– Проходите, садитесь. К нам поступила новая информация, – произнес Степан, – она в корне меняет всю картину. – Какую? – удивился бывший следователь. – Гибели Савелия и Анастасии, – уточнил Попов и стал рассказывать все, что нам сообщила Кробченкина. Эдуард сидел с изумленным лицом. – Ну и ну, – пробормотал он, когда Андрей замолчал, – облажался я по полной программе. Значит, они живы? Я включилась в разговор. – Твоя жена не сошла с ума, она узнала Настю по руке. А та с одного взгляда поняла, кто такая Ирина Рябова, директор благотворительного фонда, и отказалась от сотрудничества. – Невероятно, – выдохнул Эдуард. – У нас есть предположение, что Савелий нынче носит имя Иосиф Петрович, – продолжила я. – Сава и Настя живут в Европе, а бизнес ведут в России. Занимаются разными делами, не работают вместе. Каковы их личные отношения? Понятия не имею. Скорей всего, они сделали пластические операции, но кое-что изменить нельзя. След от травмы на руке Анастасии. Необычный прищур глаз Савелия и его любовь к круассанам из крохотной столичной кондитерской. – В шпионы их бы не взяли, – хмыкнул Попов, – но для обычной жизни все о’кей. Все у них нормально шло, пока судьба не столкнула Ирину с Ольгой Сергеевной Николаевой. Я подхватила нить разговора. – Цепь неприятностей, которая случилась с твоей женой после того свидания с Ольгой, посылка с петардой, проколотые колеса, случай в метро… Бандероль мог отправить тот, кто не получил денег от фонда, на платформе в метро народ безумствует, Иру просто толкнули… Ну, и кое-кто чужие машины портит. Все это, вероятно, не имеет отношения к давней истории с «гибелью» Анастасии и Савелия. Но, может, Ольга и Иосиф решили убрать Ирину! У нас нет точного ответа. И мы его никогда не найдем. Но совершенно точно установлено врачами, что смерть Антонины Колывановой произошла из-за тромбофлебита, который она не лечила. Эдик прижал руки к груди. – От всего сердца спасибо, что сообщили правду о том, что парочка любовников жива. Надо подумать, может, нам с женой надо куда-то уехать из Москвы? Эти люди на все способны! Настя использовала в своих целях брата Иры. Неужели она не понимала, что ничем хорошим для Глазова эта история не закончится? – Не Анастасия придумала использовать «Жигули» наркомана, – перебил Рябова Степан. – А кто? – изумился Эдуард. – Тут есть ответ, – кивнул мой муж, – но у нас остались вопросы без объяснения. Как вы догадались, что Меркулова и Блюмкин заезжали на склад в Зайкино? – Уже не помню, – протянул Эдик, – кто-то сказал. Может, экономка? Управляющий? – Покупатели активно болтали с тетушкой, которая выдала им глицерин и перманганат калия, – заметила я, – они ей сказали, что едут в Колюево. – Ну да, в салон, – кивнул Эдуард, – а сами рванули в Товарово. – Зачем им туда? – задал свой вопрос Андрей. – Вас не удивил маршрут? – Ответа получить не удалось, – отрезал Рябов, – все погибли. Но после вашей беседы с Аэлитой мне стало ясно: пара специально ехала к месту взрыва. – Странно, что вы тогда не сообразили: иномарка ехала не в Колюево, а в обратную сторону, – не умолкал Попов, – на схеме хорошо видно направление движения. – Ступил, – поморщился Эдик, – с каждым случиться может. – Есть еще вопросы, – вздохнул Степан, – но задавать их не стоит, потому что ответ есть в конце беседы Виолы с Аэлитой. – Вы мне не весь разговор послушать дали? – напрягся Рябов. – Да, – кивнул Степан и нажал на кнопку моего диктофона. Зазвучал голос Кробченкиной: – Почему я не пошла в милицию? Отчего не рассказала, что видела? Ну, я вам не все сообщила, и Чернову тоже. Перед тем как спуститься в овраг, мужчина, который устроил взрыв, кому-то позвонил и сказал: – Эдик! Это я сейчас… Эй! Вы кто? Почему подходите к телефону Рябова? Где он сам? Фу! Ну ты меня и напугал! Решил, что кто-то твою личную, не служебную мобилу схапал. Че с голосом? А не пей холодненькое осенью, вообще не узнать тебя. Короче. Все готово. Завтра с утра жди. Кто-нибудь сообщит. Если до полудня будет тихо, сам садись в тачку, типа куда-то порулил и увидел место ДТП. Не подведи нас. Аэлита замолчала, на смену ей заговорила я: – У вас отличная память! – Первый и последний раз попала в такую переделку, – продолжала Кробченкина, – сильное впечатление осталось. Утром я решила пойти в милицию. Отделение располагалось в Мирсове, от моего дома пешком минут десять. И я поперлась туда, блин, честная гражданка. Пришла, а у дежурного какие-то люди стоят, скандалят. Я жду, от скуки начала разглядывать на стене стенд «Лучшие сотрудники месяца». Там два фото. На одном тетка, на другом мужик. И подписи под снимками, яркие, красным фломастером сделаны. Читаю: «Эдуард Рябов, следователь»… Меня словно по затылку ведром огрели. Стою, молчу. И тут выходит в коридор тот самый мужик, чье фото висит на доске, хрипит, понятно, что простыл, спрашивает у дежурного: не звонил ли ему кто? Меня заколотило, а скандалисты, как назло, ушли. Дежурный меня спрашивает: – Девушка, вы кого ищете? А этот Эдуард не уходит, уставился на меня, прохрипел: – Что-то случилось? Не бойтесь, рассказывайте. Я догадалась соврать: – Простите, мне в туалет надо. Эдуард разозлился: – Тут не общественная уборная! И ушел. Дежурный мне улыбнулся. – Иди по коридору. У следователя с утра настроение плохое, злой очень. Я в сортир сбегала, на улицу вынеслась, тороплюсь на маршрутку, думаю: Эдуарду Рябову тот мужик звонил, говорил: не пей холодненькое. А тут следователь Эдуард Рябов охрип совсем. Вот же повезло, что до меня скандалисты пришли, а то бы рассказала этому следователю, как в овраге сидела. Он бы меня убил! Голос Кробченкиной стих. – Вы помогали Савелию и Анастасии, – подвел итог Андрей. – Я порылся кое в каких документах, нашел связь между вами. До четырнадцати лет Эдуард Рябов был прописан в том же доме, что и Блюмкин. Савелий в двенадцатой квартире, вы в тринадцатой. Потом семья Рябовых перебралась в другой дом, но недалеко уехали, на соседнюю улицу. Вы работали в ГАИ, вскоре после аварии на повороте перешли на службу в охрану банка, а когда тот лопнул, устроились в торговый центр, затем снова в банк «Фирт». Это туда и звонила Раиса после того, как ушла Виола, сказала: «О, хорошо, что ты сам подошел. Чего? Думала, тебе набираю, не туда пальцем ткнула!» Попов покачал головой. – Вы сказали Виоле, что работаете в магазине. Слукавили. На самом деле вы перешли в «Фирт», вас туда взяли на испытательный срок, оформили по договору, не сделали пока постоянным сотрудником. Работа у вас, что в торговом центре, что в банке, сменная, два дня через два. Вы трудолюбивый человек и не были уверены, что точно окажетесь в штате «Фирта», поэтому пошли на небольшой обман. Из магазина не уволились, служили и в нем, и в банке. Как вам удалось договориться с финучреждением, не знаю. Но у вас там в кабинете номер внутреннего телефона – шесть, девять, девять. Раиса же набрала последним – ноль. Не туда пальцем попала. А это номер для рецепшен на первом этаже. И надо же! Вы проходили мимо, взяли трубку. Конечно, удивились, услышав голос сестры Блюмкина. Рая в курсе всей аферы. У них с братом были очень близкие отношения. – У вас все получилось, – вздохнула я. – Те, кто проверял благотворительный фонд, не сообщили Ольге Сергеевне все данные директора, предупредили только, что ее зовут Ирина Алексеевна. Случайная встреча взбудоражила Иру, она примчалась ко мне. А потом уж прибежал ты и стал просить, чтобы я объяснила твоей жене, что Настя давно умерла. Когда мы учились в школе, ты считал меня полной дурой, которая получает пятерки исключительно из-за того, что тупо зубрит все предметы. И до сих пор думаешь, что я идиотка. Ладно, пусть это так. Но у меня есть умный муж и сообразительный друг Андрей. Эдик криво усмехнулся. – Отличный сюжет для твоего очередного романа, Вилка. Все бездоказательно. Все со словами «наверное», «предположительно». Свидетельница Кробченкина? Кто ей поверит? Напридумывали вы чудес. Да, мы жили с Савой одно время рядом, и что? А ничего! Уйма лет прошла. Никому эта история не интересна. И где в ней преступление, а? Никита жив, счастлив с новой бабой. Предположим, вы правы. ДТП – красивый спектакль. Но тогда и жертв нет! Савелий и Настя сбежали. Человеческие останки, которые мы нашли, санитар из морга продал. Найдите этого парня, привлеките за торговлю ампутированными частями тела! Где убийца? Нет его. Где мертвецы? Нет их. Кому вся эта история нужна? Никому. Ох, прости, Виола, тебе она необходима, новый роман нашкрябаешь. Пошел я, ребята, некогда мне. Эдуард встал, ехидно улыбнулся и исчез за дверью. Мы остались. Я первой нарушила тягостное молчание. – В детстве Рябов очень нравился ребятам и учителям. Приятный мальчик, кудрявый блондин с голубыми глазами. Не знаю, кто придумал ему кличку: Милашка. Он таким и остался. Милашка Рябов, симпатичный, с обаятельной улыбкой. – Милашка Рябов, – повторил Степан, – я не вижу в этом прозвище ни любви, ни уважения. Ты ошибаешься, Милашка Рябов изменился, теперь его следует именовать – Милашка на вираже! Нормальный, наверное, мужик-то был, по прямой дороге шел. А потом захотелось ему денег, да побольше. На этой прямой, открытой дороге золотишко просто так не валяется, и показалось Милашке, что на кривой тропе оно повсюду лежит. Надо только съехать и подобрать. Вообще-то многие так считают, да не каждый на скользкий путь решится. А Милашка вошел в вираж! И понесся по тонкому льду! Самое страшное, когда человек вот так в вираж входит. Куда его утащит? Неизвестно! Но уж точно ничего хорошего не получится. Да, сейчас наш Милашка празднует победу. Но из крутого виража на ровное шоссе не выбраться, рано или поздно зашвырнет Милашку в овраг. Эпилог Когда мы сели ужинать, тетя Лида поинтересовалась: – Почему невеселые? – Тетя, не могут же Вилка и Степа весь день улыбаться, как дураки, – ответил за нас Жорик. – На мой взгляд, человек с улыбкой как раз умница, – парировала Федина. – Просто мы устали, – объяснила я, – день тяжелый выдался. – Ну, тогда я порадую вас! – пообещала Лидия Федоровна. – Через два дня… Мои губы сами собой растянулись в улыбке. Я люблю тетю Лиду, но хорошо, что она собралась уезжать! – …Жорик начинает работать в фирме, его взяли на должность конструктора игрушек, – продолжила наша гостья. – А я решила тоже перебраться в Москву. – Квартиры у нас пока нет! – заявил племянничек. – Можно поживем у вас?