Наверное, вы думаете, что я неблагодарная, раз не могу по достоинству оценить подарок отца. Сколько девушек мечтают о драгоценностях стоимостью в полмиллиона? Вот только я воспринимаю щедрый жест отца, как очередное вложение. Чем привлекательнее товар на внешний вид, тем больше растет на него спрос и возрастает цена. Соответственно, чем эффектнее я буду выглядеть, тем больше гостей обратят внимание на меня.И мой отец описается от счастья. – Наконец-то твоя мать сделала умную вещь, – отец встает позади меня и окидывает мое отражение в зеркале оценивающим взглядом. Я не спрашиваю его, что он имеет в виду, потому что и так знаю ответ. Отец говорит о решении моей мамы отправить меня к нему на воспитание в Бостон. Пять лет назад мои родители развелись, и мама забрала меня с собой в Англию. Спустя три неудачные попытки замужества, она разочаровалась в мужчинах. Думаю, это связано с тем, что ее последний супруг проиграл в азартные игры все ее состояние, которое досталось ей по наследству. После этого мама больше не могла оплачивать наши счета. Не хватало даже на то, чтобы покрыть триместр в моей частной школе Королевы Анны в графстве Беркшир. И мама решила отправить меня к ее бывшему мужу и моему родному отцу – Льюису Эвансу. Ему принадлежит сеть гостиниц и отелей в нескольких штатах. Но, похоже, отцу мало своего состояния, раз он хочет увеличить капитал за счет моего выгодного замужества. «Деньги тянутся к деньгам», – его любимая поговорка. – Нам повезло, что тебе досталось все самое лучшее от матери. Только подумай, какие обеспеченные женихи будут выстраиваться к тебе в очередь. Отец потирает ладони от предвкушения будущей выгодной сделки. Клянусь, если он рассмеется вслух коварным хохотом, то даст фору любому сказочному злодею. – Пора спускаться к гостям, – говорит он напоследок и разворачивается, чтобы выйти из спальни. – Может быть, мне лучше надеть что-то менее… провокационное? – предлагаю я. Отец выбрал такое платье, чтобы все было выставлено на показ: открытые руки и плечи, глубокий вырез декольте и молочный оттенок ткани, совпадающий с моим цветом кожи. Я чувствую себя практически обнаженной. От этого мне хочется забраться в постель, накрыться с головой одеялом и не вылезать из своего убежища до конца вечера. – Это платье отлично подходит, – равнодушно бросает отец и перед тем, как уйти, оборачивается. – Продемонстрируй им свои безупречные манеры, Кимберли. Ты же училась в королевской школе три года. – Пять лет, – я снова поправляю его, но отец уже не слышит меня, исчезая за дверью моей новой комнаты.Или моей новой тюрьмы. *** Я спускаюсь по волнообразной лестнице, молясь не подвернуть ногу на глянцевых ступенях из мрамора. Было бы весьма феерично скатиться к гостям, а заодно и к моему отцу с переломанной шеей. Кстати, он уже с ослепительной улыбкой купается во внимании мужчин и дам в дизайнерских платьях и дорогих костюмах. Их украшения поблескивают в свете громадной хрустальной люстры, свисающей с потолка второго этажа. С тех пор, как я уехала с мамой в Англию в этом доме ничего не поменялось. Здесь по-прежнему каждая деталь создана с той целью, чтобы заявить всем и каждому, что у его владельца имеется огромный счет в банке. А еще множество особняков по всей стране, недвижимость за границей и ровные отбеленные зубы, которыми отец вгрызается в глотку своим конкурентам. Отец кивает в знак одобрения, когда я приближаюсь к нему, и представляет меня нескольким мужчинам и женщинам примерно своего возраста. Их взгляды сосредоточены на мне, и я отвечаю им поверхностной улыбкой. Они возвращаются к обсуждению нового закона, и боковым зрением я замечаю промелькнувшую тень. Оглянувшись, я вижу гостей, увлеченных беседой. – Кимберли, ты помнишь Джека Блаунта? Ты ходила с ним в начальную школу. Голос отца отвлекает меня от мимолетного движения. Я поворачиваюсь и обнаруживаю перед собой светловолосого парня. У него серые глаза, бледная кожа и вымученная улыбка. Понимая, что мое молчание длится дольше положенного, я рассеянно произношу: – Нет, скорее всего не помню… Прошло много лет. Улыбка Джека окончательного гаснет, и, кажется, отец недоволен моим ответом. – Что ж, у тебя будет достаточно время, чтобы вспомнить, – укоризненно говорит он. – Ты будешь учиться вместе с ним в академии «Дирфилд». Мой желудок сжимается. Я буду учиться не только с Джеком. Но и с Кэшем. Я видела фотографии, где он был в темно-зеленой форме академии с золотистой эмблемой «D» на груди. Внезапно гости замолкают во время оживленной беседы. Они смотрят куда-то позади меня и спустя несколько секунд неохотно возвращаются к разговору. Я поворачиваю голову, чтобы узнать, что так привлекло их внимание. Аматорио. Меня можно не спрашивать, помню ли я их кого-то из них. Я помню каждого. Такие, как они, не забываются. Как северное сияние, как охваченный огнем лес или как гигантская волна, движущаяся на тебя. Стóит увидеть эти явления один раз, и они навсегда поселятся в твоей памяти. Мистер Аматорио идет впереди в темно-синем костюме, в тон ему рубашке и галстуке. Его смоляные волосы идеально зачесаны назад, демонстрируя острые скулы – выделяющаяся черта Аматорио. Рядом с ним его супруга Алессия. Ее темные волосы спадают на одну сторону элегантными волнами. Макияж на лице безупречный, как и черное платье, повторяющее все ее изгибы. За ними следуют их дети. Старший сын Десмонд в таком же костюме, как и его отец, но без галстука. В нем не осталось ничего от того мальчика, которого я помню из детства. Десмонд выглядит так, словно готов сломать хребет одним щелчком пальцев. Но вместе с этим в его внешнем виде нет чего-то такого, будто он принимает стероиды. Его черные волосы немного взъерошены, а голубые глаза смотрят перед собой уверенно, спокойно и равнодушно. На него оборачиваются многие девушки и дамы, но Десмонд не проявляет ни к одной из них какого-либо внимания. Похоже, он привык к повышенному женскому интересу так же, как каждое утро и вечер привык чистить зубы. Около Десмонда идет его младшая сестра Грейс, вложив руку в его сгиб локтя. На Грейс такое же черное платье, как и у ее матери, но с длинными рукавами, высоким воротом и разрезом на бедрах. Я помню ее маленькой десятилетней девочкой с густыми темными волосами, как и у ее родителей. Но сейчас ее пряди окрашены в более светлый оттенок, чем у меня. Грейс так же, как и Десмонд, изменилась. Ее мягкие детские черты лица стали выразительными и выточенными. Синие глубокие глаза, четко очерченные губы и выделяющиеся скулы. Она очень красива и стала еще больше похожей на своего близнеца – Кэша, которогоздесь нет. Невольно мой взгляд начинает метаться по гостиной.Он должен прийти. Я написала в приглашении, что буду рада видеть мистера и миссис Аматорио вместе с их детьми. – Чтоониздесь делают? – тихо спрашивает меня отец, наклонившись к моему уху. – Я дружила с ними в детстве, – так же тихо отвечаю я. – Сегодня утром я отправила им приглашения. – Кимберли, – сердито произносит отец, и по его тону мне становится ясно, что после приема меня ждет серьезный выговор. Однако за долю секунды его недовольное выражение лица меняется на приветливое. – Здравствуй, Маркос, я так рад тебя видеть! Как приятно, что ты пришел не один. Алессия, моя дорогая, как ты чудесно выглядишь. А это моя дочь Кимберли, вы должны ее помнить… Я едва сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть. Если бы сегодня вечером проводился конкурс под названием: «Самый льстивый обманщик», мой отец точно бы занял первое место. – Кимберли, – произносит Алессия с теплотой в голосе. – Ты стала настоящей красавицей. – Спасибо, – я делаю ответный комплимент. – Вы тоже потрясающе выглядите. Как и ваши дети. – О, да, – Алессия расплывается в счастливой улыбке. – Только посмотри на моего старшего сына. Ему нужно сниматься для известных журналов или играть в кино, ведь он унаследовал все самое лучшее. От ее слов Десмонд слегка морщится. – Но он выбрал автоспорт. Десмонд собирается улететь в Европу и связать свою жизнь с гонками, – гордо добавляет Алессия, и мне кажется, я определила любимчика в этой семье. – Мама, это вечеринка не в мою честь. Это приветственная вечеринка Кимберли, разве не так? Десмонд пожимает руку моему отцу, потом переводит взгляд на меня. Я неловко киваю и, не зная почему, опускаю глаза. В частной школе мы часто обсуждали с девочками всяких мальчиков, но чтобы видеть вживую таких красивых парней… – Кимберли, ты помнишь мою младшую дочь – Грейс? – мягко спрашивает меня Алессия. – Ты ведь играла с ней в детстве? – Кимберли больше любила играть с мальчиками, – отвечает вместо меня Грейс и делает шаг вперед, чтобы обнять меня. Затем говорит с такой громкостью, чтобы только я могла ее услышать. – Ты изменилась. Если бы мой брат был тут, он бы тебя не узнал. Мне хочется спросить у нее, почему не пришел Кэш, но Грейс отстраняется и переключает свое внимание на Джека. Спустя некоторое время отец представляет меня нескольким знакомым и их сыновьям. Я мечтаю, чтобы вечер поскорее закончился, но внешне излучаю спокойствие и доброжелательность. Похоже, в моем роду игра на публику передается на генном уровне. Вскоре в гостиной раздается живая музыка. Пространство наполняется звуками клавиш рояля и женским вокалом. На сцене, установленной рядом с лестницей, певица исполняет медленную и романтичную композицию. Гости постепенно перестают разговаривать и слушают музыку. Краем глаза я замечаю, как Десмонд берет бокал шампанского с подноса, проходящего мимо официанта, и уходит куда-то вглубь дома. Я прослеживаю за ним взглядом, подавляя в себе желание отправиться следом за ним и спросить, почему не пришел его брат. Неужели Кэш окончательно вычеркнул меня из своей жизни? Неожиданно мой затылок начинает покалывать. Такое чувство, словно кто-то позади меня наводит на мою голову лазерный луч. Я оборачиваюсь, но тут меня зовет Джек Блаунт: – Кимберли, потанцуешь со мной? – Я не… – Разумеется, она будет рада потанцевать с тобой, – заявляет отец и буквально подталкивает меня к Джеку. Тот улыбается мне, и я нахожу в себе силы ответить тем же. Джек берет меня за руку и подводит ближе к сцене, рядом с которой танцуют несколько пар. – Кимберли, я не успел сказать, как рад твоему возращению. Он подходит так близко, что еще несколько дюймов, и наши тела рискуют соприкоснуться. Джек устраивает обе ладони на моей талии, пока я неловко кладу обе руки на его грудь. На самом деле я хочу отстраниться, а еще лучше прекратить танец. Но предупреждающий взгляд моего отца с другого конца гостиной останавливает меня от этой затеи. Математика всегда была моей сильной стороной. И трехминутный танец в компании Джека Блаунта не приравнивается к двухчасовому выговору от отца. – Мы будем вместе учиться, – продолжает Джек. – Ты рада? Опустив глаза, я глубоко вздыхаю. Не уверена, что я испытываю что-то похожее на радость. Как только мне исполнится восемнадцать, мой отец будет настаивать на замужестве. – Эй, Кимберли, – Джек усиливает хватку на моей талии, его пальцы впиваются в кожу через тонкую ткань платья, заставляя поежиться. – Почему ты молчишь? Ты не рада, что мы будем вместе учиться? Я собираюсь закончить разговор, ответив Джеку что-то нейтральное, а потом под каким-нибудь предлогом уйти. Мне не хочется с ним танцевать. Его близость и его прикосновения не доставляют ничего, кроме единственного желания – бежать. Ба-бах!