Они обсуждали меня, переговаривались между собой, откуда я и кто моя мама. Кто-то из них сказал, что мама работает в кондитерской и меня там тоже видел и не раз. Я делаю очередной шаг и моя нога стремительно продвигается вперед, а за ней следом скользит вторая. Не удержав равновесие, я плюхаюсь на землю. Парни сзади заржали, как кони, а я сморщилась от неприятной боли. Упала не удачно. Парень, который сдернул с меня шапку, подошел ко мне, взял меня за руку. В нем проснулось милосердие, решил помочь встать? Нет. Этот отброс пьяный решил покрутить меня по льду. Поднял мою руку кверху, и крутанул один раз, моя куртка заскрипела. Я попыталась встать, но он не дал мне этого, закрутил ещё. Голова закружилась, захотелось стошнить прямо на его ботинки. — Перестань, конченный! — закричала. — Что ты делаешь? Дружки хохотали, пока их смех не прервал громкий выстрел в воздух. Он отпустил мою руку, их взгляды устремились в сторону, где звучал пистолет. Я с кружащейся головой вскочила на ноги. И теперь на скользкую дорожку мне было плевать, я неслась так, что ни разу не поскользнулась даже. Они не догоняли меня. Подбегаю к двери, захожу внутрь. Пахнет вишневым пирогом, мама всегда его печет, когда у неё хорошее настроение. Выдохнув, я разуваюсь. — Вкусно пахнет. — улыбаюсь я, но хочу плакать. Ведь все мои волосы насквозь мокрые от снега и шапку мне не отдали. — Мам, я в портфеле у Марьяны шапку забыла, а она ушла домой раньше меня. Пришлось идти так. — запыхавшись, вру я. — Ничего, вернет. — она нарезала свой фирменный пирог. — Иди под горячую воду, чтобы не заболеть. — Сейчас поем только, а то там только алкоголь был. — Хорошая вечеринка была? — интересуется мама. — Ты знаешь, я не очень люблю такое. Чувствую себя белой вороной, все пьяные, я одна трезвая. Ушла вот. — В меня вся, я по молодости тоже такая была. Приду на дискотеку, чувствую, перестает нравится, сразу же уходила. Её пирог, как лекарство от всех душевных переживаний. Я уже и забыла, что ко мне приставали на улице, и что кто-то стрелял. Возможно, кто-то бросил петарды, но сомневаюсь, что они издают такой звук. Я захожу в комнату, чтобы снять с себя мокрую одежду. Включаю свет. Двойной стук в окно напугал меня. Я дернулась, прижав к себе домашнюю одежду, быстро выключив светильник. За окном никого не было, я подошла ближе. Нет, никого. Но я заметила что-то лежащее на подоконнике снаружи. Открываю окно и вижу свою новую шапку. — Чудеса что-ли? — радостно пропищала я, выглянув в окно, покрутила головой, но не намека на человека, который мог положить её сюда. Я хотела положить её на батарею, посушиться, но из неё выпала бумажка. *У тебя очень красивые волосы. Моя улыбка коснулась ушей. Вряд ли у тех пьяниц мог быть такой ровный почерк. И написано черной ручкой, откуда у них может быть ручка? Я убрала записку в личный дневник. Кто-то знает, где я живу.. Или кто-то следил за мной. Но кто? Глава 29. По кличке «Черныш» Мёрфи слушал меня внимательно, не отвлекался ни на что, не отводил взгляда. Он увлекся моим рассказом, но когда я закончила, Миллер рассмеялся. — Тебе смешно с того, что меня по земле поволочили? — Нет, я смеюсь с того, что ты не сразу поняла, кто тебе шапку принес. — он показал на себя пальцем, выпрямился, показывая свою важность и героизм. — Миллер к вашим услугам, госпожа моей темной души. — Ручной зверёк по кличке «Черныш». — я потрепала его по волосам, он оскалился. — Я вроде не против шерсти чешу. — улыбаюсь. — Я никому не разрешаю трогать волосы.. — Мёрфи сделал паузу. — Не тактильный, но для тебя открыт полностью. Не любит прикосновения, но в моей комнате обнимался со мной целый час, причем стоя. Я не могла пошевелиться, прижимал меня к себе, словно я убежать пыталась. Жертвует своими принципами ради меня. — На самом деле я тоже не люблю, когда трогают мои волосы. — я заправила прядь за ушко, и он глазами проследил за моей рукой. — А тебе правда нравятся они? Ты же записку мне писал. — Я засыпать не мог, твои волосы были перед моими глазами. Мне они не то чтобы нравятся, я балдею. Я соскочила с подоконника, осознав, что мы слишком заговорились и забыли про наших гостей в гостиной. — Будут новые указания, госпожа? — шепотом сказал он. — За мной, Черныш. Он цокнул, закатив глаза, но последовал по пятам за своей госпожой. Моему счастью не было предела, я не хотела видеть возле себя больше никого другого. Мои мечты сбывались одна за другой. Он рядом. — Парни, заскучали? — радостно спросил Миллер. Они вытаращили на него глаза. Полчаса назад он был дьяволом во плоти, сейчас же пушистый котёнок. Улыбается, гневу нет места на его лице. — Ты что с ним сделала? — удивился Майкл. — Мы знали, что он страдает биполярным расстройством, но чтобы так быстро менять эмоции… — У тебя правда расстройство? — обернулась я на Мёрфи. Он приставил палец к голове, прокручивая возле виска, давая понять Майклу, что он сказал что-то явно лишнее. — Он дурак. — ответил Черныш. — Что ты его слушаешь? Я не пропустила эту информацию мимо ушей. Запомню на всякий пожарный, вдруг правда есть некие проблемы, к которым нужно быть внимательной. — У меня есть предложение к вам. Вы пока уединялись, мы придумали, как нам всем помириться. — хитрые глаза Рика посмотрели на нас. — Поедем на наше место? — он кивнул Миллеру. Я ожидала его ответа, ведь под словами «наше место» я понимала определенное место для их сборищ, и представила сразу сходку демонов в черных капюшонах и у каждого в руке предметы, их характеризующие. Допустим, у Рика был бы череп, потому что он в злости может голову скрутить. Тиму я знаю меньше, от слова, совсем не знаю, но думаю, что у него была бы чаша, из которой он пил бы кровь. У Майкла в руках острый меч. Ну, и наконец, Миллер. На его шее красовалась бы длинная черная змея, с ярко-зелеными блестящими глазами. Почему змея? Потому что это его символ изворотливости, хитрости и готовности убить ядом. — Ау.. — Черныш тронул меня за плечо и слабо встряхнул. — Ты едешь? — Д-да, да. — вышла я из своих фантазий. Парни вышли из дома, а мы спустились в подвал. Я шла за ним, а он светил фонариком на телефоне. — Почему везде в подвале есть свет, а здесь нет? — заходим в комнату с железной дверью. — Сейчас увидишь. — он осветил местность. — Аху.. очуметь! Склад оружия! И не маленький. — Я не проводил здесь электричество, так как здесь не только оружие. — он со стены сдернул бежевую ткань. — Эти баллоны могут взорваться, если что-то здесь замкнёт. И будет такой бах, что мама не горюй. — Для чего тебе это всё? — я взяла в руки автомат и тут же положила обратно из-за его тяжести. — Тем более эти опасные баллоны? — У нас много врагов, Эми. Я не знаю, кому мы перешли дорогу, но нас ненавидят всем сердцем. Всех четверых. — Миллер складывал в портфель пистолеты. — И если рядом с нами девушки, то высока вероятность, что они захотят вам навредить. Мы не можем этого допустить, поэтому приходиться идти на такие крайние методы самозащиты. Хороший тут город, добрый. И люди здесь хорошие. На улицу мы вышли с полным набором оружия. Мало того, что в его портфеле было более 3 пистолетов, так он ещё и по ногам их развесил. — Куда мы едем? — спросила я в машине. — На наше излюбленное место, тебе понравится. — Черныш завел мотор и мы отъехали от дома, а за нами три машины. — Возьмем Нику? Мне будет с ней комфортнее. — Рик за ней заедет. Город оставался позади, сплошная трасса и одни деревья. Я поджала ножки от переживаний. Хотя бы Ника будет рядом, а то одной среди парней как-то не по себе быть. Как же он ведет машину.. Его длинные, худые пальцы, покрытые серебряными кольцами, сводили меня с ума. Постепенно, медленно и мучительно сводили, если не изводили. А взгляд? Устремлен на дорогу, такой серьезный и сосредоточенный.