Стерва. Ну и пофиг. Следующая гонка – пятый. Хреново. Зол. Разбиваю кулак в кровь. Таша ехидно ухмыляется, показывает большой палец вниз. А Мышка поздравляет. Понимает, что поддержка важна. – Я люблю тебя, Ром! Сильно! Очень. – И я… люблю тебя, девочка моя… – Любит он… – слышу наглый голос одного из парней – в душевой, после тренировки. – И она любит. Ага. Плавали, знаем. Пока ты тут, она там во все щели… Удар. Не роковой, но сильный. Отправляет чудака на букву «м» в глубокий нокаут. Разбор полетов. Шеф и тренер злы. Я тоже зол. – Ты понимаешь, Торопов, что мы можем тебя отстранить? Хм, легко. Только кого поставите на замену? Ухмыляюсь. Пока Таша не приводит на базу новичка. Его должны были перекупить одновременно со мной. Но что-то не срослось. Мика Каннунен. Сын легендарного финского гонщика. Нашли мне замену. Что ж… Да, один старт я все-таки пропускаю. – Тор, прости, сам понимаешь, – Таша вроде говорит просто, плечами пожимает, но я чувствую, что… что лучше бы не чувствовал. Она же вроде теперь с Микой? Или? – Дурак ты, вдул бы ей, да и… – это Мишка, второй пилот. Тот, с которым Таша постоянно цапалась. Ему морду бить я не буду. Хотя хочется. Следующая гонка. Я в деле. Мика тоже. Теперь его называют первым в команде, я второй. Это значит, что на трассе я должен уступить. Только с хрена ли? Я обгоняю. Эта гонка моя. Полностью моя. Я прихожу первым. Первым! Победа! И конечно мне на шею бросается Таша. Целует. Не могу увернуться сразу, снять её с себя. Да я в такой эйфории, что не сразу понимаю, что кому-то может быть больно. Маленькому мышонку, который один там сейчас, за тридевять земель… Моя любимая! Она не говорит ничего о том, что произошло после старта. Радуется за меня, хрипит в трубку, говоря, что сорвала голос, когда смотрела заезд. Смешная. Любимая моя… Думаю о ней все время. Днем и ночью… Ночью, когда неожиданно просыпаюсь от непонятного чувства, что в номере я не один. – Рома… не прогоняй, пожалуйста… я… я люблю тебя… Глава 51 Я медленно умираю без него. Просто незаметно. Истончаюсь. Мне очень больно. Не знаю, что со мной. Почему так. Вроде умом я понимаю, что все нормально у нас, что эта разлука была вынужденной, что по-другому было нельзя никак. И что, в принципе, уже скоро все закончится и Ромка приедет. Когда закончится? Как? Он ведь уже в команде и не собирается бросать гонки. Значит, он сдаст экзамены и вернётся в Эмираты. А может, и на экзамены не приедет. Зачем ему там наш ЕГЭ? Он может поступить учиться в любой ВУЗ за границей. А что делать мне? Он так уверенно говорит, что заберет меня, что я уеду с ним. Что я буду там делать? Допустим, тоже учиться. Где? Как? И потом… Мои родители в Израиле. Если я поеду в Эмираты – смогу ли я навещать их? Разве меня пустят в Израиль? Да, родители должны вернуться уже в этом году, папина стажировка заканчивается, он давно решил, что работать хочет в Москве. На него тут уже очередь стоит в клиниках. Но всё-таки, мало ли что случится? От этих мыслей голова пухнет. Я в постоянной депрессии. Сама себя ненавижу за это. Хочу выбраться и не могу, никак. И еще… меня раздражают счастливые. Да. Признаюсь в этом честно. Я больше не хожу на встречи с друзьями Тора, Коршуном и Да Винчи. Не могу их видеть. Ни их, ни девчонок. Селена пыталась как-то общаться, но я иногда просто не отвечала на сообщения, не брала трубку. Теперь она почти не пишет и не звонит. Мама Ромки приглашала в гости. Она такая весёлая, постоянно говорила о беременности, о будущем ребёнке, намекала на то, что готова делиться со мной опытом и что мне будет полезно побыть с маленьким, подготовиться к будущему материнству. Я старалась улыбаться, кивать, соглашаться. Дома проревела весь вечер. Без причины. Просто потому что… Потому что пришёл Ромкин папа, положил ей руку на живот. Они такие счастливые. Они разлучили нас! Как они могут наслаждаться своим счастьем, когда мы… Нет, я знаю, Ромку надо было убрать отсюда. Разумов и Беляев просто так бы не отстали. Это в итоге плохо кончилось бы. Наверное. У меня была с ними запоминающаяся встреча. О которой я, естественно, Ромке ничего не сказала. Нет, на самом деле ничего страшного не было. Наоборот даже. Но первый момент… Да, я дико испугалась. Шла из школы, уже подходила к дому, когда увидела их. – Щепка… Первая мысль – бежать. Но я стою как вкопанная. Смотрю. Пытаюсь нацепить покерфейс. День. Город. Народу на улице, как назло, никого, даже дворник лопатой не скребет, хотя снегу навалило знатно – ну, такая вот в Москве весна. Нифига не Эмираты. Иду спокойно дальше. Мне надо пройти мимо них, и я готова ко всему. Ну что они сделают? Не убьют же, правда? Ну, ударить могут. Даже покалечить. Хотя, ну не совсем же они отбитые? Или… совсем… – Лера… – голос у Беляева глухой и какой-то… странный. Останавливаюсь. Боль физическую, если что, я переживу. Моральную… ха! Еще проще! Я же помню – унизить можно только того, что готов унизиться. Да что бы они ни сделали – я выше этого! Я выше их! – Лера, мы… в общем, прощения пришли просить. Не сразу понимаю, о чем это… – Прости. Мы тогда поступили подло и глупо. И… в общем, Тор нас правильно наказал. И вообще… И вообще… что «вообще»? К чему это сейчас? Если бы… если бы не они, то Ромка бы никуда не уехал, так? Или… или уехал бы? – Лер, я понимаю, сейчас уже поздняк метаться, что-то исправлять. Ну, в общем… как-то не хочется уж совсем уродами быть. Да, мы… я… после того случая, когда Тор меня избил за тебя, я реал хотел, ну… тоже его как-то поломать, что ли. И отца подключал, и… Значит, правда. Значит, из-за него Ромка и уехал! Не знаю, что со мной в этот момент. Мозг отключается. Я бросаюсь на Разумова, начиная лупить кулаками, куда могу попасть. Просто набрасываюсь как дикая кошка, царапаю, бью, кричу.