– Ты не посмеешь. – Почему же? Разве там указана ложь? Ты забываешь платить алименты, забываешь возвращать долг. – Люд, мы же не чужие люди и вообще ещё можем сойтись, а ты всё вот этим только портишь! Перечёркиваешь наше будущее! О сыне подумай. – А я о нём и думаю. Единственная. Что ты устроил с нашими матерями? Не выдерживаю и начинаю наступать на него. Хочется уничтожить. Придавить как надоедливого таракана, размазать каблуком об асфальт. Костик отступает, вжимает голову в плечи. Глаза бегают, будто ищет помощи. Боже, как же он жалок, а я слишком поздно заметила. – Ты не понимаешь, – отступает Костя, – так будет только лучше. Сыну нужна полноценная семья, тебе легче, не надо самой всё тащить. – Да что ты?! Когда мы были женаты, не помню, чтобы ты мне особо помогал. – Я изменился, Люд. И я докажу тебе это! Не подавай в суд, не совершай ошибку, о которой будешь жалеть. Устало качаю головой. Бред. Не верю ни единому слову бывшего мужа. – Кость, я понимаю наших мам. Они всю жизнь мечтали, что мы будем вместе. А тебе зачем это? Ты ведь так мечтал о свободе. Спать с кем захочешь и не мучится угрызениями совести. – Люд, не нужна она мне. Я понял, как заблуждался, мне не нужен ещё кто-то кроме тебя. Костя тянет руку к моему лицу, а я отшатываюсь, не хочу, чтобы он касался меня. – Мне жаль, что я позволил разрушить нашу семью, но я всё исправлю. Не успеваю увернуться от поцелуя в щёку. Костя действует быстро. Мажет сухими губами по щеке, отстраняется и уходит, больше не сказав ни слова. Мне тоже стоит идти, дома дел невпроворот, а я стою и смотрю на удаляющуюся фигуру бывшего мужа. В подъезд захожу, лишь только когда он полностью скрывается из вида. – Папа приходил. – Да, он дождался меня около подъезда. – Он обещал, что завтра поедем смотреть матч. В голосе сына слышу скепсис, но меня всё равно парализуют его слова. Что Костя затеял? Порой неделями не появлялся, а тут второй день подряд собирается появиться. Самое удивительное, Костя на самом деле ведёт сына на матч. Когда прихожу домой квартира пустая. И хоть я знаю, где сын, но волнуюсь больше, чем от неизвестности. Как переступила порог квартиры, не выпускаю телефон из рук, мне постоянно хочется позвонить сыну, узнать, когда он вернётся. Спустя пару часов сын сам мне звонит. Голос счастливый, перевозбуждённый. – Ма, это было так круто! – Дениска запинается и уже виновато спрашивает: – Ма, можно я сегодня у папы переночую? Хотим поиграть в фифу. «НЕТ» – готово громко орать всё моё нутро. Но я не имею права запрещать сыну видеться с отцом. – Конечно. Я даже пытаюсь улыбнуться, хоть сын и не увидит моей улыбки. – Ма, ты супер! Только покорми Бамблби. Пока. Завтра увидимся. Сын бросает трубку, а я продолжаю сжимать телефон. Сверлю взглядом потухший телефон. Символично. Внутри меня также всё гаснет. Сегодня я не выдержу одиночества – сожру себя ненужными мыслями. Ещё и этого чёртова зверя надо кормить. Захожу в комнату сына, смотрю на жёлтого монстра и не решаюсь к нему подойти. Ну уж нет. Снова разблокирую телефон и ищу номер Ромы. Сам подарил, пусть сам и кормит. – Да? – Ром, мне надо гада покормить, а я не хочу к нему подходить. – Приехать? – Да. – Минут через двадцать буду. Он отключается, и я бегу в ванную. Включаю прохладную, почти холодную воду в душе – хочу привести свои мысли в порядок. Потому что сейчас в голове настоящая каша: активность Кости, глупое решение пригласить любовника домой. Даже повод придумала самый идиотский. Пока моюсь, понимаю, что поспешила. Не надо было звать Рому к себе. Что если Костя решит привезти Дениса? Сколько раз уже такое было? Надо срочно всё отменить. Выключаю воду, выскакиваю из ванны и спешу на поиски телефона. Даже забываю про полотенце. В коридоре от контраста температуры влажное тело сразу покрывается мурашками. Передёргиваю плечами, но за полотенцем не возвращаюсь. Всё потом. Сначала надо позвонить. Как назло, совсем не помню, где бросила телефон. Бегаю голышом по квартире, оставляю за собой мокрые следы. Ну вот, ещё и убираться придётся, но всё потом, а сейчас главное – позвонить Роме. Телефон нахожу на кухне, не помню, когда туда заходила. Но рада, что наконец он у меня в руках. Торопливо пытаюсь снять с блокировки, но сенсор плохо слушается влажные пальцы. Ещё и дрожу вся от холода. Захожу в контакты, нажимаю на последний вызов, и на всю квартиру раздаётся дверной звонок. Не успела. Мечусь по квартире, словно пойманный вор на месте преступления. Не знаю, за что хвататься. Хотя всё кажется очевидным: взять полотенце, потом уже одеться во что-то приличное, но я так нервничаю, что в итоге делаю всё наоборот. Одежда тут же намокает, облипает тело. И только хочу переодеться, как из телефона, что брошен на тумбочку, раздаётся весёлый голос: – Люд, что там за забеги устроила? Может, впустишь меня, вдвоём веселее бегать. Испугавшись, подпрыгиваю, озираюсь по сторонам. Бросаю настороженный взгляд на телефон, мало того, что всё же дозвонилась, так ещё и громкую связь умудрилась включить. – Лю-ю-юд, – ласково тянет этот искуситель. Осторожно подкрадываюсь к телефону и жму красную кнопку, отключаюсь. И тут же раздаётся новая трель дверного звонка. Ну что за мужчина! Мало того, что пришёл раньше времени, тем самым лишил возможности передумать, так ещё и настойчив. – Иду я, – буркаю, хотя понимаю, что никто меня не услышит. Перед тем как открыть дверь, бросаю оценивающий взгляд на отражение в зеркале. М-да, в таком виде встречать любовника последнее дело, но, может, и к лучшему? Испугается и сбежит. – Ты очаровательно выглядишь, – говорит сразу. Он не лукавит и не насмехается. Рассматривает меня пристально, а во взгляде начинает полыхать огонь. Я тут же забываю, что недавно мёрзла. Теперь мне душно и не хватает кислорода. Рома всё выжег своим взглядом, полным огня. Не сбежал. И не испугался. Наоборот, уверенно заходит в квартиру, крепко прижимает к себе и целует так жадно, будто тосковал по мне. Я даже теряюсь, но лишь на мгновение. Отмираю и уже сама крепко его обнимаю. Чертов искуситель, один поцелуй, и я больше не хочу, чтобы он уходил. Твердые губы действуют умело: подчиняют, дразнят, ласкают. Безжалостно сводят с ума. Никогда бы не подумала, что поцелуи бывают такими. Страстные и в то же время нежные. Головокружащие, но самое ужасное – вызывающие привыкание. Потому что мне мало. Хочу ещё, но Рома отстраняется, напоследок оставляет лёгкий поцелуй в уголок моих губ. – Привет. Здоровается хриплым голосом и снова мимолётно целует, от такой непривычной нежности всё внутри меня замирает – становится страшно, и мне снова хочется его выгнать. Только на этот раз не из-за страха, что кто-то узнает о наших отношениях, а потому, что боюсь привыкнуть. Потом будет больно. – Малышка, иди переоденься в сухую одежду – здесь сквозняк, не хватало, чтобы ты простыла. – добивает меня. Киваю и плетусь в комнату, борюсь с острым желанием выгнать его, разорвав перед этим наши отношения, которые толком не успели начаться. Переодеваюсь я быстро, но вот выходить из комнаты не спешу. Беру перерыв на подумать. Мне нравится проводить время с Ромой, но только сейчас я осознала, что рискую влюбиться. Не хочу. Проходила это всё, правда, тогда мне было шестнадцать лет, но ничем хорошим это не закончилось. Влюбленность быстро рассеялась, как туман с восходом солнца, не оставив после себя ничего, кроме ясного ума. Тогда я увидела Костика настоящим. Большой ребёнок, которого предстоит тащить на своей шее. Порой казалось, что Денис и то взрослее и ответственнее своего отца. Когда прошли чувства к Косте, я почувствовала себя свободной. Ведь мои чувства к нему, словно якорь, не давали двигаться вперед. Поэтому отпускать было легко. Вот только вся проблема в том, что Рома совсем ни черта не Костя. Нужно провести границу. Никакой заботы, романтики и тем более любви. НИЧЕГО. Между нами ничего не должно быть, только похоть. Никаких совместных ночей и свиданий – новое условие, которое я готова озвучить, когда выхожу из комнаты. Но сказать ничего не могу. В горле откуда-то взялся ком, не дающий даже вздохнуть нормально. Рома со шваброй в руках убирает воду, которую я оставила во время забега. Ничего удивительного не произошло, но меня почему-то прошибает. Пытаюсь вспомнить, брал ли когда-нибудь в руки швабру Костя, и не могу. Не мужское это дело. Мой отец говорил так же. А Рома не побрезговал. Взял. И убирает за мной. Слишком громко вздыхаю. – Не той шваброй убираю? – виновато спрашивает. Ну что за мужчина, а? – Той. – Тогда что случилось, Люд? Не любишь, когда кто-то хозяйничает? – Нет. Не знаю. Раньше никто не спешил хозяйничать. Рома задорно улыбается, отставляет швабру в сторону и приближается ко мне, чтобы обнять. – Мне не сложно. Головой понимаю, что он не делает ничего особенного. И плохого в его помощи тоже нет. Но отчего-то именно сейчас чувствую себя уязвимой.