— Я тоже. Любого сыра, хорошего сыра. Кроме сырных шариков, которые люди едят на модных вечеринках. Зачем портить его, делая из него шар? — Она пьет вино, ее взгляд блуждает по задней стене кухни. — Здесь есть кладовая? — Да. — Я указываю на маленькую комнату справа. — Хочешь чего-нибудь перекусить? — Нет. — Она продолжает потягивать вино, снова сосредоточившись на мне. Я замечаю, что, когда она смотрит на меня, ее взгляд становится напряженным. Как прикосновение. Он такой прямой и оценивающий, как будто она оценивает каждую мельчайшую деталь и придает ей какое-то значение. Почти как компьютер, но намного, намного сексуальнее. — Ты все время так готовишь? — Ее голос повышается. — Для других женщин? Я бросаю ей улыбку через плечо. — Я готовлю, но не для других женщин. — Хорошо. Ты не должен. Я не думаю, что тебе вообще следует приглашать женщин в свой дом. Только меня. — Договорились. — Я не собираюсь спорить. Она единственная, кого я хочу здесь видеть, и никого другого. Она прочищает горло. — Потому что, ты знаешь, это опасно. Я имею в виду, процент женщин-серийных убийц по сравнению с мужчинами ничтожно мал, но никогда не равен нулю. — Ага. Никогда нельзя быть слишком осторожным. — Именно. Я обжариваю фрикадельки, затем добавляю их в кипящий соус. Вскоре спагетти готовы, и я достаю чесночный хлеб из духовки, пока она облизывает губы. — Еще вина? — Я наливаю ей еще один бокал и один для себя, затем накрываю ее тарелку, с горкой накладывая спагетти и фрикадельки. — Я никогда не смогу съесть все это. — Ты сказала, что проголодалась. Я собираюсь тебя накормить. — Я сажусь рядом с ней и кладу салфетку ей на колени. — Ешь столько, сколько хочешь. — Пахнет божественно. Намного лучше, чем соусы Prego. Я сдерживаю смех. — Действительно, высокая похвала. Она ухмыляется и откусывает, пока она жует, из нее вырывается стон. — Как же вкусно. Удовлетворение переполняет меня, когда она наслаждается моей готовкой. — Я рад, что тебе нравится. — Мне правда очень нравится. — Она накручивает еще макарон на вилку и накалывает кусочек фрикадельки. — Я сама не очень хорошо готовлю. — Прости, Мэгги, я даже не спросил тебя, чем ты зарабатываешь на жизнь. Она на мгновение перестает жевать, затем приходит в себя и глотает. — О, я всего лишь домашний подрядчик. Ничего особенного. — Я думаю, ты совершенно особенная. — Я пододвигаю чесночный хлеб поближе к ней. — Так ты работаешь по контракту? Какого рода? — Просто… Она откусывает комично огромный кусок спагетти и долго-долго жует. Я не могу сдержать улыбку. Она чертовски мила, насколько это возможно, даже когда она не пытается. Это восхитительно. Когда она снова сглатывает, она промокает рот салфеткой. — Как я уже говорила, я просто выполняю всякую работу здесь и там. Все по контракту. Иногда людям нужна помощь с их системами, и я помогаю. — Работа с компьютером, хм? — Я потягиваю вино. — У тебя, должно быть, хорошо получается. Кажется, у тебя нюх на детали. Она бросает на меня косой взгляд. — Я кое-что замечаю. Да. — Гораздо больше, чем обычный человек. — Можно и так сказать. — Она потирает живот и откидывается на спинку стула. — Если я откушу еще кусочек, то могу взорваться. — Не делай этого. У меня есть тирамису, которое ждет тебя. Она стонет и снова вытирает рот. — Ну, я бы не хотела тебя разочаровывать. — И прежде, чем ты спросишь, нет, я не готовлю тирамису ни для кого другого. Только для тебя. Она кивает. — Хорошо. Только для всех вас. 11 МЭГГИ Я смотрю, как Оуэн снова облизывает мне пальцы. Мое сердце бешено колотится. Со мной происходит что-то, чего я не понимаю. Это должно пугать меня, но этого не происходит. Я хочу большего. Я никогда не хочу терять это ощущение. — Ты лучше, чем тирамису. — Мое лицо заливает жаром. После того, как он угостил меня десертом, я сказала ему, что никогда не смогу отплатить ему тем же. Что, если я окажусь на кухне и меня оставят готовить еду, скорее всего, произойдет взрыв. Оуэн был настроен доказать, что я неправа, поэтому он просунул руку мне в штаны и подарил мне еще один оргазм. Я не могу не задаться вопросом, какой он на вкус. — Неужели? — Самое сладкое, что я когда-либо пробовал. — Он целует меня. Мой вкус остался на его языке. Это заставляет меня ерзать на стуле и хотеть, чтобы он доставил мне больше оргазмов. Я не думаю, что это так же вкусно, как тирамису, но, услышав это из его уст, он, возможно, прав. Я впиваюсь зубами в его нижнюю губу. Он стонет напротив моего рта. — Точно? Из всего или из всех? — Я толкаю его и понимаю, что веду себя довольно собственнически, когда дело касается его, чего я никогда не делала в прошлом. Это будет проблемой. Я уже чувствую это глубоко внутри себя. Я была единственным ребенком в семье. Я не думаю, что делиться, моя сильная сторона. — Я клянусь тебе, Мэгги. — Он прикасается своими губами к моим. Мне нравится, как он произносит мое имя. Я должна попробовать его сейчас же. С другой стороны, я понятия не имею, что делать. Я должна погуглить это. Я имею в виду, я читала об этом в книгах, так что я знаю основы. Но читать об этом и на самом деле делать это, две совершенно разные вещи. Мой дурацкий телефон начинает звонить, нарушая ход моих мыслей и омрачая момент. Он был настроен на тишину, за исключением нескольких человек. — Это не твой парень, не так ли? — Спрашивает он, тон его голоса внезапно меняется. — Это заставило бы тебя ревновать? — Спрашиваю я, заинтригованная этой идеей. Не то чтобы я хотела заставить его ревновать, но это могло бы показать мне, что, что бы я ни испытывала, это не односторонне. С другой стороны, люди постоянно целуются и занимаются сексом. Для остального мира это нормально. Мне это не нравится. Раньше меня это не беспокоило, но тогда мне не приходилось думать о том, что Оуэн занимается подобными вещами. — Конечно. Я засияла от его ответа. — Хорошо. — Я прохожу мимо него. — Это просто моя лучшая подруга или папа. Он теперь никогда не сможет встретиться с Оушен. Он видел ее в кафе. Не то чтобы это имеет значение. Это работа. Я здесь для того, чтобы собирать информацию и двигаться дальше. На данный момент у меня ничего нет. За исключением того, что он дарит убийственные оргазмы и готовит лучшие спагетти, которые я когда-либо пробовала. Когда я хватаю свой телефон, я понимаю, что была неправа это не Оушен и не мой отец пытались дозвониться до меня. Это Паркс, и он издевается надо мной. Знает ли он, что я здесь? Я уверена, что он знает. Маленький засранец. Я рычу. Сексуальный смешок исходит от Оуэна. — Извини, у меня небольшая проблема с рычанием, по словам моего отца. — Это восхитительно. — Восхитительно? — Я поправляю очки на носу. — Это одна из многих вещей, которая делает тебя сексуальной. — Сексуальной? — Я жду новых его комплиментов. — Да, детка, сексуальность занимает первое место в списке. — Он улыбается мне, не обращая внимания на то, насколько прямой я могу быть.