– Ле-ер? – Ром, ну я просто… Хочется зарыться носом в подушку, спрятаться. – Лер, жена должна делать мужа счастливым. Тебе для этого надо просто быть рядом. Ого! Это… это вызывает такой тягучий, огненный спазм внутри… и слезы почему-то. Потому что это слишком хорошо. Слишком правильно. Слишком идеально. Как мой любимый. Идеальный, правильный, необыкновенный. Ночью просыпаюсь от холода. И от странного зудящего чувства. Что-то не так. Ромки нет. Он мог уйти в свою комнату, но зачем? Может… может, ему сложно стало сдерживаться, и он решил не искушать судьбу? Дико хочется в туалет. И пить. Два абсолютно противоположных действия. Смотрю на экран смартфона – три часа ночи. Конечно, самое время ползти на кухню в поисках питья! Но я всё-таки мужественно иду, сначала посетив ванную комнату. Ромки нет. Спускаюсь вниз. Наливаю теплой воды из чайника, кидаю в чашку дольку лимона. Выпить тут или взять с собой? Принимаю решение одну кружку выпить и налить еще. Иду обратно и вижу полоску света под лестницей. Понимаю, что мне туда не надо, там вход в репетиционную, где обычно играет Ромка с ребятами. Не надо мне туда, не надо, но… Ноги сами несут. И сердце сжимается. Сильно-сильно, превращаясь в немыслимо плотную точку с огромной массой, в чёрную дыру. Я слышу его голос. И должна уйти. Подслушивать нехорошо – это первое, чему надо учить детей, и я этот урок знаю. Я ведь подслушала разговор о диагнозе Сони… Все, что ты подслушиваешь, всегда обернется против тебя. И будет больно. – Значит, Разум вернется десятого, а что Беляев? – Беляев пока не знаю. Тимоха ему писал – не отвечает. – А что с Мироновой? – Миронову родители хотят перевести. От греха. – Правильно хотят. – Тор, она баба, ты будешь с бабой разбираться? – Я просто хочу, чтобы она поняла, что есть вещи, за которые придется отвечать. В любом случае. – Прессануть можно, конечно, чтобы знала… Селена про неё пару вещей рассказала. Меня трясет. Они все здесь! И Стас, и Данила. Я открываю дверь, захожу. Рома поворачивается, вижу, как дергается мышца на щеке. – Лер… – Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, ребята, я вас прошу, не надо… Я ничего не чувствую. Только жар. И что-то горячее течет по лицу. И страх. Почему-то дикий, липкий, животный ужас, что вот из-за этого закончится то оглушительное счастье, которое есть. – Лера… – Пожалуйста… пожалуйста… Я готова встать на колени. Вот тут я точно готова встать перед ним на колени! Умолять! Готова… Я не хочу, чтобы он мстил. Не хочу, чтобы он пострадал. Не хочу, не хочу, не хочу… Глава 39 Дорожки слез, как трафик моей ничтожности, Перекошенный рот, да нафиг такие сложности! Обними, поцелуй услышь – больше ничего не надо! Только не превращай нашу жизнь в филиал ада… – Мышка, ну ты что? Глупенькая, ну перестань! – обнимаю, прижимаю, успокаивая, а у самого скачет, напряжение рвет, искрит, так и до замыкания недолго. Не должна она была услышать и узнать! С другой стороны – неужели не понимает, что нельзя вот так спускать на тормозах? И что я буду не я, если не вступлюсь, если не прилетит от меня «ответка»? Да все понимают, что просто так не закончится. Или кто-то надеялся, что я отморожусь, что я стал паинькой? Что я сдамся на откуп школе, мол, пусть сами решают проблемы? Они решат, как же! Я секу, как они решат. – Ром… не надо… – Ты чего боишься? Что мне личико попортят, или что? Так я же драться не собираюсь, просто объясню пацанам, в чем были не правы. И всё. – Перестань, ну правда… – Лер, давай так, сразу, мужскими вопросами занимаюсь я, лады? – Что? – Мужские дела – мои дела. Ответственность за них на мне. Я не знаю, как у вас в семье, но у нас так. Мужчина – главный, и… Ну, не в том смысле, что все слушают и подчиняются, просто серьезные проблемы, моменты, решает он. Мы сидим в моей комнате, Да Винчи поехал домой, Коршун попросился остаться у нас – храпит в гостевой. А я все еще никак не могу успокоить мою Мышь. – Зачем я вообще пошла на этот праздник. – Да уж. Почему скрыла, что у тебя температура? Что за детский сад, а, малыш? Ну ты же могла… Могла такие осложнения получить! У тебя же предки врачи, что ж ты… – Ром, я больше не буду. Только… – Что? – Ты тоже не будешь, ладно? Не будешь трогать этих… Просто не марай руки, ладно? – Не марай… прикольно звучит. У меня прабабушка так говорила: «не марай», «замарай»… Я мелкий не догонял, что это значит.