повернулся к Джинни. — Кроме того, полицейский департамент Итаки предложил нам помощь, как и полиция штата. Все они плотно заняты со следственной группой Карен Блю, но мы можем получить подкрепление. — Я искренне признательна… Чарльз рассмеялся, но в этом глухом звуке не было и намека на веселье. — Не похоже. — … но все и так уже разрываются на части. — Хороший аргумент. Джинни отказывалась поверить, что заняла такую позицию не потому, что это как-то связано с Лайлой или желанием победить. Блюстители порядка так и кишат в количестве, чрезмерном для безопасного уголка страны. А общественное недовольство лишь усугубляет нагрузку. — С той поры как выплыло видео задержания бывшего парня Карен полицейскими для допроса, эта подкастерша неустанно раскапывает информацию, — заметил Пит. Грань между публичной и частной информацией размывается с каждым днем. Джинни не хотелось, чтобы гражданские путались под ногами в деле Аарона. — Все из кожи вон лезут, чтобы найти ее, прежде чем из-за подкаста воцарится безумная бдительность. — Следователи кабинетные… — И Чарльз чертыхнулся себе под нос. — Они не так уж и плохи. — Джинни искренне в это верила. Порой человек, сидя у себя в гостиной, может ухватить тот самый клочок информации, который свяжет всё воедино. Ей наплевать, будет ли продвижение плодом хлопот полиции или подкаста, лишь бы движение шло вперед… и не путалось под ногами в ее деле. — Но по поводу привлечения полиции штата, ФБР или еще кого-нибудь, я предпочла бы обходиться своими силами, пока не разузнаем побольше. Лайла и Аарон жили под Итакой, что делает это дело нашим. — Пока что. Но добудьте что-нибудь, и побыстрее. Не хочу увязнуть в юрисдикционных разборках из-за школьного учителя. — Есть, сэр, — отрапортовала Джинни в пространство, потому что Чарльз уже вернулся в кабинет и закрыл дверь. — Он что, хочет, чтобы мы сфабриковали улики? — Пит поглядел ему вслед. — Он хочет, чтобы мы нашли их, а значит, пора надавить на Лайлу покрепче. — Записи телефонных звонков и ордера на обыски. Разобрать ее жизнь по винтику. Ненароком — а может, преднамеренно — прицепить ей на спину мишень. — Похоже, ей не привыкать находиться под микроскопом. Джинни вспомнила каменное лицо и бесстрастный взор Лайлы, когда та говорила о подруге своего детства. — Это не значит, что она этим упивается.