Глава 5 Тремя неделями ранее Аарон поставил перед ней тарелку. Курица-гриль и салат. Одно из фирменных блюд, когда готовит он. Они готовят по очереди, но он дежурит чаще, чем она, — быть может, потому что ее кулинарные дарования простираются до пасты с запеченным сыром и ни на дюйм дальше. Именно пасты ей сегодня вечером и хотелось. Нынче утром Лайла посмотрела кулинарное шоу и теперь жаждала качо-э-пепе[1]. Ни разу это блюдо не пробовала, но мысль о нем представлялась настолько простой и аппетитной, что Лайла почувствовала отвращение к курице, даже не попробовав. Аарон продолжал стоять, нависая над квадратным столом, вместо того чтобы сесть. — Ты просто смотришь на тарелку. — Хорошо выглядит. Сидя и возя еду по тарелке, Лайла думала лишь о том, как же так вышло, что она втиснула собственную жизнь в жизнь Аарона. Ее потребности становились все меньше и меньше, все менее важными и приоритетными, пока от надежд на это супружество не остались лишь осколки. Все начиналось совсем не так. Аарон был завсегдатаем забегаловки с сэндвичами, куда Лайла наведывалась ради обеда, а порой и ужина. Видела его и ловила на себе его взгляды. Они в конце концов познакомились, когда он уронил полную кофе кружку-термос прямо перед ней. Оцепенев, с запинками забормотал извинения, одарив ее любезной улыбкой. Он был привлекателен на безобидный манер. Немногословный, с прошлым, способным затмить ее собственное по шкале боли и тяжести. Поэтому она и пустила его в свою жизнь. Настолько, насколько вообще могла пустить кого бы то ни было, — если честно, то не так уж и далеко. Поначалу ни он, ни она не требовали друг от друга слишком многого. Они построили отношения, основанные на товариществе и понимании. Ее потребность время от времени побыть в одиночестве его не коробила. Он любил рыбачить и вполне обходился без нее на рыбалке. Обеспечивал стабильность и безопасность. При мысли о семье ей виделся дом, обед на столе и отсутствие криков. С ним у нее все это было. При взгляде на Аарона она ни разу не ощутила удушливой волны вожделения, желания сорвать с себя одежду и заняться сексом у стены. Заниматься этим они занимались, вот только ее ни разу не торкнуло. И дело было не только в Аароне. За всю свою жизнь Лайла почти ни разу не испытала головокружительного упоения. Целенаправленное стремление к чему-то мимолетному, обусловленному гормонами и частями тела, что может исчезнуть из-за неудачной стрижки или двух десятков фунтов избыточного веса, представлялось ей пустой тратой времени. На самом деле Лайла всю жизнь бежала от бесконтрольных перемен в поиске безопасности и могла построить брак только на последней. Этот страх заставил ее очертя голову ринуться прямиком в объятья того, от чего она стремилась сбежать. — Джим сегодня рассказал мне забавную историю. Лайла не чувствовала ни малейшего интереса к тому, что собирался поведать Аарон. А уж к нудной истории какого-то случайного субъекта — и подавно. — Какой Джим? Аарон отодвинул стул, скрипнув ножками по полу, и сел. — Учитель биологии из Мэна. Тот, что с сильным акцентом. Лайла притворилась, что ей небезразлично, возя латук туда-сюда по тарелке. — Ах да! — Вчера он ночевал в машине. До этого они еще не дошли, но в гостевую спальню Аарон уже перебрался. Чувствовать себя виноватой в этом Лайла отказывалась. Он заслужил изгнание. Ей хотелось врезать ему, дать пощечину — сделать хоть что-то, кончающееся хлопком кожи о кожу. Что-нибудь, способное пробиться сквозь заледеневшее месиво пренебрежения, которое она испытывала к супругу. Но приходилось ждать. Планировать. Совершить свой ход в подходящий момент. — Почему? — Лайла отложила вилку, оставив всякие попытки изобразить интерес к пище. — Они с женой поругались из-за денег. — Я однажды читала, что из-за денег супружеские пары ссорятся чаще всего. — На них это обычно не распространяется, только на другие пары. У них проблем хватает и без экономических напрягов. — Ну, именно так и вышло с Джимом и… — Аарон взмахнул вилкой в воздухе. — Не припомню ее имени. Еще бы. С именами у Аарона дело швах. Но только не с мужскими. Нет, он знает, как зовут и почтальона, и парня, работающего в кафе, куда Аарон наведывается после утренней пробежки по субботам. Даже типа, продавшего им чересчур яркую голубую краску для ванной в прошлом году. Но имя чьей-то жены, подруги или коллеги-учительницы? Запинается каждый раз. Словно все женщины в его сознании отмечаются лишь в связи с какими-нибудь знакомыми мужиками. — Давай упростим. Называй ее Энн. — Лайла взяла булочку. — Продолжай. — Хорошо, — Аарон подвинул ей масло, прежде чем снова заговорить. — Энн… знаешь, а ведь может статься, ее и впрямь так зовут. — Сомневаюсь. — Она подцепила масло с тарелки, скрипнув по ней ножом. — Что? Последние пару недель Лайла предпочитала неуютное молчание разговорам. — Так что там дальше? Не реже раза в неделю за время брака Аарон обвинял ее, что она не слушает или не выказывает ни малейшего интереса к его работе, так что Лайла притворялась. Сплошное притворство. — Энн — ветеринар. Работает в ветлечебнице за углом от той такерии[2] возле «Итака Коммонс», что нам нравится. — Аарон взирал на нее несколько тактов молчания, прежде чем продолжить. — Она получает раза в три больше его жалованья школьного учителя. Это его убивает. Вот теперь муж привлек ее внимание. Тем, как подался вперед на стуле, поставив локти на край стола. Блеском глаз и блеклой улыбочкой. Он как будто внутренне ликовал при мысли, что из-за надтреснутого эго у мужика разваливается брак. — Джим пытался сказать ей, что она заставляет его чувствовать себя неполноценным, а она ответила, что он такой и есть. Лайла вдруг ощутила родство душ с безымянной незнакомкой. — Может, это в самом деле так. — Ага, верно! — Аарон рассмеялся, отщипывая кусочек одной из булочек в корзинке. Не стал брать целиком, потому что пытался ограничить потребление углеводов, утверждая, что ему достаточно «лишь разочек откусить». — И тогда она дала ему пинка под зад. — Справедливо. Аарону хватило наглости уставиться на нее, сдвинув брови. — Шутишь? — Я серьезно. — Ты встаешь на ее сторону, даже не зная ее? — Он сунул кусок хлеба в рот. — Как и ты, очевидно. — Я не могу с тобой разговаривать, когда ты такая. — Давай рассмотрим изложенный тобой расклад фактов. С какой стати его волнует, сколько она зарабатывает? Как я понимаю, на ее зарплату живут оба. Деньги ложатся на счет или, если они вроде нас, на счета и после идут на оплату необходимого. — Лайла пожала плечами. — Да он ей в ножки кланяться должен за то, что она делает больше, чем нужно, и молчать в тряпочку. — Полюбуйтесь, как она вступается за жену Джима, — Аарон откинулся на спинку стула. — Должен же кто-нибудь за нее вступиться. — Ну, ты хотя бы наконец удостоила меня разговором… — Похоже, это пришлось ему совсем не по нутру. — Неужто мне так повезло? Ага, она лажанулась. Позволила себе потерять маску равнодушия. Ну и черт с ней. Выступление в защиту женщины, получившей имя Энн, доставило Лайле гораздо больше счастья, чем что бы то ни было в доме за многие месяцы. — Я могу и перестать. — Ты слишком занята обсуждением Джима и Энн, чтобы помолчать. Лайла фыркнула, и этот звук ей так понравился, что она повторила его снова. — Не прикидывайся, что знаешь, как ее зовут. — Блин, да что на тебя нашло? Я пытаюсь поговорить по-человечески. Она же и виновата… Он вечно подтасовывает реальность, взваливая вину на нее и выставляя себя жертвой. — Тебя бесит, когда мы не говорим о твоей работе. Теперь говорим, и это тебя тоже бесит. Тебе не угодишь. Он уронил ладонь на стол с громким шлепком. — Женатые пары беседуют, Лайла. Пребывание в одной комнате с ним стало для нее почти невыносимым. После этих видео. — Ты это прочел где-нибудь? — Дело в тебе, а не во мне. — Аарон встал и затопал через кухню к холодильнику, чтобы схватить еще одну банку пива. Вторую. — Это ненормально. Ты замкнулась. Стала холодна как лед. Тебе на всех насрать. — Слова буквально натыкались друг на друга из-за его спешки выложить список обвинений. — Мы почти не разговариваем. Ты даже на улицу почти перестала выходить. — Я показываю дома́. Аарон поднял руки, будто затевая импровизированный сеанс воскрешения. — Ах да! Твоя драгоценная сраная работа.