Линия фронта проходила в десяти километрах от города, и нас любезно согласился подбросить до нее порученец Ставриги на реквизированном «виллисе». Мы кое-как вчетвером влезли на заднее сиденье, а Влад устроился впереди, рядом с водителем. Автомобиль колесил по проселочным дорогам, ловко объезжая ямы и разбрызгивая грязь. Пару раз мы все же застревали, тогда вылезали все, кроме молоденького водителя, и выталкивали машину, невзирая на то, что сами перемазались в грязи, смешанной с пожухлой листвой и травой, с головы до ног. Группа экипировалась практически так же, как и мы с Чижом: ничего лишнего, только самое необходимое. Лурье заставил нас попрыгать, проверяя, не звенит ли что-нибудь в вещмешках и карманах. Наконец, когда мы, по его мнению, оказались готовы, группа оставила дом, в котором уже давно никто, кроме них, и не жил. Нас несколько раз проверяли в пути, но порученца Ставриги многие узнавали в лицо, а полномочий, предъявляемых Владом, оказалось достаточно, чтобы нам отдавали честь и тут же отпускали восвояси. На передовую порученец не поехал, остановив автомобиль примерно в километре. Тут мы разделились: он направился по своим делам, а наш путь лежал дальше, туда, где время от времени грохотало и сотрясалась земля. На войне не бывает тишины. И я, кажется, начал к этому привыкать. По крайней мере, уже перестал дергаться всякий раз, как слышал взрывы и выстрелы, но это стоило мне огромных волевых усилий. Остальные казались расслабленными внешне, но мгновенно определяли по звуку летящего снаряда, где произойдет взрыв, и если предполагаемое место падения находилось на безопасном расстоянии, то даже ухом не вели. Выстрелы же попросту игнорировались. Мол, пуля – дура, если захочет – найдет, как ни пытайся избежать встречи. А всякой пуле кланяться, так можно и вообще не разгибаться!.. Только Чиж, как и я, заметно нервничал. Но он всегда трусил в сложных ситуациях, так что я не обращал на него внимания. Вскоре мы добрались до окопов, и Влад сразу попросил одного из бойцов отвести его в командный блиндаж, нам же приказал оставаться на месте и ждать распоряжений. Солдаты отдыхали, безо всякого интереса поглядывая в нашу сторону. За четыре года войны они ко всему привыкли и ничему уже давно не удивлялись. В мире вообще происходит мало нового, в основном все то же самое, просто действующие лица меняются… Кто-то дремал, завернувшись в шинель, кто-то курил, некоторые методично двигали челюстями, предпочитая жевательный табак. Время ужина прошло, и теперь до утра ждать нечего, разве что внезапную атаку противника, а сон, как известно, лучшее средство от голода. Отсутствовал Влад недолго. Видно, местные офицеры уже были в курсе запланированной акции, так что объясняться ему не пришлось. – За мной! – приказал капитан и двинулся, пригнувшись, вперед. Мы цепочкой последовали за ним, короткими перебежками перемещаясь между окопами, и вскоре добрались до самого дальнего, согнав со ступени-банкеты солдата. Кажется, с минуты на минуту все должно было начаться. Меня пробрала легкая дрожь, как всякий раз перед серьезным делом. Обычно это заканчивалось достаточно быстро, вот и сейчас, не прошло и минуты, как руки перестали дрожать, я расслабился. Только слабая головная боль, начавшаяся сразу после моего появления в этом мире, все никак не проходила. – Как начнется фейерверк – сразу вперед! Двигаться в темпе, ни на что не отвлекаться. Времени у нас в обрез – минут двадцать, максимум – тридцать, пока французы не очухаются. Нужно успеть попасть на ту сторону, – дал указания Влад, прислушиваясь к канонаде и поглядывая на часы. – Полковник обещал начать ровно в двадцать три ноль-ноль! Чиж внезапно заволновался, осознав, что именно предстоит ему сейчас совершить. Кажется, перспектива смерти от моей руки уже не так ярко рисовалась его воображению. Он заозирался по сторонам, явно прикидывая, как бы половчее улизнуть. Я незаметно ткнул его локтем в бок и яростно прошептал на ухо: – Пристрелю как собаку! Только попробуй! – Понял, товарищ лейтенант, – обреченно ответил он. – Пробовать не буду!.. Пинка бы тебе дать, подумалось мне, за то, что втянул нас в эту дикую заварушку. А теперь мы в одной лодке и деваться нам некуда. Да и тянет всех нас друг к другу, словно магнитом, иначе как объяснить, что я так быстро отыскал своих товарищей, да и самого Чижа в придачу. Тем не менее нужно было как-то успокоить Чижова, а то неизвестно, какой фортель он выкинет в следующую минуту, поэтому я постарался его стимулировать: – Не трусь, и останешься жив. Держись меня! Как вернемся, получишь награду! Медаль, может, даже орден! Слово! Он уныло кивнул, не особо воодушевившись предложением. Но иного способа для поднятия боевого духа не имелось, и я для наглядности сунул Чижу кулак под нос: – Смотри у меня! Уж не знаю, почудилось ли ему что-то в моем голосе, или непосредственная угроза физической расправы вновь возымела действие, но он внезапно успокоился, кивнул и повторил, но уже совсем с иной интонацией: – Все понял, товарищ лейтенант! – Время! – сообщил Лурье, и тут же началось, как по мановению волшебной палочки. В воздух взвилась сигнальная ракета, а прямо следом за ней грянул залп, затем еще один и еще. Ухнуло так, что заложило уши и, казалось, сама земля содрогнулась. – Вперед! – захрипел капитан; кажется, он всетаки тоже волновался и первым перелез через бруствер. Молодой перемахнул вторым, за ним я толкнул Чижа, потом перебрался сам, а замыкающим оказался Серега. «Спотыкач» – заграждение из колючей проволоки перед окопами – мы лихо миновали. Кто-то предусмотрительно заранее освободил небольшой участок для нашего прохождения. Так мы и двинули, пригнувшись, бегом, незаметные в ночи. Но французам сейчас было не до нас. Грянул второй залп, я пошатнулся, но сумел удержаться на ногах. Чиж упал на колени, и я помог ему подняться. – Быстрее! Не зевать! Мы торопились, как могли, понимая, что канонада продлится не вечно, а потом грянет ответ. Два километра бегом в полной темноте по полю, когда ноги то и дело норовили попасть в кротовьи норы, а над головой летели снаряды, – занятие для сумасшедших, но мы бежали не останавливаясь. Даже Чиж не пытался скрыться, пользуясь мраком и неразберихой, он понимал, что либо я, либо Серега его обязательно заметим. Мой осведомитель смешно подбрасывал ноги при беге, похожий при этом на какого-то диковинного зверька, но передвигался на удивление шустро. Мы находились уже метрах в двухстах от траншей противника – крайне опасное расстояние. Эллипс рассеивания при попадании снарядов составляет от ста до двухсот пятидесяти метров в длину в направлении выстрела и до тридцати метров в ширину, но, если принимать во внимание, что точность артиллерии оставляет желать лучшего и что ошибки в наведении орудий случаются часто, то приходится увеличивать безопасное расстояние метров до четырехсот. Мы же были сейчас почти вдвое ближе, а значит, вероятность попасть под свои же снаряды увеличивалась в разы. К тому же нас могли заметить из окопов вражеские бойцы и начать обстрел, хотя я надеялся, что они сидят сейчас, пригнув головы, и пережидают обстрел. Но если вдруг нас все же кто-то увидит, тогда миссию можно считать проваленной – незаметно в тыл пройти не удастся. Но полковник Ставрига и это предусмотрел. Следующим залпом пошла дымовая завеса, прикрывшая наше передвижение. Ориентироваться в пространстве стало совсем трудно, зато шансы попасться на глаза особо ретивому французу существенно снизились. К счастью для нас, поле, по которому мы бежали, еще не успели целиком заминировать ни наши, ни вражеские солдаты. А свободный от мин проход Влад знал, хотя как он умудрялся находить метки в такой нервной обстановке, да в полной темноте, я не понимал. Но если бы не он, нам пришлось бы туго. И все же мы успели вовремя. С ходу перепрыгнули через одиночный окоп чуть сбоку от передней линии французской траншеи – я успел заметить солдата, свернувшегося на дне калачом и зажавшего голову руками. Серега мимоходом швырнул туда гранату. Бахнул взрыв, оставшийся никем не замеченным, кроме самого бедолаги солдата, потому как именно в эту секунду французская артиллерия начала контробстрел советских позиций. Уже через три минуты мы оказались в лесу, под надежным прикрытием деревьев. План Ставриги сработал – мы перешли на вражескую территорию, сумев себя не обнаружить. Да, полковник отыскал, может, единственную подходящую для нас лазейку – в остальных местах линия обороны была гораздо мощнее. Его опыт нам помог – на то он и тактик, чтобы думать. А задача диверсантов – действовать! Конечно, лес полон французов и англичан, да и вторая линия обороны располагается всего в четырех километрах западнее – прямо по нашему курсу, но задачу-минимум мы успешно выполнили. Мы, не останавливаясь, продвигались в глубь леса, стараясь уйти как можно дальше от французских окопов. Сейчас, когда враги оказались и впереди, и позади, Влад изменил стиль продвижения. Впереди метрах в двадцати теперь бежал Гранин, мы же следовали за ним цепочкой. Если он слышал шум или просто что-то казалось ему подозрительным, мы замирали, выжидая, пока он не давал знак, что все в порядке, в ином случае старались бесшумно обойти опасное место стороной. Вступать в открытый огневой конфликт приказов не было. Так мы двигались довольно долго, время от времени сверяясь с картой местности, и удалились от позиций французов километров на пять. Внезапно Серега замер, и мы попадали наземь. Слева раздались невнятные голоса, зазвучала чужая речь. Хотя я и вычленял отдельные слова, но смысла разговора уловить не мог. Вдруг потянуло ароматным дымком, и я все понял – мы набрели на солдатскую кухню! Интересно, для кого они готовили в столь позднее время? Но возможности это выяснить нам не представилось. Приказ – прежде всего! Так считал Влад, а я с ним по понятным причинам не спорил. Мы обошли поваров, умудрившись не нарваться на охранение, и двинулись дальше. Я совершил в своей жизни не один марш-бросок, но подобный сегодняшнему не пожелал бы даже врагу. Ночной лес – не самое приятное место, тем более когда спешишь. Если бы не Гранин, чудом угадывающий любую опасность, уже давно кто-то бы из нас пострадал. Но он словно обладал совиным зрением, обходясь без прибора ночного видения, которого наша экипировка не предусматривала, и даже без фонарика. И обломки деревьев, и скрытые ямки – он замечал все и вовремя предупреждал нас. Местный Чижов оказался гораздо выносливее физически, чем Чиж из моего мира, но и он не выдержал, рухнув на землю после очередной затяжной перебежки, и хрипло взмолился, пытаясь отдышаться: – Не могу больше! – Привал! – скомандовал Влад, правильно оценив ситуацию. Чиж облегченно вздохнул и присосался к фляжке с водой. – Много не пей, потом захочешь, а не будет, – дружелюбно посоветовал Серега. Сам он даже не присел, только сделал несколько глотков из фляги и исчез среди деревьев, разведывая обстановку. От его привычной лени не осталось и следа. Совершенно иной человек – такой, каким он, наверное, был в молодости, когда сердце еще пело, как пламенный мотор… Впрочем, и остальные мои друзья вели себя не так, как я привык: Лурье был хмур и собран, но при этом не давил постоянно авторитетом; Молодой, которого я знал недолго, в основном молчал, хотя обычно частенько доставал всех вокруг бесконечными расспросами о сути бытия. Переход изменил их, а может, как бы выдвинул вперед их основные качества, заблокировав или отодвинув на второй план несущественное. Интересно, а со мной перемещение в чужой мир проделало ту же штуку, а я, не умея взглянуть на себя со стороны, этого просто не замечаю?.. Вроде бы веду себя как всегда. Мысли, чувства – ничего не изменилось. Но и мои друзья, скорее всего, так думают о себе… Короткий привал закончился. Чиж с кряхтеньем поднялся на ноги, и мы продолжили путь. Сказать, что мне приходилось тяжело, значит соврать. Это было просто невыносимо – настоящий ад. Пару раз я все же падал, ободрав себе руку, но, к счастью, ногу не подвернул, иначе с хромотой не ушел бы далеко. Да и терять авторитет при Чиже я не мог себе позволить, поэтому мысленно заставлял себя идти и идти, невзирая ни на что. Эх, отвык я за годы службы от подобных экстремальных забегов. Силы уже не те, дыхалка ни к черту, ноги подкашиваются. Бросать курить! Бросать пить! И бегать кроссы вечерами… Алиев, я тебе это припомню при встрече, сволочь! Будь ты хоть инопланетный пришелец, хоть рогатый демон, хоть секретный агент Кремля – ты мне за все ответишь! И все же любой путь рано или поздно заканчивается. – Прибыли, – объявил Влад. Часы показывали пять утра. – Впереди Мартье. Но сейчас нам туда соваться не с руки. Обождем, разведаем обстановку, а там видно будет… Мы расположились под прикрытием густого кустарника. Даже пройди враг в пяти метрах, заметить нас было бы достаточно сложно. А если не знать о нашем присутствии, то практически невозможно. Наблюдать за округой первым вызвался Серега, мы же вскрыли консервы и с удовольствием перекусили, запив пиршество водой из фляг. Я бы не отказался и от пары глотков вискаря, но в рейде выпивать не принято. Да и попробуй найди здесь настоящий виски, разве что американский продуктовый обоз захватить… – Два часа на сон, – разрешил Влад. Мы устроились друг подле друга – так теплее. Уже проваливаясь в дрему, я подумал, как бы хорошо проснуться в своем родном кабинете и чтобы все произошедшее оказалось лишь интересным сновидением… Кто-то затормошил меня, я недовольно открыл глаза. Надо мной склонился Коля и сказал вполголоса: – Подъем, товарищ лейтенант. Вокруг – все тот же лес, только яркий свет уже пробивается сквозь кроны деревьев, птицы щебечут, а где-то невдалеке слышится шум моторов.