В эту ночь я писала книгу. Мои глаза устали от бледного света монитора, но пальцы, не переставая, бегали по клавиатуре. Хотелось излить душу, до последней капли, оставить в себе одну лишь пустоту. Хотелось выплеснуть все чувства, которые зарождались в глубине моей души наружу… избавиться от них. Эти чувства внушали лишь тревогу и ничего кроме нее. Утро разбудило меня шумом колыхающихся волн и уже привычными запахами моря. Я позволила своему расслабленному после долгого сна телу еще некоторое время мять белоснежные простыни, купаться в тепле солнечного света. Окна моей комнаты выходили на побережье, переполненное причалившими судами и людьми. Среди них были торговцы, туристы, местные жители, решившие с утра прогуляться по рынку и купить свежих морепродуктов. Во всем этом чувствовалась какая-то суета, не характерная для деревни. А может, в этом спокойном течении жизни я совсем отвыкла от шумной толпы, и сегодняшнее выходное утро показалось мне более многолюдным, чем обычно. Я закутала свое тело в одеяло и поднялась с постели. Сделала несколько шагов по гладким деревянным доскам, недолго любовалась рассветом, стоя возле больших окон. Мне показалось, что в воздухе витал еле уловимый аромат полевых цветов. Я вдохнула его в легкие… немного откинув голову назад, и в поле моего зрения попал большой букет ромашек, еле поместившийся в прозрачную, стеклянную вазу. Он стоял на полу, рядом с письменным столом. Я протерла глаза, пытаясь прогнать сонливость, еще не покинувшую меня, и подошла к вазе с цветами. Мои пальцы коснулись нежных, белых лепестков ромашки… любимые цветы, еще с самого детства. Когда я была маленькой, один летний месяц, к своему большому удовольствию, проводила в деревне у бабушки. Помню, как после купания в речке, мы с девочками возвращались домой через большое ромашковое поле. И каждый раз не могли удержаться от соблазна нарвать себе вкусно пахнущий букет. Помню, как, будучи маленькой девочкой с копной темно-каштановых волос, играла с подружками в свадьбу. Меня всегда наряжали невестой, покрывали голову куском кружевной занавески, которую одна из нас принесла из дома. А в руке я держала большой букет из маленьких, белых цветов. Тогда хотелось поскорее вырасти, выйти замуж и почувствовать себя настоящей невестой. А теперь, когда до детских мечтаний всего рукой подать, что-то во мне сломалось. Забыла подумать о том, откуда в комнате могли взяться эти родные сердцу ромашки. И тут на глаза попался маленький конверт, спрятанный среди цветов. «Неужели Франц…» – с волнением подумала я, взяв в руки конверт и достав из него исписанную аккуратным почерком карточку. Каждый мой день пуст без тебя. И нет смысла жить, если ты не рядом. Ты все знаешь сама. Возвращайся. Гай. В этот момент я испытала странное чувство, незнакомое мне ранее; чувство облегчения и радости, разбавленное горьким разочарованием и обидой. Я выдохнула, прочувствовав, как каждая частичка меня купается в спокойствии… и вдохнула, в миг ощутив напряжение во всем теле. Что-то невероятное происходило в моем сознании, что-то немыслимое. Цветы были от него. Я не могла сомневаться в этом, тем более что на карточке были четко выведены три буквы его имени. Конечно, ромашки… он знает, как я их люблю. Он хорошо знаком с историями из моего детства, с мечтами маленькой чудесной девочки. Дверь скрипнула, и этот неприятный звук предупредил, что в комнате я не одна. Еще с порога мама воскликнула: – Какой букет! Очаровательно! – Ты уже знаешь, от кого он? – спросила я у нее, сложив карточку обратно в конверт. – Догадалась утром, когда забирала его у курьера. Красивый букет, очень! – Мои любимые ромашки. – Только Гай способен на такое. Замечательный мужчина. – Ты думаешь, другие мужчины не дарят цветов? – я лукаво улыбнулась, стараясь скрыть от матери свои противоречивые чувства, которые так и рвались из меня наружу. – Конечно, дарят, – сказала она, обойдя букет и любуясь им, – но не все… и далеко не каждый мужчина знает, какие цветы у его женщины любимые. Знает и помнит об этом. Большинство дарят, потому что так хочется спутнице или потому что нашелся повод. Нет в этом никакой романтики. Мужчина сам должен захотеть подарить цветы, понимаешь? Этот поступок должен идти из самых глубин, из его сердца. – Мама, я думаю иначе. Мужчин, которые дарят цветы по собственному желанию сейчас много. И это не показатель уникальности… уж точно не показатель. И не подвиг. После этих слов мама посмотрела на меня с некоторым упреком, который читался в ее светло-зеленых глазах. Она глубоко вздохнула, и, как мне показалось, набравшись терпения, улыбнулась мне: – Твой мужчина купил огромный букет ромашек, зная, как дороги эти цветы твоему сердцу… выбрал именно ромашки, среди стольких цветов… таких красивых разнообразных и притягательных роз, которые ему, однозначно, больше по душе и по карману. Он думал в эти минуты о тебе, о том, как ты будешь улыбаться, как наполнишься теплотой, увидев этот букет. Он купил ромашки, попросил их доставить прямо к тебе домой, подписал карточку, подобрал нужные слова… Твой мужчина сделал твое сегодняшнее утро незабываемым. Разве много таких на свете? Нет, дорогая, таких мало… таких мужчин почти не осталось. В наше время таких мужчин почти нет. Поэтому береги его и помни о том, что он особенный. Я не смогла найти нужных слов, чтобы ответить матери. Не могла возразить ей, даже не постаралась. Она права. Права как никогда. Гай особенный, возможно, таких как он больше нигде нет. Возможно, лучше него нет, и никогда не будет. – Он попросил меня вернуться… – я прижала белый конверт к груди, и не заметила того, как мои пальцы невольно скомкали его. – Позвони ему, Аврора. Для начала поговорите, потом уже будет видно. – Но я не знаю, что сказать… – Глупости, – мама махнула рукой, – слова найдутся. Не веди себя как маленькая девочка, ты уже давно взрослая женщина. А взрослая женщина не позволит себе потерять такого мужчину как Гай. – Может, ты и права… я позвоню. Глава 6 Я стояла на берегу, босиком, ждала, когда очередное судно проплывет мимо и снова потревожит море. Небольшие волны бились о мои ноги, смывали песок, который забивался между пальцами. Мне нравилось одиночество, в котором я стала больше нуждаться. Наедине с собой и с морем думалось проще, мысли начинали складываться в одну общую мозаику, которая устраивала пробудившийся разум… но приводила в замешательство ритм сердца. «Если в ближайшие пять минут вдали покажется корабль или хотя бы маленькая лодка, я позвоню Гаю». Я усмехнулась, подумав, как бы нелепо звучали эти мысли вслух. И сделала несколько шагов вперед. Теперь волны обнимали мои худые колени. Солнце только собиралось взойти, оно выглядывало из-за горизонта, облака понемногу рассеивались и пропускали яркие блики света. Восход также прекрасен, как и закат, но есть разница в этих двух явлениях; восход дарит надежду, закат забирает ее. Начало каждого дня внушает радость… пусть и не всегда очевидную, но всегда ощутимую. В глубине души каждый человек, проснувшись, благодарит Бога за то, что ему дан еще один шанс прожить жизнь так, как хочется, осуществить свою главную мечту или, наконец, откровенно рассказать о своих чувствах любимому. А ночь подводит итоги. Засыпая, мы корим себя за то, что снова не справились, ничего не изменили за целый день, не обнажили свои чувства перед одним единственным человеком, который дорог. Так и живем; в любой момент, имея возможность перевернуть всю свою жизнь на все сто восемьдесят градусов, тем самым осчастливив себя и, возможно, кого-нибудь еще… но бездействуя, находясь в каком-то полусонном состоянии, не веря себе и окружающему миру. Я часто задумывалась об этом раньше, пока писала очередную книгу или пила утром остывший чай. Но никогда мои думы не были так глубоки, как сейчас. И никогда в жизни я не испытывала большего замешательства, чем в данный момент. Мое сегодняшнее утро незаметно превратилось в ночь. Я не могла встречать этот рассвет с чистой совестью… Что служило причиной этому? Сама не понимала… Кажется, у меня было все… своя жизнь, отчетливое будущее, которое виделось мне рядом с одним единственным человеком. Гай. Многое связано с этим именем. Я смотрела на спокойное море и ждала, когда на горизонте появится корабль. Тогда я вспомню номер, который никогда и не забывала, позвоню ему. Скажу «спасибо, родной, за ромашки… и прости, что не позвонила тебе раньше». Гай помолчит немного, не скажет никаких ласковых слов, будет суров со мной. А когда я вернусь… он обнимет крепко и по тоскливому взгляду темных глаз я пойму, как сильно он скучал и как сильно ждал меня. И все вернется на свое положенное место, мы снова станем с ним счастливой парой, которая слишком часто расстается по неизвестным причинам… но каждый из нас всегда возвращается к другому, какой бы долгой не была разлука. Я забуду обо всем… о море, о том, как легко жить у родителей, о забавных веснушках Валери, о ямочках на щеках Луиса. Я даже забуду о трогательной улыбке Франца, о его голосе, взгляде и запахе… Я обхватила голову руками. Невозможно врать самой себе. Можно обмануть окружающих, лучшего друга, любимого человека, но не себя. Все равно, сердце с каждым ударом будет напоминать о том, что ты не до конца была откровенна с ним. И станет трудно дышать, станет трудно смотреть на свое отражение в зеркале, станет трудно жить, наконец… Да и зачем? Какой смысл просыпаться по утрам, зная, что нет истины ни в чем, даже в тебе? Зачем просыпаться, если нельзя никому довериться, даже себе? Все будет иначе. Я позвоню Гаю и буду долго молчать в трубку, он тоже ничего не скажет. Это напряженное молчание будет длиться минут пять, может и больше… Пока одному из нас не надоест, и тишину нарушит какой-нибудь нелепый вопрос вроде «как дела» или «что нового». И так завяжется бессмысленный разговор, который я закончу словами «знаешь, родной… я влюбилась в другого». Я представила лицо Гая в этот момент. И почему-то к горлу подступил горький вкус, меня начало тошнить. Тошнило от себя, от предательства, от предчувствия, что я потеряю его навсегда… Он не переживет… и я не переживу. Гай не должен узнать об этом, никогда. Неужели неопределенные чувства к совершенно незнакомому человеку способны разрушить отношения, которые выстраивались на протяжении многих лет? Нет, и еще раз нет. Этот магнетизм к Францу…он со временем пройдет, я уеду и больше никогда не вспомню его. Мысли образовали собой дорогу, ведущую… к Гаю. Я готова была вернуться домой и позвонить ему, но что-то держало мои ноги невидимой цепью из песка. А взгляд блуждал по морю, в надежде увидеть скользящий по волнам корабль, убедить себя в том, что мой выбор правильный. Мне показалось, что кто-то стоит сзади меня. Я резко повернулась и уперлась руками о широкую грудь Франца. – Испугалась? Почему его голос каждый раз будит во мне… тревогу? Почему? Тревожную радость, мучительное наслаждение, волнующую дрожь по всему телу… Я в очередной раз подумала о том, какие неоднозначные и абсурдные чувства испытываю рядом с этим человеком. Интересно, что испытывает он? Может, думает, что я сумасшедшая? – Прости, немного задумалась… – я сделала несколько шагов назад, и посмотрела на него. Франц улыбнулся. На солнце его глаза казались еще более удивительными, а улыбка еще ослепительней. Он был без рубашки, и моему взору предстала вся красота его спортивного, загорелого тела. В шесть утра он выглядел очень бодро, в нем чувствовалась жизненная энергия, которая билась через край. – Что ты так рано делаешь на пляже? – Решила насладиться тишиной и морем. А ты? – А я бегал. Точнее, все еще бегаю, – он размял плечи, сделав ими несколько круговых движений, – но увидел тебя и решил поздороваться. Может быть, составишь мне компанию? Добежим до маяка и обратно. – Я немного не в форме сейчас. – В каком смысле? – Франц усмехнулся, – ты же в шортах и майке. А обувь не нужна, – добавил он, посмотрев на мои босые ноги, – мы же по пляжу пробежимся. – Я не это имела в виду, – я замялась под тяжестью его пронзительного взгляда, – я в том смысле, что… у меня нет настроения. – Почему? Я не ответила. Смотрела на Франца… такого беззаботного и счастливого, каким он мне всегда казался, и любой его жест влюблял меня в него все сильнее и сильнее. Я ощущала внутри себя напор чувств, который усиливался с каждой минутой, проведенной рядом с ним, и становилась похожей на совсем юную, безумно ослепленную влюбленностью, девочку, которой хотелось одного – дотронуться до него, почувствовать тепло его рук, его объятий. Мне хотелось провести с ним как можно больше времени, поэтому положительный ответ возник сам собой. – Ладно, но я давно не бегала, не уверена, что выдержу. – Ерунда, ты в отличной спортивной форме, – он окинул мою фигуру изучающим взглядом, и, по его соблазнительной ухмылке я поняла, что ему все понравилось. Мы прошли несколько метров легким бегом, потом перешли на быстрый. Солнечные лучи обжигали мой затылок и плечи, под ногами чувствовался горячий песок, я испытывала огромное удовольствие, когда прохладный ветер с моря настигал нас и на секунды отгонял жаркий воздух. Франц старался бежать рядом со мной, мы периодически переглядывались и улыбались друг другу, когда отставала, он замедлял бег и ждал, пока я сравняюсь с ним. Я резко остановилась, увидев вдалеке большой белый корабль. Дыхание срывалось, и я наклонилось вперед, чтобы успокоить учащенное сердцебиение. Франц, бежавший впереди, тоже остановился. Он подошел ко мне и положил свою ладонь на мою спину. – Ты в порядке? Тебе плохо? – его голос звучал взволнованно, он опустился передо мной на колени, – тошнит? – Все хорошо, – с трудом выговорила я и села на песок, рядом с ним. – Уверена? – Да, не беспокойся.