Черт. Если мать усаживает тебя рядом и называет Хитклиффом — это всегда плохой знак. В последний раз такое произошло, когда мне было семнадцать и она сообщила, что наша собака умерла. Однако я подтащил стул и уселся. — Сын, ты знаешь, что я редко сую нос в твою личную жизнь. Я взмолился, чтобы после вчерашнего дебоша с задницей все так и оставалось. — Знаю… — Ты никогда не рассказываешь о своих женщинах. По правде говоря, единственный раз я видела девушку, с которой ты… встречался… вылезающей посреди ночи из окна твоей спальни. Ты тогда был еще подростком. Глаза у меня вылезли из орбит. — Ты знала об этом?! — Конечно. И о водичке, которую вы наливали в ликер, чтобы скрыть свое воровство, — засмеялась она, — а первое тату ты сделал в шестнадцать, но не показывал, пока не стукнуло восемнадцать. И о каждом случае, когда ты выкатывал мою машину с подъездной дорожки, чтобы «одолжить» ее на вечерок, если я запрещала являться домой поздно, тоже в курсе. Кстати, очень ценю, что ты каждый раз после этих «отлучек» наполнял бак. — Почему же ты никогда даже не намекала насчет всего этого дерьма? — Я ошарашенно потряс головой. — Ну это же часть взросления, дорогой. Я следила за тобой на расстоянии, чтобы убедиться, что ты не перегибаешь палку и не ввязываешься во что-нибудь слишком опасное. Но мне надо было позволить сыну жить и получать опыт самому, пока он находится под моей крышей. Если бы ты начал бузить после того, как съехал, некому было бы присмотреть за тобой. Это как дети, которые напиваются в первый раз, когда поступают в колледж. Они ведь попадают в гораздо худшие передряги, чем те ребята, которые получили свои первые уроки дома. — Это… не знаю даже, что и сказать. Наверное, прости. За то, что притаскивал девчонок домой и вообще вел себя отвратительно. — Не стоит, — мама улыбнулась, — я не затем рассказала все это, чтобы ты расстроился и начал извиняться. А чтобы показать, что, когда ты пытаешься скрыть что-то от меня, это далеко не всегда удается. — Ты это к чему, мам? Она наклонилась и похлопала меня по руке. — У тебя чувство к Джии. А у нее к тебе. Сильное чувство. Я запустил пальцы в волосы. — Она не обычная потас… — я вовремя осекся, — она не из тех, с кем можно провести время и забыть об этом, не причинив ей боль, мам. — Так зачем же тебе уходить и причинять ей боль? Я хотел ответить, но сказать было нечего. — Милый мой мальчик, иногда мысль о том, что все будет плохо, отнимает у нас прекрасные дары, которые посылает жизнь. Моя мать не из тех людей, которые раздают советы направо и налево. Лучшему, что есть во мне, я научился, наблюдая за ее поступками, за тем, как она себя ведет. Так что несколько минут я обдумывал мамины слова. Я хотел быть с Джией, но не так, как это обычно бывало с другими женщинами: ужин и пара часов в постели. Я хотел находиться рядом, разговаривать с ней. Хотел отвести Джию к матери, увидеть, как загорятся ее глаза, когда она впервые увидит картины. И конечно, я был на грани помешательства от желания быть внутри нее — и не просто кончить. Я отчаянно желал заполнить собой все отверстия этой проклятой женщины. Всего несколько дней назад я хотел трахнуть ее в припухлый ротик. А как раз вчера был день задницы. Так почему же я не давал нам шанс быть вместе? На это был только один ответ. И он мне очень не понравился. Черт возьми, я боюсь! Придя к этому неутешительному выводу, я взглянул на маму, которая спокойненько сидела и попивала свой чай, ожидая, пока я очнусь. Изучающе посмотрев на меня, она заговорила снова: — Если боишься влюбиться в кого-то, то это значит, что ты готов, милый мой. А я-то все эти годы был уверен, что так ловко скрываю от матери все свои делишки. Я снова встряхнул головой. — Ты всегда была таким философом, а я и не замечал. — Знаешь, самые заядлые философы тоже влюбляются, — засмеялась мама. Эти слова больно задели меня. Конечно, я знал, что отец повел себя с ней как последняя скотина, но никогда по-настоящему не задавался вопросом, почему, пока я не вырос, у мамы не было бойфренда. Что за черт… это был странный разговор. — Почему ты никогда не ходила на свидания, когда я был маленький? — Я по-настоящему любила твоего отца, — вздохнула она, — тогда он не был таким, как сейчас. По крайней мере, не показывал худшие стороны своего характера. Или я не хотела их видеть. Когда узнала, что он женат, была просто ошеломлена. Тогда он и показал свое истинное лицо… Выздоравливала я долго, к тому же была слишком занята воспитанием своего прекрасного сына… работой… живописью. Вернее, делами я оправдывала свое нежелание впускать кого-то в свою жизнь. Возможно, ты не захочешь услышать это, но… я не вела такую уж целомудренную жизнь, хотя ты никогда не видел мужчин, с которыми я встречалась. — Ты права. Определенно не хочу ничего такого слышать. — Мой взгляд на отношения был ненамного лучше твоего, — мама улыбнулась, — поэтому мне так ясно, что с тобой происходит. Это так похоже на жизнь, которую я вела долгие годы. — И вот ты даешь мне советы. Хотя сама их не придерживаешься. Тут мама встала и, прежде чем сесть обратно, поставила кружку в раковину. — По правде говоря, я последовала своему совету. Встретила кое-кого. Мои брови подпрыгнули сами собой. Все это было как-то странно. — О, неужели? — Его зовут Джефф. Он куратор арт-галереи. Мы уже почти год как вместе. — Целый год? Почему ты ни разу даже не упомянула о нем? И не познакомила нас? — Сама не знаю. Вначале я думала, что все будет как обычно. Не ожидала, что во мне появится и расцветет такое красивое чувство. Ничего себе! — А сегодня ты просто решила открыться, так ведь? Мамуля засмеялась и встала. Впервые за долгое время я присмотрелся к ней внимательней. Она выглядела по-настоящему счастливой. — Надо идти, а то прозеваю диван. И тогда сдерут деньги еще за одну доставку. Почему бы вам с Джией не заглянуть ко мне на ланч на следующей неделе? Я бы показала ей свои работы, потом мы могли бы пойти в галерею Джеффа, посмотреть, что там есть, и вместе пообедать. Думаю, вам пришла пора встретиться. Мама подошла, и я крепко обнял ее. В груди защемило от мысли о том, что у Джии нет матери, которую она может обнять. Даже захотелось поделиться своей. — Подгоню для тебя машину. Поймав мамин взгляд в зеркале заднего вида, я помахал вслед отъезжающему авто. Задумавшись, я стоял на подъездной дорожке возле дома. И тут до меня дошло, что я только что назначил двойное свидание с собственной матерью и с женщиной, с которой даже не встречаюсь. * * * Я притворялся, что чиню автомобиль… впервые. Пропустив мимо ушей предложение мамы пригласить Джию на завтрак, я тем не менее решил провести время, якобы ремонтируя ее машину, которая была уже в порядке, но об этом я ее хозяйке не сказал. То есть починил, а потом проиграл пари, чтобы иметь возможность делать ремонт, который уже не требовался. Все, что имело отношение к этой женщине, становилось немного чокнутым. Тем не менее я валялся под «Ниссаном», слушал музыку и притворялся, что занимаюсь всякой ерундой. Постучав в дверь, взял ключи, которые типа были необходимы, чтобы починить тормоза и шины. Сказал, что пришел отработать проигранное пари и должен начать прямо сейчас, чтобы потом отправиться на одну из своих строительных площадок. Правда была в том, что по субботам бригада не работала. Просто не хотел заставлять ее приглашать меня остаться или что-то в этом роде. Голова еще немного кружилась от разговора с матерью, и я не был в нужном расположении духа, чтобы проводить время с Джией. Примерно через полчаса после начала псевдоремонта я почувствовал шлепок по бедру и вылез из-под капота. Черт побери! Я даже не попытался скрыть глупую ухмылку. Рядом с машиной стояла Джиа в желтом бикини, держа в руках два стакана с чем-то вроде холодного чая. Пышную и до чертиков манящую грудь еле скрывала крошечная полоска материи. — Что за хрень на тебе надета, — прохрипел я наконец. Она посмотрела вниз. — Купальник. Погода отличная, так что я собираюсь часок-другой поваляться у бассейна, прежде чем начну писать. — Это же просто лоскутки. Будто кто-то покромсал нормальный купальник. Джиа склонила голову набок. — Хочешь сказать, что тебе не нравится? — Ты носишь это на людях? — Обычно нет. Только дома, потому что его и правда не так много. Но он прекрасно подходит для загара. — Хорошо.