— Как хоть выглядят, видел их, хорошо рассмотрел? — Да как вас. Одеты прилично, но морды бандитские. — Отморозки? — Я бы не сказал. Матерые, продуманные, тертые калачи, одному лет под полтинник, другой моложе, лет тридцать ему с гаком, — Валентин на секунду замялся. — Не знаю, Сергей Викторович, но момент тут один интересный, ощущение у меня такое, что видел я где-то, того, который моложе, причем недавно. — Брось пока, не ломай голову, потом разберемся, сейчас задача на логово их выйти. Все на этом, отправляю к тебе группу, как поедут курьеры, сразу звони. Ну вот и вышли они наконец, сбежав по ступенькам на тротуар, остановились, стрельнули взглядами по сторонам и направились к «мерседесу». Сумка была пустой, это сразу бросилось в глаза, во-первых, сложена была по длине пополам, а во-вторых, лысый держал ее не за ручки, а просто пальцами, полегчала основательно, значит, рассчитались с клиентом, дело сделали, все, как они с Аранским и предполагали. Сели в джип, развернулись и поехали в сторону Одесской трассы, Валентин запустил мотор и двинул следом, дав при этом возможность нескольким автомобилям занять место между ними. Теперь пора было и звонить, набрал Аранского: — Еду за ними по улице Академика Глушкова в сторону Одесской трассы. Держусь метрах в пятидесяти от них. Что дальше? — Так и продолжай, держи дистанцию, не высовывайся, прячься за другими машинами, но и не выпускай их из поля зрения. Нам сейчас надо выяснить, куда поедут дальше, на Кольцевую вправо или влево, или прямо по Одесской. Группа из трех автомобилей уже на подходе к тебе, пока будь на связи, говори, рассказывай, что проезжаешь. Кстати, они на «мерседесе»? Опиши вкратце. — Да, на «мерсе». Черный джип, большой, коробка, может, бронированный, не знаю, так не определишь. ВДНХ проехали, подъезжаем к ипподрому. Повезло, на светофоре они остановились, хорошо, не поперлись на завершающийся желтый. — Им нарушать правила резона никакого, не исключено, с оружием катаются. Ты, кстати, с пистолетом? — Первые два дня брал, потом перестал, какой смысл карандашами и блокнотами торговать с пистолетом в кармане. Зеленый впереди загорелся, мы дальше поехали. — Хорошо, Валя. — Дельфинарий слева проехали, заправка справа. Перестроились в правый ряд, поворот правый включили, вправо уходят, Сергей Викторович, на Кольцевую вправо. — Молодец, Валя, еще немного, пару километров от силы, и тебя сменят. Конец связи, через минуту — две наберу. Плавно выехали на Кольцевую, теперь задача облегчалась здорово, поток машин в четыре ряда, светофоров на Кольцевой немного, сделать так, чтобы тебя засекли, наверно, постараться надо. Хорошо, «мерседес» «коробочка», просматривался из любого ряда, теперь не уйдет. Слева показался «Эпицентр», зазвенел звонок от Аранского. — На связи, Сергей Викторович. — Ну что, Пинкертон, твоя миссия на сегодня закончилась, свободен, твое место уже заняли профессионалы, будут клиентов вести до конца. Видишь наших? Валентин посмотрел по сторонам: — Да как тут определишь, Сергей Викторович, сплошной поток. — А ты думал, профессионалы ведь! — Я куда, домой? — А канцтовары сдать? Все под расписку, принял — сдал. — Так я продал больше половины, вы серьезно? Аранский рассмеялся, настроение у него было лучше, чем хорошее, и ведь было с чего: — Шучу. Завтра в управлении, не опаздывай. Большое дело сделал, отдыхай. А что, на выручку и проставиться можешь. До завтра. Действительно, большое дело было сделано. Довели опера «мерседес» до конца, до самого логова. На Борщаговке офис оказался, в бывшем детском саду. Круглосуточное наблюдение за садиком не устанавливали, смысла не было: вечером, кроме охраны, все работники разъезжались по домам, поэтому работали оперативники с восьми утра и до шести вечера. Всю информацию, какую можно было получить, за три дня с небольшим получили. Сделали снимки всех сотрудников офиса и установили их личности, пробили автомобили по базе. На четвертый день наблюдение сняли, дальше следить за ними необходимости не было. Деться они никуда не могли, а вот почуяв слежку, наоборот, могли исчезнуть и на дно залечь, поэтому было принято решение наблюдение снять, но на контроле держать. Один раз и Аранский с Кордыбакой приезжали туда, уже после семи вечера, когда кроме охраны в офисе уже никого не было, своими глазами посмотрели на садик, правда, издалека, осмотрелись на местности. На ближайшие дни готовилась и продумывалась операция по аресту всех сотрудников офиса. А поскольку преступники были матерыми уголовниками, вооружены и слыли отчаянными отморозками, то к операции следовало готовиться тщательно. То, что базировались они на территории бывшего детского сада, было только на руку силовикам. Жилые дома и пешеходные тропинки находились на некотором расстоянии от садика, это повышало безопасность для окружающих при штурме офиса, правда, для надежной блокады по всему периметру территории требовалось и немалое количество сотрудников, но это было решаемо. На работу в управление Валентин приехал к девяти утра, но Аранского не было до одиннадцати. Звонить Кордыбака ему не стал, занялся бумагами, пересмотрел все материалы, касающиеся дела Дровосека. Белых пятен пока еще оставалось немало, но это ненадолго, во всяком случае, так ему хотелось думать. В кабинет Аранский вошел в неплохом настроении, поздоровался, опустил пару угловатых шуток и сразу приступил к делу. Рассуждать он любил в паре, возможно, это и правильно, друг друга контролировали, поправляли, дополняли по ходу рассуждений. — Итак, друг мой юный Валентин, что на сегодняшний день мы имеем? — спросил и сам же ответил: — А то, что со дня на день ждет нас очень большое и ответственное дело, брать будем эту банду, а потому предлагаю еще раз пройтись по нашим мыслям. Кордыбака собрал бумаги в стопку, выровнял, постучав торцом пачки по столу: — Я готов еще с девяти утра. — Намек понял, хочешь сказать, сегодня на работу вовремя пришел? — Аранский устроился в своем кресле удобнее. — А если честно, надоел уже мне этот Дровосек, который Святошинский, вот где сидит, быстрее бы взять, закрыть и забыть. Ну да ладно, забывать пока рано, а вот мысли свои будем сгущать. Практически нам известна вся их компания. Старший у них Беккер Акерман Романович, кличка Студебеккер, что-то вроде мозгового центра и со связями где-то в верхах, в банковских сферах точно. Как высоко связи эти витают и где именно, пока не известно, надеюсь, возьмем — все выяснится. Образование высшее, экономическое, судимый за достаточно серьезное экономическое преступление, на зоне вел себя примерно, вышел по УДО. Далее, Стреляный Александр Федорович, его правая рука, заместитель и помощник. Раньше работал в органах МВД, но как-то и где-то замарался контактами и даже дружбой с преступным миром, вовремя уволился, пользуясь старыми связями и прежним опытом оперативника, работал в нескольких фирмах начальником службы безопасности, сейчас с Беккером. Судимостей пока не имел, но это пока. Степной Степан Юрьевич, кличка Стэп, рецидивист, уголовник с большой буквы. Тут все: и вор, и убийца, и палач, если надо, и мать родную закатует, рука не дрогнет. Один не работает, обычно в группе, и, как правило, старший. Опасный тип. Будем брать — на него особое внимание. Далее по списку, Стожко Виктор Викторович, кличка Унылый. Этот тоже уголовник со стажем: и вор, и убийца, но не лидер, исполнитель, причем старательный, местами даже слишком, от этого не менее опасен, последнее время в основном у них за водителя. Женщины. Сейчас у них в бухгалтерии работают три женщины, судя по всему, случайные люди, для нас они никто, единственная проблема, когда будем садик брать, чтоб не пострадали, потом, конечно, разберемся, как там оказались. И на закуску директор и вроде как собственник конторы, Мельник Вадим Андреевич. В нашем расследовании проходит под условным именем Дровосек Святошинский. Что скажешь? — С Мельником не совсем понятно. — Что именно? — С кем сейчас имеем дело, Дровосек или Мельник? — Тут ты прав. Фотографии из Харькова мы получили. Сравнивая снимки, сделанные у садика и присланные из Харькова, это один человек, кстати, из отдела регистрации предприятий тоже получили скан паспорта — лицо одно. Ты прав, вопрос возникает резонный, так кто же это? Мельник или Дровосек? — Сымитировал свое убийство? — Возможно, Валя. Можно допустить как вариант. — Сергей Викторович, а вы вообще верите, что простой инженер вдруг превращается вот так легко и просто в отпетого преступника? — Честно? Не знаю. В жизни иногда происходят удивительные и невероятные вещи, но в данном случае не знаю, пока полагаюсь на факты. Может, надоела ему зарплата инженера, потянуло на большие и шальные деньги, а может, в душе авантюристом был, устал от тихой и спокойной жизни. Если это настоящий Мельник, то что привело его на эту тропу и почему приехал в Киев, мы не знаем, нет даже догадок. После совершенных преступлений, скорее всего, уезжал домой в Харьков, некоторое время отсиживался там, потом опять возвращался. — А может, и не только в Киеве гастролировал? — Возможно, данных не имеем, но не исключается такая вероятность, опять же, повторюсь, если это реальный Мельник, и в этом случае, убей, не пойму, просто взрывает мой мозг — это его собственное убийство в харьковской квартире. Уже и себя на его место ставил, и так рассматривал, и эдак анализировал — убей, ни понять, ни осмыслить так и не смог. Согласен? Если можешь — объясни. Объяснений этому Кордыбака тоже пока не имел, вопросов было больше, чем ответов, даже не ответов, так, предположений, потому только неопределенно пожал плечами. — Вот и я так же, — Аранский, задумавшись, на несколько секунд посмотрел в потолок. — В его квартире нашли труп с простреленной головой. Родители опознали в трупе своего сына Вадима Мельника. Я просматривал материалы, и как-то мне там не все убедительным показалось. Пуля вошла со стороны затылка и вышла в лицевой части, повредив значительную часть лица. Как думаешь, насколько точно в таком случае можно установить личность убитого? — Я видел фото, скажу за себя, по лицу я бы не установил. Мое мнение, в этом случае нужна была бы дополнительная экспертиза, но таковой не было, ну и как минимум опознание по отдельным, известным родственникам некоторым признакам на теле убитого: родинки, родимые пятна, татуировки, шрамы. Просто признали родственники и все. — Признать-то признали, но тело родне для похорон не выдали. Нет документов усопшего, нет и свидетельства о смерти, а значит, под вопросом остается установление личности убитого, — Аранский взял со стола фотографию Мельника, в костюме, у дверей черного «мерседеса», посмотрел и отбросил обратно. — Предположим, решил Мельник всех перехитрить, после того, как наломал дров на Святошино и Петровке, решил следы замести и определить себя к уже почивающим в другом мире. Как он это технически сделал, не хочу сейчас фантазировать, нашел кого-то, отдаленно похожего на себя, по габаритам, цвету волос, привел в квартиру, выстрелил специально так, чтобы лицо повредилось. Ни денег, ни документов в квартире не нашли, значит, первое, что могли подумать — элементарное ограбление. — Достаточно серьезный шаг: для родных ушел из жизни, для себя потерял квартиру, имущество, имя, можно сказать, себя потерял, ради чего? — Ну как, Валя. Ты посмотри, какими они сейчас бабками ворочают, да квартирка его в Харькове — это копейки по сравнению с теми деньгами, которые через их фирму проходят и, конечно, же частично оседают. А будет достаточно денег, будут и новые документы, и имя, и дом, может, здесь, а может, и за границей. Это другой мир, Валя, там другие ценности, не всегда понятные для нас и принимаемые нами. И потом, каким он был мальчиком в школе, с кем водился, когда постарше стал, какие наклонности были, темперамент, характер, мысли и стремления, это не к нам, пусть в этом психологи разбираются, это их хлеб, а наше дело — факты: пришел, убил, завладел, подстроил, совершил, а потом, на досуге, можно о характере и склонностях пофантазировать. А вообще, поймаем, все точно знать будем. Я прав? — Хорошо, допустим так. И что дальше? На столе Аранского зазвенел телефон, сделал пальцем знак паузы и снял трубку: — Так. Хорошо. Я понял, проводите до моего кабинета и там подождите, — посмотрел на часы. — Совсем забыл. Вовремя, ничего не скажешь. Кордыбака вопросительно посмотрел на шефа. — Сюрприз хочешь? — Аранский лукаво усмехнулся. От сюрприза отказываться Валентин не стал: — Хочу, конечно. Аранский встал с кресла и подошел к двери: — Я пригласил официанта Диму и друзей оружейников на опознание Дровосека — Мельника, пусть по фотографиям, но это пока, надеюсь, будет и вживую. Разложи красиво картинки по столу, все, и харьковские, и которые у детсада сделали. Аранский вышел из комнаты и через секунду вернулся с официантом. Тот, увидев Кордыбаку, сразу повеселел, обрадовался знакомому лицу в стенах этого похмурого здания. Валентин поздоровался и указал на стол. Дмитрий бегло пробежал взглядом по фотографиям и кивнул головой: — Этот говорил с Букетом. Сто процентов он. — На всех он фотографиях? Дмитрий еще раз просмотрел снимки, уже более внимательно: — Он везде. — Здесь распишись, — Аранский указал на бумагу, лежащую на его столе. — И свободен. Спасибо. Пусть те двое тоже заходят. Оружейники гуськом вошли в комнату, наверно, не знали, зачем вызвали, выглядели плохо, испуганно глянули на Кордыбаку, на Аранского виновато, но к сценарию были готовы самому худшему. — Страшно, да? — Аранский сказал так, что у Валентина самого морозец пробежал по коже. — На фотографии посмотрите. Может, узнаете там кого. Оружейники подошли к столу Валентина, долго изучали каждый снимок и почти одновременно подтвердили, что это тот человек, который оружие коллекционное у них спрашивал, а у Сергея почти купил. — Ну вот и молодцы. Распишитесь и пока свободны. Прошу заметить, пока. Аранский собрал фотографии в стопку, положил в свой стол, сел в кресло: