Десмонд вновь отвешивает ему удар в челюсть. – Когда я говорю тебе сожрать эту таблетку, ты берешь, блядь, и жрешь эту таблетку. Морщась от боли, Блаунт трясущимися руками отправляет в рот содержимое пакета. – Раздевайся, – заявляет ему Десмонд. Мои глаза загораются. Здесь становится все более и более интересно. Похоже, брат решил отступить от своего первоначального плана. – Что? – испуганно спрашивает Блаунт. – Снимай одежду. Сейчас же. Блаунт тупо глядит на Десмонда, но все-таки расстегивает пуговицы на своей чертовой рубашке. Следом за ней он стаскивает с себя свитер и джинсы. Он сомневается, нужно ли снять трусы, но удар Десмонда красноречивее всякого ответа. Вскоре Блаунт остается в носках. Я завожу руку за спину и достаю из-за ремня топор. Его блестящая рукоятка идеально вписывается в мою ладонь в кожаной перчатке. Я крепко сжимаю его и подхожу к Блаунту: – А теперь беги, – заявляю я с пугающим хладнокровием в голосе. – Я проглотил рогипнол*, – испуганно бормочет Блаунт. – Я могу потерять сознание. – В этом и смысл, приятель. Ты узнаешь на собственной шкуре, каково это – когда ты не контролируешь собственное тело и жизнь, – я склоняю голову набок. – Хотя ты можешь остаться. Я давно не вонзал свой топор во что-то живое. Я замахиваюсь, и Блаунт больше не задерживается ни на секунду. Он срывается и бежит по дороге, и при виде его тощей задницы мы с Десмондом разражаемся смехом. – Вернемся к первоначальному плану, – говорит брат. – Осталось не так много времени. Кивнув, я забираюсь на машину и делаю первый взмах топора. Он со свистом рассекает воздух и с громким ударом вонзается в крышу автомобиля. Образуется вмятина, и я размахиваюсь, снова обрушивая топор. И еще раз. И еще. И так до тех пор, пока лезвие не рассекает кузов. Я вытаскиваю топор и отшатываюсь, чтобы посмотреть на дыру, которую только что проделал. Неровные края метала торчат с двух сторон, как разинутая голодная пасть. – Ты представлял его лицо, не так ли? – спрашивает Десмонд, вытаскивая из спортивной сумки баллончик с краской. Я ничего не отвечаю ему, пока брат встряхивает баллончик и начинает писать заглавную букву «А» на капоте машины. Десмонд прав. Я бы с удовольствием разбил уродливую гребаную рожу Блаунта. Он ошивается рядом с Кимберли, будто у него есть на это право. Он приглашает ее на свидания, будто у него есть на это право. Он прикасается к ней, будто у него есть на это право. Его мерзкие губы дотрагивались до нее, и сегодня ночью на месте девушки могла оказаться моя принцесса… Перед глазами все темнеет. Я уничтожаю лобовое стекло двумя ударами. Осколки фейерверком взлетают в воздухе, но я не останавливаюсь. Я делаю еще несколько дыр в крыше и спрыгиваю на землю. Следующими идут фары, окна, двери, багажное отделение. – Пора заканчивать, – Десмонд указывает на водителя, который начинает приходить в себя. Брат швыряет журнал на изрисованный капот. Я в последний раз обрушиваю топор, и его лезвие вонзается в то, что осталось от машины Блаунтов. Его рукоять торчит в воздухе, как поднятый вверх средний палец. Мы уходим, оставляя после себя хаос и разрушение. Для этого я и был создан. Это тот, кто я есть на самом деле. Рогипнол* – приводит к тому, что жертва чувствует себя агрессивной, растерянной, сонливой, возбужденной или сонной (со стороны выглядит как алкогольное опьянение). Рогипнол также может привести с невнятной речи, невозможности стоять или ходить. Глава 10 «Убирайся отсюда» Я сижу за передней партой в ожидании первого урока и кручу между пальцев цветок белой магнолии. Мой взгляд сосредотачивается на белых лепестках, но внезапный приглушенный удар заставляет меня вздрогнуть. На мой стол падает сумка, и я поднимаю глаза, увидев перед собой Грейс. Она стоит, скрестив на груди руки, ее лицо – сплошная гримаса недовольства, и в целом она выглядит так, будто готова взорваться. – Ты забыла вчера в ресторане. – Спасибо, – я прочищаю горло и убираю со стола свою вещь. – Ты не представляешь, насколько это ужасно, когда на тебя обрушивается мерзкая и холодная пена! – выпаливает Грейс. – Моя прическа и платье оказалось испорченным, я уже не говорю о моих сорванных планах! Я искала тебя среди пострадавших, но тебя нигде не было. Куда ты, черт возьми, исчезла? Она явно драматизирует, называя пострадавшими паникующих гостей ресторана. Но отчасти я понимаю ее возмущение. Мало, кто хочет оказаться в подобной ситуации. – Обычно, я никому не говорю об этом… – я понижаю голос. – Я испытываю охлофобию*. Я боюсь толпу. Особенно паникующую толпу. И как только прозвучала сирена, я выбежала из ресторана. Не помню, куда несли меня ноги. Я долго не могла прийти в себя и бродила по городу. В итоге я заблудилась и вернулась домой ближе к полуночи. Да, звучит не очень правдоподобно, я знаю. Но у меня не было много времени, чтобы придумать что-то более убедительное. По крайней мере, отец купился на мою ложь. И я надеюсь, что Грейс мне тоже поверит. Я не могу никому сказать правду. Что вчера я сбежала с Кэшем, который вывел из строя систему пожаротушения. Что вчера он помог мне вернуть Голди. Кстати, об этом отец тоже не знает. Я ничего не говорила ему о том, что мой питомец оказался в списке животных для опытов фармкомпании. Я не уверена: причастен отец к этому делу или нет. Поэтому я молчу и не затрагиваю с отцом эту тему. Самое главное, что Голди больше ничего не угрожает, и я могу видеть его каждый день. – Я не знала о твоей фобии, – гнев Грейс немного сбавляет обороты. – С тобой не случилось ничего страшного? – Нет-нет, со мной все в порядке, – отвечаю я с излишним энтузиазмом. – Хорошо, – Грейс подозрительно изгибает бровь. – Я сделаю вид, что ты не ведешь себя странно. Она отходит и занимает место в соседнем ряду. Через несколько секунд ее окружают девушки, и они достаточно громко сокрушаются по поводу вчерашнего инцидента в ресторане. Я слышу их возмущенное бормотание и пытаюсь не думать о Кэше. Он, как болезнь, от которой я не могу избавиться, как ни стараюсь. Его сосредоточенный взгляд, когда он опускался передо мной. Его требовательные губы и горячее дыхание на моем бедре. Его зубы, покусывающие мою кожу. Его язык, проводящий между ног, и темная комната раскололась на тысячи осколков… Я свожу вместе бедра, чувствуя знакомое покалывающее тепло, охватившее мою нижнюю часть. Мои щеки краснеют. Не знаю, чего мне больше стыдиться: то, что я проснулась утром с зажатой рукой между ног, или то, что мне приснилось. Точнее, что я вытворяла в моем сне… Я глубоко вздыхаю и провожу рукой по волосам. Мне не стоило подпускать Кэша близко к себе. Обещаю, что ничего подобного больше не повторится. Вопреки желанию своего тела я не должна отходить от своего первоначального плана. Я и Кэш должны вновь стать друзьями. И не важно, что я думаю о его губах, и о том, что они могут со мной сделать. И не важно, что жар растекается по моим венам от его присутствия. В конце концов, Кэш это Кэш. Он не встречается с девушками. И для нас обоих будет лучше, если мы будем дружить, и я не стану одной из многочисленных девиц в его послужном списке. – Как думаешь, твой брат оценит эти трусики? Я оборачиваюсь и вижу Грейс, болтающую со своей подругой. Ее зовут Кайли, и она показывает Грейс что-то на телефоне. – Десмонд точно не оценит, – Грейс презрительно усмехается. – Он на тебя даже не смотрит. – Когда-нибудь настанет тот день, и я заполучу Десмонда, – уверенно возражает Кайли. Она стопроцентная поклонница Десмонда. Впрочем, как и половина девушек в академии. Вторая половина сходит с ума от Кэша. – Не понимаю, почему все хотят моих братьев, – Грейс брезгливо морщится. – Они никогда не станут искать себе девушку для отношений. Они думают только о том, чтобы кого-нибудь трахнуть. – Эй, сестренка, выбирай выражения, – надо мной раздается низкий голос. – Если бы я думал только о сексе, между нами давно бы случился инцест. Я медленно поворачиваюсь и так же медленно поднимаю взгляд. Над моей партой возвышается Кэш. На нем белая рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами, черные брюки и распахнутый пиджак академии. Почему Кэшу всегда удается выглядеть привлекательно в своей стандартной небрежности? Это несправедливо. И кроме того, что он здесь делает? Насколько мне известно, Кэш редко посещает первые занятия. – Тебе она понравилась, принцесса? – спрашивает меня он, слегка склонив голову набок. Его глаза с веером ресниц опускаются с моего лица на цветок, который я до сих пор держу в руке. Опомнившись, я прячу магнолию в учебник, и Кэш улыбается. Разумеется, его забавляет моя реакция. – Я просто использую ее, как закладку для книги, – я пожимаю плечами. Я стараюсь придать себе равнодушный вид, словно цветок для меня ничего не значит. Меня спасает звонок, оповещающий о начале урока. Ученики в спешке влетают в класс, пока Кэш неторопливо огибает мой стол. Я не осмеливаюсь повернуть голову, чтобы проследить за ним. Вдруг меня окружает древесно-амбровый аромат. Позади меня наклоняется Кэш, и его губы оказываются в нескольких дюймах от моего уха. – Черт возьми, принцесса. Ты меня убиваешь. Я смотрю прямо перед собой. Куда угодно, но только не на него. Мне кажется, если я повернусь и взгляну на Кэша, то он все узнает. Узнает, что он снится мне. Узнает, что он забрался в мою голову и не думает ее покидать. Но это не навсегда. У меня в приоритетах наша дружба, а не мои сумасшедшие мысли и сновидения. – Если бы я думала о твоем убийстве, я бы давно воспользовалась информацией, о которой не знает никто, кроме меня. Например, наличие аллергии, опасной для твоей жизни. Слышу приглушенный смех и уверена, что губы Кэша растягиваются в очаровательной, но губительной улыбке.