– Я его сама вызвала на допрос, – добавила я, глядя на Витю с вопросом. – Помните, Вы мне поручали дело по первой судимости Вальева изучить… – Неужели успел уже прочесть? – удивилась я Витиной оперативности. – Обижаете, АнПална. Я же обещал, – гордость, поселившаяся на Витином лице еще в кабинете прокурора, так и не сходила с него. Он торопливо продолжил: – Я о чем хочу Вас предупредить, пока Вы Ковалева допрашивать не начали. Он по тому делу свидетелем проходил. Точнее, его сначала в сообщниках Вальева числили, но потом оказалось, что у него алиби: во время кражи он помогал Вальеву Антону ремонтировать машину последнего, – значительно закончил Витя и одарил меня пламенным взглядом. Мол, оцените. – Ты хочешь сказать, что алиби Ковалеву обеспечил Антон, брат Валерия? – не могла я скрыть свое удивление. – Именно. А ведь брат мог бы попытаться спасти брата, вместо того, чтобы думать о чьей-то чужой невиновности, – заключил Витя и тут же добавил, – ладно, АнПална, я Вам все сказал. Побегу, а то Ванька меня уже, наверное, заждался. Он помчался к двери, но, что-то вспомнив и махнув от досады рукой, развернулся и опять направился ко мне: – Вот, Ванька передать велел Вам протоколы допроса свидетелей по поводу алиби Вальева Антона. Там как будто все чисто, но Вы почитаете, и сами решайте, сходится ли все по времени… Ванька забыл их сразу Вам отдать, и я чуть было тоже не сплоховал… – Витя опять махнул рукой и уже с утроенной силой помчался прочь, как будто за ним гналась… нечистая сила. Я даже не успела ему вдогонку крикнуть причитающиеся слова благодарности. Витя убежал, а я в размышлениях двинулась к своему кабинету. Ковалев, завидев меня, поднялся со стула и поздоровался. Я ответила тем же и попросила подождать пару минут. Открыв кабинет, попыталась быстро продумать вопросы, которые следовало бы задать Ковалеву в свете новых сведений дополнительно к тем вопросам, которые я изначально планировала ему задать. Допрос проходил натянуто. Ковалев отвечал на все мои вопросы, но ощущение было такое, что существенная часть айсберга так и остается скрытой под водой. – Как давно Вы знакомы с Вальевой Екатериной? – спрашивала я. – С детства, – отвечал Ковалев, – если Вы помните, мы были соседями… – В каких Вы отношениях с Вашей бывшей соседкой? – продолжала я. – В дружеских, – монотонно вторил себе Ковалев. – А мне известно, что Вы питали к ней иные чувства, – настаивала я. – Какие? – теперь уже Ковалев вопрошал ко мне. – Вы были в нее влюблены? – уточняла я. – Я и сейчас ее люблю, только она никогда не питала ко мне подобных чувств… Я, что называется, герой не ее романа… – А, кто ее герой? – не унималась я. – Не знаю, – утверждал Ковалев, а я чувствовала, что знает, но не скажет. – А как давно Вы были знакомы с Вальевым Валерием? – продолжала я допрос, переведя его на другую фигуру. – Со школы… Мы учились в одном классе. – А также – вместе с Катей Вальевой, в девичестве – Ивановой? – Да, – спокойно соглашался мой свидетель. – Валерию она тоже нравилась? Уже тогда, в школе? – ворошила я это любовное белье. – Она многим нравилась, – отвечал обобщенно Ковалев. – Кажется, я назвала конкретную личность, – настаивала я на своем вопросе. – Да, он пытался ухаживать за ней, – был вынужден ответить Ковалев Игорек, как называла его моя подруга Марго. – А что Катя? Она принимала эти ухаживания? – с нажимом задавала я свои вопросы. – Нет, она их отклоняла. – Почему в таком случае она, в конце концов, вышла замуж за Вальева? – Об этом лучше спросить у нее самой, – уходил от ответа мой допрашиваемый. – А Вы как думаете? – не обращала я внимание на его советы. Молчание и, наконец, очередное уклонение: – Никак не думаю. – Девушка, которую Вы любите, выходит замуж, а Вы себе не задаете вопроса, почему? Не верю! – жестко резюмирую я. – А мы с Вами не в театре! И Вы не Станиславский! – Ковалев вскрикнул так энергично, что от неожиданности я чуть не подпрыгнула на стуле. Кажется, я его достала своими дотошными вопросами о любви! Чего мне и требовалось. Ура! Маленькая победа. Теперь, нервничая, он будет допускать ошибки и, возможно, мне удастся подловить его на противоречиях. Глазки Ковалева забегали, и я вспомнила, как об этих бегающих глазах с подозрением говорил мне Игорь Якименко в ночь тех злосчастных убийств и самоубийства. Самоубийства ли? – А что Вы так занервничали? – спокойно продолжила я допрос. – Скажите, Вы ревновали Катю к Вальеву? – Почему Вы задаете такие вопросы? – уже не только нервничал, но и злился Ковалев. – Вы что подозреваете, что Валера не покончил с собой, а я… я его убил? А Ивановы? Их тоже я прикончил?.. И Катю я ранил? Зачем?!. Зачем мне все это надо?.. Из глупой ревности?!. – он уже никак не мог взять себя в руки и его тон с каждым вопросом все более нарастал, пока голос не начал дрожать фальцетом. Это совсем не было похоже на начало допроса. Кажется, штиль перерос в шторм. Я испугалась, как бы мой свидетель не сорвался в раж окончательно и, налив ему в стакан воды, попыталась утихомирить: – Успокойтесь, Игорь Петрович. Я Вас ни в чем не обвиняю, но, согласитесь, ревность не такой уж безобидный мотив для убийства. – Я никого не убивал! – опять выкрикнул Ковалев. Затем, уже несколько тише продолжил: – Ладно, Валера… и даже Катя… Но Ивановы? Их то мне, зачем убивать?! – Как свидетелей, – бесстрастно ответила я. – Вы это серьезно? – он посмотрел на меня с таким отчаянием в глазах, что моя уверенность была несколько поколеблена, и я решила повернуть допрос в несколько иное русло. – Игорь Петрович, а какие у Вас были отношения с Вальевым Валерием? Вы дружили? – Нет, я никогда не считал его своим другом, – жестко констатировал Ковалев. – А ведь в тот день он заходил к Вам… Зачем? – Заходил. Но был как будто не в себе. Жаловался на всех – на брата, на Катю, на тестя с тещей… Только мне это все слушать было не с руки, вот я и прогнал его. – Обычно с такими разговорами приходят к друзьям… – не отступала я от своего, но Ковалев перебил меня: – Мы не были друзьями! И вообще, не думаю, что хоть кто-то в нашем городке мог назвать себя его другом!.. А в тот вечер мне показалось, что он приходил к Ивановым, но тех не оказалось дома, поэтому он, решив подождать, зашел ко мне от нечего делать. Однако меня его общество не устраивало ни тогда, ни когда-либо еще. – Вы не ссорились? Не ругались? Драки не было между вами? – почему-то решила уточнить я. – Нет, – ответил Ковалев твердо, – хоть он и был мне неприятен, но выставил я его без ссоры и драки. – Игорь Петрович, Вы ведь знаете о первой судимости Вальева, – решила я обратиться к прошлому. – Вы проходили свидетелем по тому делу? – Вы ведь, наверное, читали то дело, что ж спрашиваете… – Ковалев ответил недовольно, но как-то вдруг чересчур спокойно. На него как будто вновь накатила апатия, как в начале допроса. – А почему Вас подозревали в соучастии тогда? – не отставала я. Ковалев, видимо, решил не уходить больше от вопросов и, успокоившись, ответил: – Валера, собираясь совершить ту кражу, предложил мне пойти с ним, но я отказался. Я в такие игры не играю. К тому же у меня тогда мама сильно болела, и случись со мной что, она бы не вынесла… Валерий настаивал, но я не соглашался. Его же отговаривать было бесполезно. Он жутко упрямый. Если втемяшит себе что-то в голову… Он пошел на кражу один, а на следствии оговорил меня. Хотел отомстить, таким образом. Однако адвокат, которого ему нанял брат, вразумил его, что в этом случае преступление будет оцениваться, как совершенное группой лиц, а это повлечет более жесткое наказание. Поэтому Валера впоследствии стал отрицать мое участие в краже и признался, что оговорил меня, так как я отказался ему помочь в этом деле. К тому же, у меня на момент совершения Валерием кражи было алиби… – Какое? – Антону, брату Валеры, нужна была помощь в ремонте его машины. Я тогда сильно машинами интересовался и когда Антон попросил меня помочь, то согласился с радостью. Мы тогда весь день провозились, с утра до вечера… И соседи нас видели. Похоже алиби у него действительно на тот момент было. А в нашем деле? Была ли у него реальная возможность совершить то, в чем мы подозреваем Вальева? А почему бы и нет?.. Услышал у соседей шум. Прибежал на него. Увидел, что Вальев угрожает Кате ружьем, вернее, увидел ее раненую. Взыграли чувства: ревность, ненависть… Какой-то хитростью сумел скрутить Вальева. По внешним данным он выглядит и выше, и сильнее Валерия. Сумел выхватить у того ружье и выстрелить в него. Ивановы, испугавшись трупа, стали обвинять Ковалева, осуждать, а он, находясь в возбужденном состоянии и пытаясь скрыть уже совершенное преступление, выстрелил в каждого из них. Они для него свидетели. Почему же он не убил Катю? Она тоже свидетель. Любовь… его остановила любовь к ней. А ее что остановило? Почему она его не сдала? Страх? Или тоже любовь? Но он утверждает, что она его никогда не любила. Это он так говорит, а можно ли ему верить? Нет, все равно какая-то фантасмагория получается! Даже если допустить, что Катя влюблена в Ковалева, то, что это за любовь такая, если она позволяет покрывать убийцу своих родителей?!. Любовь к мужчине сильнее любви к родителям?!. Нет, нет и нет! Такого не может быть! Не верю!.. Черт, опять из меня вылез Станиславский. – А с Антоном Вальевым, братом Валеры, Вы дружны? – вернулась я к допросу. – Да. Не то, чтобы очень, но… он другой, не такой, как Валерка. Спокойный. На рожон не лезет. Всегда поможет, если надо… Они с Валеркой совсем не похожи, как будто и не братья. На этой безупречной характеристике я отпустила Ковалева, предупредив, что он может понадобиться. Жаль, что мне во время допроса так ничего и не удалось добыть на него самого. Ковалев ретировался довольно быстро. Допрос ему, явно, удовольствия не доставил. Я вспомнила Сережу Амелина с его благодарностями за допросы и улыбнулась сама себе. А ведь мальчик обещал писать, и вот, сколько времени прошло, а пока ни строчки… После обеда позвонил Виталий: – Я к Першину. Не составишь компанию?