Сразу же после этого Рикардо отправился на поиски Амелии, которую и спросил, что она знает о «тех, кто внизу». Старая ведьма расхохоталась ему в лицо. – А тебе не все ли равно, коп? Это ж просто россказни, такие, типа «черного человека» или «серого волка», – чтобы припугнуть, не больше. В них и не верит никто. * * * Согласно тому, что рассказала ему Амелия, наиболее популярной – поскольку циркулировало несколько вариантов – была версия о том, что в тайном месте, глубоко под землей, годами живет без правил и законов сообщество старых наркоманов и бродяг. От долгого пребывания под землей они ослепли, обезумели и стали заниматься каннибализмом. Всякий раз – а случалось это довольно часто, – когда кто-то из них пропадал бесследно, находились те, кто заявлял: «Они, должно быть, утащили его к себе вниз, чтобы сожрать». Эта линия была похожа на тупик – еще одна из странных городских легенд, порожденных безумным воображением людей на вокзале… Однако Меццанотте не жаловался. Его экспедиция в «Отель Инферно» не была безрезультатной. В дополнение к фреске были два случая встречи Призрака с Джузи и афганским мальчиком, чтобы доказать, что предположение Амелии было верным. Чертова старуха снова оказалась права: этого человека нужно искать в подземельях. Он должен был знать их изнутри – это объясняет, как он мог появляться и исчезать в любом месте вокзала, не оставляя следов – и иметь логово, куда он забирал животных и убивал их во время жертвенных церемоний. Возможно, в сговоре с другими – хотя до сих пор все указывало на то, что он действовал в одиночку… Однако у Рикардо появилось ощущение, что за этим кроется нечто большее. Гораздо более значительное. Убийства животных, как бы они ни были тревожны, возможно, действительно лишь вершина айсберга. Вокруг Призрака, казалось, клубились другие силы, темные и угрожающие. Фреска была старой – по крайней мере, явно не новой. Как давно под вокзалом проводились ритуалы воду? И какого черта вооруженные до зубов мужчины делали в коридорах дневного отеля? Кто они и почему охотились за Призраком? Возможно ли, что преступные группировки углядели особые возможности в этих огромных заброшенных помещениях, забытых всеми и не охраняемых? Может быть, они использовали подземелья как укрытие – или место для схрона «горячего» товара: оружия, награбленного, наркотиков? Возможно, в какой-то момент две банды вступили в конфликт за контроль над территорией, и одна из них, в рядах которой были нигерийцы, использовала воду в целях запугивания? Могла ли это быть война, предсказанная антропологом из Бикокки? Это была реконструкция, которая не полностью убедила даже его. Не все сходилось, было слишком много вариантов, но в данный момент Рикардо не мог думать ни о чем другом. «Что теперь?» – спросил он себя в этот момент. Инспектор не сразу понял, что у него не остается другого выбора. Чтобы уничтожить Призрака и тех, кто стоял за ним, ему пришлось бы обходить подземелья комната за комнатой, выворачивая их наизнанку. Это было не то, с чем он мог бы справиться в одиночку, – и нечего даже об этом думать. В течение следующих нескольких часов, вплоть до глубокой ночи, Меццанотте посвятил себя доработке и сортировке всех собранных им материалов по этому делу, как если б это было настоящее расследование. В итоге в досье вошли: обновленная карта всех находок трупов животных, о которых ему стало известно, фотографии кошки, найденной возле фонтана, отчет с краткой информацией, предоставленной панком, чья собака была убита, отчет об осмотре, проведенном на месте происшествия, где в зале ожидания был найден бродяга с фотографиями, отчет о вскрытии и результаты лабораторных исследований, проведенных над трупом собаки, запись о неформальном консультировании, проведенном профессором Дель Фарра, служебные отчеты о том, что произошло в ночь, когда Рикардо нашел свинью в будке управления, и что он обнаружил во время своей экспедиции под землей. В завершение всего инспектор положил поверх кипы документов, сложенных в папку, лаконичный отчет, в котором кратко изложил этапы и ход расследования и изложил свои мысли по этому поводу. В заключение он позаботился особо подчеркнуть, что с обнаружением туши свиньи, означавшей качественный скачок в размерах жертв (после мышей, кошек и собак), риск того, что жертвами ритуальных убийств могут быть и люди, стал как никогда реален, что – хотя и с некоторой осторожностью – было подтверждено исследователем африканских религий, с которым он консультировался. Меццанотте также подчеркнул тот факт, что, согласно ряду наблюдений, главный (и пока единственный) подозреваемый, еще не идентифицированный субъект, известный как Призрак, по всей вероятности, прячется где-то в извилистых лабиринтах, раскинувшихся под вокзалом. В итоге Меццанотте остался доволен. Конечно, в деле было достаточно пробелов и темных мест, но, учитывая ограниченные возможности, которые у него были, он проделал хорошую работу, а его тезисы выглядели убедительно. Имелась лишь одна маленькая проблема: все следственные действия были совершены без разрешения начальства и вне какой-либо процедуры. На следующий день в начале своей смены Рикардо пробрался в кабинет комиссара Далмассо, оставил досье на его столе и остался ждать взрыва бомбы. Он знал, что это рискованно, но других вариантов не было. Только официальное расследование дало бы ему возможности для раскрытия дела. Возможно, еще не было достаточно фактов для передачи материалов в прокуратуру, но Далмассо имел право санкционировать предварительное расследование с целью их сбора. Ожидание никогда не было сильной стороной Рикардо, поэтому, когда ближе к вечеру, перед самым выходом с работы, Фумагалли наконец позвонил ему и сообщил, что начальник срочно хочет видеть его в своем кабинете, инспектор был уже полностью измотан. Глубоко вдохнув, он направился к Далмассо. Комиссар будет зол, это неизбежно, но Рикардо надеялся, что на этот раз то, что он обнаружил, сыграет свою роль, как только тот узнает. Надеялся… * * * – Вы тайно провели незаконное расследование, нарушив полученные приказы. У вас есть представление о том, насколько это плохо? Я терпел до сих пор, инспектор, но ваше поведение перешло все границы, и больше терпеть это я не собираюсь. Вы ждете письменного ответа? И он будет. Я остановлю вас, вы меня поняли? Видит бог, я положу этому конец. А теперь убирайтесь отсюда, уходите, Меццанотте! Вы у меня в печенках сидите… Крики комиссара, которые начал задыхаться настолько, что Рикардо даже испугался, что у того случится инсульт, выгнали его за дверь кабинета. Меццанотте шел по коридору, опустив голову и сжав кулаки, под изумленными взглядами буквально окаменевших сослуживцев. Нужно поскорее уйти, пока он не взорвется и не сделает что-нибудь, о чем потом пожалеет, – например, оттаскает за волосы Карбоне, который наслаждался этим спектаклем, прислонившись к дверному косяку комнаты отдыха офицеров. Рикардо бил бы его вечно загорелое лицо о стену, пока с него не сотрется эта гребаная самодовольная ухмылка… Несколькими минутами ранее, когда Далмассо отчитывал его, инспектор был близок к тому, чтобы опрокинуть его стол со всем, что на нем стояло. Сохранить молчаливое спокойствие, безропотно повернуться и, таким образом, ограничить последствия своего неподчинения письменным выговором, который все равно оказался бы в его и без того грязном личном деле, стоило Рикардо огромных усилий. Он ворвался, как буря, в длинную узкую комнату без окон, служившую гардеробной. Открывая дверцу своего шкафчика, заметил, что у него дрожат руки. Рикардо с силой захлопнул ее, снова и снова повторяя: «Черт, черт, черт…» Затем прислонился к ней лбом; от контакта с холодным металлом стало легче. * * * Меццанотте вышел из вокзала с сумкой через плечо, рассекая потоки пассажиров, идущих в противоположном направлении, чтобы сесть в свои поезда, которые отвезут их домой. Он все еще кипел от гнева и разочарования. Боже, как мог Далмассо быть таким тупым и ограниченным? «Призраков не существует», – саркастически сказал он. И когда Рикардо возразил, что это не так, что он видел его собственными глазами в ту ночь, когда забрался в кабину управления вместе с Колеллой, Далмассо вызвал и Филиппо. Однако тот, опешив, не смог поддержать друга: он подтвердил, что Меццанотте вдруг закричал: «Он все еще здесь!» – и бросился в погоню, но самого Призрака – нет, его он не видел. К тому времени комиссар окончательно вышел из себя. Не стесняясь в выражениях, он обвинил Рикардо в том, что ему до смерти хочется быть звездой, что он придумал всю эту идиотскую историю, чтобы привлечь к себе внимание в надежде поскорее вернуться в Мобильный отдел, – но никому нет дела до его упыря-убийцы. А может быть, он, Рикардо, просто идиот, обманывающий себя, что все может пойти по-другому? В любом случае, альтернативы у него не было – только продолжать расследование. А в это время тоненький голосок в его голове со своей обычной мелочностью нашептывал ему, что у него всегда была альтернатива: забыть обо всем этом и посвятить свои силы попыткам собрать воедино кусочки своей карьеры и жизни… Направляясь ко входу в метро, Меццанотте спустился с тротуара, глядя в одну точку перед собой. – Привет, инспектор. Отъезжающий автомобиль был вынужден резко затормозить, чтобы не сбить его. Рикардо бросил на водителя такой взгляд, что тому сразу расхотелось протестовать. – Инспектор Меццанотте, я с вами говорю… Рикардо обернулся. На большом мотоцикле со сверкающей хромированной рамой сидела оперативный следователь Нина Спада. На ней были обтягивающие черные кожаные брюки и косуха с цепями, расстегнутая поверх короткой черной футболки, демонстрировавшей пирсинг в пупке. – Судя по твоему виду, тебе не помешает выпить… – Она обезоруживающе улыбнулась. – Хочешь со мной? Я как раз еду в одно хорошее местечко. Меццанотте на мгновение замолчал, затем пожал плечами. «Какого черта, – подумал он, – почему бы и нет?» Возвращаться домой, где злопамятная и вусмерть обиженная Аличе будет весь вечер пилить его за собаку в холодильнике, желания у него не было. То, что ему действительно было нужно, так это хорошая драка – такая, чтобы избить кого-нибудь до полусмерти, чтобы сил не осталось; но и выпивка с привлекательной коллегой тоже неплохая альтернатива. Без лишних слов Рикардо подошел к ней. Когда Нина готовилась завести мотоцикл, зазвонил его телефон. Это был Дарио Вентури. Далмассо, должно быть, позвонил ему, чтобы сообщить о случившемся. Звонок Меццанотте не принял, поскольку желания выслушивать нотации у него не было. – Хреновый день, да? – спросила Нина, надевая шлем. – А босс тебя нехило так отымел, – она ухмыльнулась. – Отродясь таких криков не слыхала. – Да уж, – мрачно сказал Рикардо. Закинув сумку на плечи за ручки, как рюкзак, он взобрался позади нее на сиденье. – Теперь держись крепче. Рикардо положил руки ей на бедра и теперь искал место, куда можно было бы поставить ноги. – Я сказала: «Держись крепче», – повторила Нина, схватив его за руки и положив их на свой голый живот. Меццанотте почувствовал, как под его пальцами подергиваются мышцы живота, когда она нажала педаль. Двигатель «Харлея» разразился грозным ревом. Едва они выскочили из Вагонной галереи на площадь Четвертого Ноября, Нина газанула, и мотоцикл с яростным рывком выскочил вперед. Чтобы не завалиться назад, Рикардо вынужден был крепко прижаться к Нининой спине. – Какого хрена… Мотоцикл с ревом понесся сквозь вечернее движение. Автомобильные фары и городские огни превратились в маленькие кометы с разноцветными хвостами, танцующими вокруг него. Меццанотте уже не слышал ничего, кроме смеха Нины из-под шлема, не ощущал ничего, кроме запаха ее волос и воздуха, бьющего по его лицу. Он ослабил хватку уже начавших болеть рук лишь когда она остановилась перед пабом, на вывеске которого на черном фоне краснела надпись «Blue Bikers», сопровождаемая стилизованным силуэтом мотоцикла. Когда они летели по кольцевой дороге с безумной скоростью, Рикардо несколько раз смотрел в лицо смерти. Зато адреналин, выброшенный в кровь во время этой дикой поездки, приглушил его гнев. – Офицер Спада, вы – гребаная общественная угроза, – сказал он ей, когда она припарковалась на тротуаре, где уже стояли пять или шесть «Харлеев» и других больших мотоциклов. – А вы, инспектор Меццанотте, – еще та кисейная барышня, – парировала Нина, снимая шлем и встряхивая длинными вьющимися волосами. – Давай же, идем. Я умираю от жажды. Меццанотте последовал за ней в паб. На обшитых деревянными панелями стенах висело огромное количество фотографий, нашивок, номеров и курток. Табуреты, прикрученные к полу перед стойкой, имели форму мотоциклетных седел. Насыщенный дымом воздух пульсировал от музыки хэви-метал, звучащей на большой громкости. Когда они вошли, оба бармена и большинство посетителей, в основном мужчины, затянутые в черную кожу и с массивными кружками в руках, поприветствовали девушку и уставились на него. Спецагент Нина Спада, очевидно, была здесь своей и чувствовала себя как дома. Они направились к свободному столику в углу зала. Когда Нина сняла косуху, под ней обнаружилась черная футболка, которая явно была ей тесновата. На футболке красовалась надпись «American Antichrist» и зловещая физиономия Мэрилина Мэнсона. Она кивнула официанту, который через несколько минут прибыл с двумя кружками темного пива и тарелкой закусок. – Итак, чему я обязан этим приглашением? – спросил Рикардо, проглотив канапе. Нина опустила кружку, из которой только что сделала долгий глоток, и с медленной, осознанной чувственностью слизнула пену с верхней губы. – Еще с тех пор, как ты попал в отдел, я терзаюсь вопросом: что ты за тип? Думаю, пришло время узнать это. Спустя две пинты «Гиннесса» и три бурбона Меццанотте понял две вещи: Нина Спада была куда устойчивее к алкоголю, чем казалась, и нижнее белье она не носила. В голове у него все плыло, взгляд едва фокусировался, а Нина все еще была свежее самой свежей маргаритки. Что касается остального, то рельефно очерченные ареолы сосков под натянутым до предела хлопком говорили сами за себя. Чем больше Рикардо пил, тем чаще и неотвратимее его взгляд соскальзывал с ее лица на стиснутый футболкой бюст четвертого размера. Но Нину это не особо беспокоило, скорее даже льстило – судя по улыбкам, которые она ему посылала. – Почему ты знаешься с таким, как Карбоне? – спросил он, размахивая пустой рюмкой и подзывая официанта. – Мануэль не так уж плох, если ты понимаешь, о чем я. – Ага, – согласился Меццанотте, – мозговитый парень. Нина хихикнула. Он взял одну из рюмок с виски, которые официант только что оставил на столе, и выпил его одним глотком, поставив рюмку на место. – И кстати, если уж тебе это так интересно, в постели он тоже… – Прошу тебя, без подробностей, – содрогнувшись, попросил Рикардо. – Мануэль тебя терпеть не может. До смерти. В буквальном смысле. – Да ты что! Никогда бы не подумал… – Это из-за тех, кого ты подвел под суд, когда служил в Мобильном, да? По лицу Меццанотте прошла тень. Он так крепко сжал свою рюмку, что чуть не раздавил ее. – Я… я не… – начал он, затем осекся и откинулся на спинку стула, издав такой вздох, будто сдувался воздушный шар. – Это не имеет значения. – Слушай, лично я никогда бы этого не сделала, и мне кажется, что ты был большим придурком, раз ввязался в это, но если те полицейские действительно виновны в том, в чем их обвиняют, то, насколько я понимаю, сволочи тут – это они, и уж точно не ты.