Единственным развлечением стал иллюминатор рядом с головой. Там, где удавалось поймать зазоры в облачном море, сквозь кои солнце достигало заснеженных земель, эти самые земли представали красивым черно-белым холстом, на котором острый взор не выхватывал ни единого признака разумной жизни. Ни дорог, ни построек, лишь пересеченная местность: холмы, леса да реки, все белым-бело. Через час транспорт стал неспешно снижаться, пока не произошел мягкий толчок, ознаменовавший посадку. В кормовой части трюма опустилась широкая дверь-трап, и внутрь стало забираться еще больше ходячих трупов, которые принялись перетаскивать контейнеры наружу. Тем временем показался Кронхайд, несший подбитый мехом плащ и забавную шапку, похожую на ушанку. – Наденьте, пожалуйста. – О, право, это лишнее. У меня отличная терморегуляция. – Ваша внешность довольно нетипична для Дайгула, хотелось бы скрыть ее. – Оу! Нутро летуна великий оборотник покидал уже под маскировкой, и ему приходилось пошевеливаться, чтобы не отставать от широко шагавшего аборигена. Оказалось, что сели они на площадке среди системы построек, в которых с некоторым усилием узнавалось нечто вроде военной базы. Бараки, склады, гаражи, пищеблок, плац, полоса препятствий, большое кирпичное здание штаба с флагштоком, где реяло знамя. Вдали виднелось стрельбище. Все выглядело бы вполне стандартно, кабы не обилие мертвецов тут и там. Кадавры-грузчики перетащили все контейнеры в два грузовика, и те, порыкивая, направились в сторону складских построек, тогда как Кронхайд держал путь к штабу. Мимо них двигались колонны мертвецов в военной форме и при оружии, которыми командовали живые офицеры. Время от времени мелькали белоснежные плащи некромантов. – Славно маршируют, – заметил Эдвард Д. Аволик, разглядывая ближайшую мертвую колонну. – А как стреляют? – Так же, как маршируют, – ответил Кронхайд, не оборачиваясь. Кадавры шли в ногу, повинуясь выравнивавшему шаг руководству офицера, но при этом раскачивались в разные стороны, сутулились, потряхивали головами, словно младенцы с неразвитой шейной мускулатурой, и постанывали. Вместо стройного единообразия получалось нечто довольно смехотворное. И почему-то жуткое. – Мы не были готовы к приему гостей, господин Аволик, так что первое время побудете в скромных, стесненных условиях. Я отправлюсь на личный доклад к Добрым Отцам, а также передам вашу кровь на анализ. Когда получу результаты, переселю вас в жилище, сообразное вашему статусу. Вслед за Кронхайдом великий оборотник поднялся на третий этаж штаба и проследовал в отдаленную комнату с тяжелой деревянной дверью. В комнате было большое окно, кровать, письменный стол, вешалка, книжный шкаф и пара стульев, но жилой она не казалась. – Вновь приношу извинения за неудобства. Я распоряжусь, чтобы вы получали трехразовое питание из офицерской столовой, персональная уборная расположена вот за этой дверью. Если желаете чего-то, можете сказать сейчас. – Нет-нет, не беспокойтесь. – Аволик повесил дареную одежду на вешалку. – Я с удовольствием подожду вас здесь, мне некуда спешить. Промедлив немного, абориген кивнул и покинул помещение, дверь закрылась. Великий оборотник не замедлил улечься на кровать и заложить руки за голову. Взгляд блуждал по слегка облупившемуся потолку, тогда как на губах светилась мягкая улыбка. На губах Эдварда почти всегда светилась такая улыбка – и на людях, и наедине с самим собой. Благожелательность, спокойствие, обаяние являлись не только инструментами успешного оборотника, но и частью сущности вазари. Небольшая задержка нисколько не опечалила его, великий оборотник умел ждать, тщательно выбирал моменты, чувствовал возможности. Перед его предвосхищающим взглядом уже были просторы следующего мироздания и важная сделка, которая подведет практически к самому завершению другую, давнишнюю, висевшую на нем комплексную сделку, что была бы уж провалена, кабы заказчик снабдил ее временными рамками и не заплатил вперед. Оный заказчик давно ушел в мир иной, однако помимо временных рамок договор не предусматривал также аннулирования в случае самоликвидации одной из сторон. И кто другой мог бы хмыкнуть и, пожав плечами, забыть обо всем, но только не этот великий оборотник. Подписанный договор обязан был быть исполненным вплоть до последней точки, и великий Эдвард Д. Аволик об этом позаботится! Скоро, очень скоро он получит в свое распоряжение сердце бога времени, и тогда останется лишь собрать все компоненты воедино, чтобы сбросить их на пороге заброшенного старого дома. Товар будет доставлен по адресу, и великолепное чувство освобождения, а также осознание выполненного дела захлестнут… Перед Эдвардом сплелся образ серого изможденного лица, полупрезрительный взгляд «нет в ассортименте». Приятная улыбка погасла, вернулись тяжелые думы о вызове его гордости и о безысходности. Продлились они, к счастью, недолго, ибо снаружи послышались тяжелые шаркающие шаги. Великий оборотник замер, но шаги оборвались у двери. Ожидание не дало результатов, так что, поднявшись, он приблизился к двери, обождал еще совсем немного, взялся за ручку. Дверь оказалась не заперта, однако стоило ее приоткрыть, как становилась видна широкая спина субъекта гренадерского роста, голый зеленоватый затылок и головной убор, похожий на укороченный кивер. – Добрейшего денечка. Субъект медленно обернулся, явив взгляду великого оборотника лицо в темных пятнах разложения. Кожа вокруг глаз была почти черной, нос заметно ввалился в череп, а вместо нижней челюсти к черепу крепилась некая латунная конструкция, походившая то ли на дыхательное приспособление, то ли на звуковое оборудование. Зачем что-то из этого мертвецу, было неясно. На плече кадавр держал массивный образец огнестрельного оружия с устрашающим подствольным клинком, похожим на алебарду. – Гр-р-р-р-р, – произнес страж. – Ага, понятно. Великий оборотник вернулся на кровать, вновь подложил руки под затылок и задремал. Через какое-то время его разбудил предупредительный стук. – Да-да? Дверь открылась, и на пороге возникла женщина с подносом в руках. Среднего возраста, опрятная и приятная взору дама с собранными в пучок волосами и закрытым платьем черного цвета. Взглянув на великого оборотника, она не смогла скрыть удивления, а также появившегося румянца. Аволик действовал подобным образом на многих, он был весьма красив и притягателен. Пытаясь, видимо, справиться с растерянностью, она сделала осторожный книксен и пронесла поднос к письменному столу, еще один книксен, на этот раз – прощальный. На подносе находилась глубокая тарелка с супом, где плавали клецки, а также предметы, похожие на грибы, картофель, морковь и жареный лук; несколько ломтей ржаного хлеба, тарелка с тушенным в томатной подливке мясом; пиала, судя по всему, вареного риса, кружка с кислым напитком и вазочка с цветком. Столовые приборы не отличались от весьма популярных по Метавселенной ложек, вилок и ножей, так что великий оборотник с аппетитом поел, отметив, что, если не считать легкого недосола, повар постарался на славу. В общем и целом пребывание в расположении части выдалось спокойным и тихим. Снаружи маршировали мертвецы, в отдалении шли учебные стрельбы, по зданию штаба постоянно передвигались служащие, но вазари никто не беспокоил. Раз или два за дверью раздавались голоса, но громадный мертвец отвечал на вопросы односложно и чужого любопытства не поощрял. Так день прошел, а затем и ночь. Еду приносили регулярно, и всякий раз этим занималась та милая дама. Было тепло, спокойно, и, если бы не облик Тринадцатого, всплывавший то и дело в голове, Эдварду вообще не на что было бы жаловаться. К обеду следующего дня снаружи вновь раздался звук вращавшихся лопастей. Из окна этого не было видно, однако в расположении части совершенно точно сел воздушный транспорт. Великий оборотник как раз закончил вытирать рот после трапезы, когда дверь без стука раскрылась. – С возвращением, мастер Кронхайд. Как слетали? – В высшей степени продуктивно, – ответил носитель черного плаща низким искусственным голосом. – Как там мой анализ крови? Много интересного узнали? – спросил Эдвард, натягивая верхнюю одежду. – Вы абсолютно здоровы. Не выявлено никаких известных нам патологий, никаких вирусов, паразитов. Вы аномально здоровы. – Что ж, такая аномальность мне по душе! Из-под плаща Кронхайда появилась крохотная черная сумочка с молнией, из которой был извлечен сверкнувший шприц. – Вакцинация является необходимой. – Я не боюсь шприцов. Процесс занял всего ничего, и Эдвард вновь согнул руку в локте, чтобы удерживать проспиртованную ватку. – Ну что, идем? Абориген медленно повернул голову, осмотрел помещение. Можно было предположить, что он задержал взгляд на столе. – Один момент, я сообщу старшему офицеру о том, что мы покидаем расположение. Кронхайд отсутствовал недолго, а вернувшись, попросил следовать за ним. Не обращая внимания на работников штаба, которые украдкой поглядывали на покидавших здание, Аволик и Кронхайд вышли под открытое небо. Облачность умерилась, и солнце ярко озарило окрестности, внушая воодушевляющий настрой. Транспорт, на котором прилетел абориген, оказался уже иным. То было летательное средство куда меньших размеров, но много более изящное, снабженное тремя пропеллерами вместо четырех. Салон покрывала кожа, в его начале, перед дверкой в кабину управления сидела молодая красивая брюнетка в строгом платье, которая преподнесла пассажирам серебряный поднос с напитками, когда транспорт мягко поднялся в воздух. – Панхе?рбы, господин Аволик? – Градус? – Что? – Крепость? – А. Довольно крепкая. – Попробуем! Жидкость янтарного цвета была разлита по стаканам, и Кронхайд скинул на плечи капюшон. Дотоле иномирец краем глаза мог заметить слабый металлический отблеск в районе подбородка, но вот выдалась возможность разглядеть наконец облик аборигена. Или, вернее, вид маски, которую тот носил. Она походила на созданный из черного материала противогаз, плотно прилегавший к лицу. Нижнюю часть маски сработали из полированной бронзы и в районе подбородка снабдили штукой, похожей на ту, что крепилась к лицу кадавра-стража, – овальный выпуклый предмет с вертикальными щелями, за которыми угадывалась сетка динамика или чего-то вроде. Выше этого предмета располагались гнезда для дыхательных фильтров, ныне пустовавшие. Линзы маски казались почти черными, но отливали красным. Абориген достал из-под плаща предмет, похожий на портсигар, и вынул из него длинный, но тонкий резиновый шланг, эдакую черную макаронину. Один конец был продет через открывшийся в районе рта клапан, другой – опустился в напиток. Великий оборотник решил не отставать. – Фруктовый коньяк! Восхитительно! Кронхайд закончил с алкоголем, вернул шланг в «портсигар», закрыл клапан герметичным колпачком. – И что, так всегда? – спросил вазари. – Издержки служебного процесса. Мы можем перейти к деловым вопросам? – Пожалуйста. – Сейчас нас везут в Целесий, столицу Дайгула. Вас поселят в подобающих условиях – в резиденции одного высокопоставленного человека, которая пустует ныне по причине зимы. Как только Добрые Отцы вынесут решение касательно вашего запроса, вы сможете продолжить путь либо покинете мир вместе со следующим поездом. – Благодарю за заботу и обхождение. Кронхайд покопался немного под плащом и достал на свет божий маленький футлярчик, который протянул иномирцу. Внутри лежал перстень-печатка с неким выгравированным символом. – Добрые Отцы выделяют вам один повелитель как нашему очень важному гостю. У него, конечно, ограниченные полномочия, но для руководства в пределах временной резиденции их хватит. Также повелитель является подтверждением вашего высокого статуса для любого государственного служащего. – Как мило с их стороны, в особенности если учесть, что я еще не овладел местным языком. – Адепты Белого цеха привяжут к вашему повелителю штат прислуги и охраны, которая будет повиноваться мысленным командам. Не расставайтесь с ним, артефакты сего качества обычно не выходят из употребления круга высочайших чинов, это большая ценность. Эдвард Д. Аволик внимательно рассмотрел дар, экспертным своим взглядом устанавливая его ценность, хмыкнул едва заметно и надел перстень на один из пальцев, где уже находилось золотое кольцо. Путешествие заняло порядочно времени, летательный аппарат выбирался из глуши в населенный центр полуострова Мелинзар – средоточия мировой разумной жизни. Под днищем летуна начали появляться признаки инфраструктуры в виде мощеных дорог и небольших поселений. Время от времени в иллюминаторах открывался вид на каменные города дайгулитов – все как один небольшие и аккуратные, но совершенно незащищенные. Стены если и существовали, то старинные, невысокие, способные защитить разве что от дикого зверья, не более. Впечатление изменилось немного лишь на подлете к Целесию, городу, построенному мертвецами для живых. Целесий был велик, хоть и не беспрецедентно. Такой же аккуратный, как другие города, но более развитой, с обширными заводскими районами, обилием массивных и неповторимых построек, главной из которых являлся Бледный шпиль, – тонкая башня белого камня, самая высокая постройка мироздания, дом Белого цеха. В лучах закатного солнца она казалась красной. Посадочная площадка, на которую опустился их летун, находилась на территории лесного заказника близ столицы, где ожидал автомобиль. Оный транспорт имел два яруса, белый корпус поблескивал металлической лепниной, все три пары колес красовались зеркальными дисками. Путешествие по дороге прошло на верхнем ярусе, в просторном, отделанном красным бархатом салоне, тогда как шофер находился внизу, вместе с парой вооруженных кадавров-охранников. Целью их путешествия оказался особняк, стоявший на одной из улиц респектабельного района столицы. Жилище внушало уважение, говорило о классе. Кованые ворота открыл мертвец в дорогой ливрее, а на пороге особняка встречал солидного вида мужчина средних лет с обширной лысиной, кое-как прикрытой волосами, и с тонкими усиками. Мужчина был дороден и постоянно потел, несмотря на холод вокруг. – Приносим нижайшие извинения, господа, – начал он, успев лишь поклониться, – звонок мы получили всего несколько часов как. Благородное семейство не намеревалось возвращаться до весны, дом еще не отоплен…