Чем ниже спускались они, тем больше становились аулы и сильнее они изменялись. В предгорьях люди жили более свободно, исчезала жесткая привязка к пещерам, стирались границы поселений, превращавшихся в маленькие городки, а порой даже дозорных постов было не видно. Выше в горах эти посты имел каждый аул – три длинных жерди, связанных ближе к верхушке, а на них эдакое небольшое гнездо для одинокого наблюдателя. В общем, у нижних горцев чувствовалось более легкое отношение к жизни. Скала не очень любил останавливаться в поселениях – к сожалению Владимира, он старался ночевать под открытым небом. Несколько дней назад, когда разразилась жуткая гроза, им пришлось ложиться спать под собачьим боком, укрывшись вместе с теплым псом двумя слоями шерстяных одеял. Но один раз они остановились на ночь в таком месте, от которого у Владимира челюсть отвисла. То был равносторонний треугольник с длиной сторон по тысяче метров, наверное, состоявший из глыб желтого камня; двумерная пирамида, сложенная посреди гор над огромным озером хрустально-чистой воды. В середине треугольника имелось отверстие идеально круглой формы, в коем разместилось бы два футбольных поля, и сквозь него в озеро водопадом рушилась река. Владимир попытался было спросить, кто или что могло построить такой громадный памятник, и Скала даже понял его вопрос, но ответил коротко и явно неопределенно. Он этого не знал. На берегу озера менгирами был выложен большой круг, в котором собирались путники с пролегавшей рядом дороги. В середине имелось огромное кострище, а в сторонке кто-то огородил плетнем загон для форорахов. Кстати о них – ни одной лошадки Владимир на своем пути так и не встретил, зато вдоволь насмотрелся на этих огромных нелетающих птиц, которых местные, не имевшие чести ездить на собаках, использовали в качестве вьючного и гужевого транспорта. Подле озера они провели одну из ночей своего путешествия. Звучала музыка, кто-то играл на камыле[8], потом были разговоры, а затем, как понял землянин из тона говоривших, – рассказы. Один древний дед с бородой до пояса, одетый в какую-то старую бурку, вещал, задумчиво глядя в жаркое пламя, и все внимали ему как какому-то пророку. Видимо, главным атрибутом, вызывавшим почтение, была борода. Спуск с гор на равнины занял неполных шесть дней, и вот пес уже трусит по ровной лесной дороге в сторону поднимавшихся над елями струек дыма. Землянин видел первое равнинное поселение издали, еще со склонов, так что не смог его особо разглядеть, и оттого весьма удивился, когда по сторонам от дороги появились… натурально аккуратные подмосковные дачки. Ну или, по крайней мере, что-то очень похожее. Не считая мощенной булыжником дороги, по которой ездили запряженные форорахами повозки, он словно попал в аккуратный дачный поселок под Москвой, где за деревянными заборчиками стояли приятные глазу домики с верандами, белыми рамами, местами резными наличниками и коньками. Всюду цвела окультуренная зелень, цветы в клумбах и палисадниках, фруктовые деревья неизвестных видов, все чисто и благолепно. Разве что линий электропередачи с их столбами, проводами и трансформаторами не хватало для полного сходства. Второй раз шаблон разорвался, когда впереди раздался рев и из-за поворота вывернул грузовик, настоящая железная машина размером с самосвал, но общими очертаниями напоминающая старинный «студебеккер» времен войны. Выдыхая дым, машина промчалась в противоположную сторону и вскоре скрылась из виду. У Владимира образовалась уйма вопросов, которые некому было задать. Они остановились на одной из улиц городка возле зеленых ворот, на которых висела какая-то табличка. Скала прошел во двор, увитый виноградом, а Владимир постарался аккуратно слезть с седла и не упасть – пес терпел его на себе только вместе с хозяином, но если здоровяк отлучался, зверюга начинала глухо рычать. Скала поднялся на крылечко, замер, пригляделся к вывешенной на двери табличке и пошел обратно. Ни слова не говоря, он отправился дальше по улице. Подразумевалось, что пес и художник последуют за ним. И они последовали. Вскоре путники вышли на небольшую площадь, где в самой середине стоял фонтан с памятником какому-то бородатому мужчине с закрученными усами. Два здания на площади не опознал бы только слепой – ратуша и таверна. Аккуратное белое здание с часовой башней Скалу не заинтересовало, и он сразу двинулся к приземистому дому с двускатной крышей и выставленными перед входом столами. Указав землянину на свободный, горец отвел скакуна в местный эквивалент конюшни, после чего зашел внутрь заведения. Владимиру ничего не оставалось, кроме как сесть и осмотреться. Погода стояла прекрасная. Пока в горах можно было отморозить себе все отмораживаемое, внизу царило лето – яркое, словно написанное маслом. За соседними столами сидела разнообразная публика, все – люди. Скорее всего. Вполне нормальные обыватели выпивали и обедали рядом с персонажами довольно экзотичными. Например, внимание привлекал смуглый качок в красной жилетке на голое тело и с ярко-красным «рогом» волос, торчащим на выбритом скальпе; его лоб украшала татуировка в виде красной звезды. Рядом с ним сидела худая девица, у которой была выбрита передняя часть головы, а на лбу имелась аналогичная татуировка синего цвета. Справа раздался заливистый смех. За соседним столом отдыхал улыбчивый тип, в одной руке сжимавший графин, а другой гладивший талию забавной лопоухой подавальщицы. Каждый раз, когда он тянулся к ее розовому уху и что-то бормотал, ту начинало потряхивать от рвущегося наружу хохота, а от пылающего румянца все ее веснушки казались белыми. Интересная была пара, он – весьма приятной наружности мужчина с волосами цвета сусального золота, в ушах золотые серьги, на пальцах – перстни, улыбка сверкала белизной; она… милая, но несколько необычная, совершенно плоская спереди, но, как заметил сторонний наблюдатель, весьма одаренная с другой стороны. Взяв поднос, подавальщица направилась ко входу в таверну, покачивая мощным тылом. Следивший за этим удалением златовласый заметил, что Владимир следит за ним, улыбнулся шире и бросил несколько слов. – Мм… я по-вашему не ферштейн, простите. Незнакомец нахмурился, пожевал губами, после чего выдал: – Я сказал, что такие богини рождаются не каждое тысячелетие. Удивительно, что эта красавица прозябает в таком захолустье. Там, откуда я родом, перед дверьми ее дома уже выстроилась бы очередь состоятельных женихов. Разумеется, изъяснялся он на чистом русском. – Ам… как вы… – Эдвард Д. Аволик, к вашим услугам! – Златовласый без спросу пересел за стол Владимира и пожал ему руку. Художнику показалось на миг, что ладонь угодила в тиски. – Великий оборотник Оборотной Империи, лорд-инвестициарий. А вы… – Я… Владимир Ничалин, фрилансер… в смысле художник. – Правда? Слуга искусства? – обрадовался Аволик. – Обожаю искусство! Оно пользуется стабильным спросом! За это надо выпить! Богиня Красоты, как именовал подавальщицу новый знакомец, быстренько принесла стакан и пару кувшинов, подарила ему многообещающий взгляд и удалилась. – Понимаю ваш несколько растерянный взгляд. Идеалы красоты у вазари несколько смещены. – Меня больше удивляет русскоговорящий человек в этом… месте. Вы ведь человек? – Большей частью. Что же до языка, я владею тысячами их – издержки профессии. Хотя, скажу прямо, встреча с… Так, скажите, ваша родная страна большая? – Ну, когда-то была одной шестой частью всей суши, да и сейчас самая обширная в мире. – Понятно. Государственный строй? Форма правления? – Демократия. Президентская республика. – Основная религия, случаем, не православное христианство? – Оно самое. – Время мирное или военное? – Холодная война. – Понятно, понятно. Значит, Земля, Российская Федерация, век двадцатый… нет, двадцать первый. Союз уже закончился, а Орхаров еще не появился. – Остап Тарасович Орхаров родится только в две тысячи двадцатом, – кивнул Владимир, чем вызвал удивление собеседника. – А вы, значит, осведомлены о будущем своего мира? – Имею некоторое представление, это же мой родной мир. Но откуда осведомлены о нем вы? – Специфика работы. Я путешествую не только в пространстве, но иногда и во времени. Только тсс – никому! – Вы, типа, попаданец? – Что-что? Владимир как мог объяснил. – О нет, я никуда случайно не проваливаюсь. Как правило. Я же не идиот. – Владимир быстро кивнул, хотя уши у него покраснели. – Нет, я путешествую между мирами с целью осуществить оборот товаров и услуг. Вот в Лаисенд я заглядываю, как правило, в надежде урвать унцию-другую элиния. Или, например, приобрести несколько магических эликсиров. Они здесь, знаете ли, на редкость мощные получаются. Думаю, дело все в том же элинии. – Магические эликсиры, – повторил землянин. – Значит, здесь все же есть магия. – Конечно. Видите ту яркую парочку? Он – маг Красной школы, она – как нетрудно догадаться, Синей. Есть еще Зеленая, а вместе они образуют магический орден Веларсийского королевства, известный как Триго?н. Или Трилистник, если по-русски. Владимир по-новому посмотрел на Единорога и Самурайку, как он их до этого про себя обозвал. В голову пришла мысль, что рядом внезапно оказался кто-то, разбирающийся в ситуации, и кто, чем черт не шутит, мог бы помочь залетевшему по пьяни в чужое мироздание землянину. Но почему-то следующим его вопросом был: – Я тут недавно грузовик видел, он тоже на магии работает? – О нет. – Аволик хлебнул эля. – Обычная машина с двигателем внутреннего сгорания. Довольно примитивным, правда. Выпускается на заводах Кородара тысячами. Кородар, если желаете знать, это второе сверхгосударство на континенте. Расположено за Гурхарадским хребтом. Владимир проследил за взглядом собеседника, указывавшим на горы, с которых он недавно спустился. Богиня красоты принесла несколько мисочек с разнообразной закуской и удалилась к другим столам под ласковым взглядом оборотника. – Мм… простите, господин Аволик, я вроде как не в самом простом положении сейчас. Эдвард умел слушать еще лучше, чем говорить. Он словно превращался в одно сплошное ухо, обращая на собеседника все свое внимание и вытягивая слова, лишь изредка выдавая что-то вроде: «Да неужели?», «И что дальше?» Через десять минут он знал всю историю неудачливого попаданца – Владимир назвал себя именно так – с Земли. – Могу лишь посочувствовать вашей беде, господин Ничалин. Посочувствовать и порадоваться за вас, ибо для большинства, как вы их называете, «попаданцев» первое же попадание оказалось бы попаданием в могилу. Слепое блуждание по Метавселенной, знаете ли… – Вы уверены, что это все, что можно сделать? Посочувствовать и порадоваться, в смысле? Я, конечно, сильно наглею, но просить о помощи мне больше не у кого. – И как же я могу вам помочь? – искренне удивился Аволик. – Ну, я подумал, что раз вы здесь проездом, то, может, вы могли бы прихватить меня с собой, когда покинете этот мир? Я, правда, не один, со мной был друг и, вероятно… – Остановлю вас на подходах, дружище, это не сработает, – перебил златовласый. – Оборотная Империя против любых хищений. – В смысле? – не понял Владимир. – Оборотники не воруют. А помочь вам сбежать фактически было бы эквивалентом кражи, ибо в этом мире пока что никто не слышал ни о каких неотъемлемых правах личности на свободу воли, и соответствующие законы здесь не работают. Насколько я понял, сейчас вы находитесь в ведении гурхарадских следопытов, а значит, принадлежите им, и забрать вас у них я мог бы, лишь купив. Но! Этот славный детина, ваш сопровождающий, никогда и ни за что вас не продаст, да и я сомневаюсь, что смог бы потом куда-то вас деть. Просто так разбрасываться ресурсами я тоже не имею права, понимаете? Владимир и рад был бы ответить, что понимает, но никаких слов не нашлось. Он поднес ко рту кружку с кислым элем и попытался запить горечь. Эдвард Д. Аволик тем временем смотрел на землянина, и в золотистых глазах его поблескивали искры. Длинные пальцы оборотника шевелились, словно сплетая сложную паутину. – Ну не вешайте нос! Вы мне сугубо симпатичны, дружище, и, быть может, я смогу вам помочь на свой, оборотнический лад. Как вы на это смотрите? – Как приговоренный к электрическому стулу смотрит на телефон. Хотя вы, наверное, не поняли отсылочку. Эдвард Д. Аволик улыбнулся – он прекрасно понял отсылочку. Затем оборотник порылся в кожаной сумке, что лежала на соседнем стуле, и вынул оттуда небольшую восьмигранную пластинку, в которой Владимир инстинктивно опознал нечто очень отдаленно родственное смартфону. – Этот кусочек развитых технологий может вывести вас к ближайшим межмировым вратам из любой точки планеты. Заряжается от солнечной энергии большинства известных типов солнц, а также от тепла ладони, заряда хватает на месяц беспрерывной эксплуатации, имеет доступную для пополнения базу данных со всеми адресами миров, в которые вы попадаете. Адрес Земли уже вбит в поисковик, и при включении прибор будет указывать на ближайшие ворота, с которых этот адрес можно набрать. Инструкция на русском языке прилагается. Это называется «межмировой навигатор». Блестящий восьмиугольник манил темной гладью той своей части, которая, скорее всего, была сенсорным экраном. – И сколько стоит эта штука? – Учитывая, что этот товар является частью технологий Первых людей и, как следствие, владение им может доставить уйму проблем с Безмолвными Археологами Кетера, я вас только что предупредил, – всего лишь пятьдесят гларков. – Ага. И сколько это… в рублях? – В двадцать первом веке вы, земляне, уже используете цифры с семьюдесятью нолями при наличных расчетах? Я не уверен, но, кажется, еще нет. – Забыл упомянуть, что, проваливаясь в другой мир, не прихватил кошелек, – сказал Владимир, – у меня в наличии нет… наличности.