– Это ты, ты виноват во всем, ты! Ненавижу вас, ненавижу! Из-за вас его нет! Нет, и все! Вы… ненавижу. Разум пытается закрыться, Беляев – оттащить меня. Ему удается. Держит за плечи. – Успокойся, уймись… всё. Всё. На самом деле всё. Край. До чего я дошла! Просто схожу с ума. – В общем, Щепка. Прости. Прости! Как оказывается просто всё! Можно так и жизнь сломать, а потом просто сказать – прости. Смотрю на них. Слезы вытираю. Разревелась еще как дура, сорвалась. Зачем? Как же мне проще было жить, когда было всё равно! Как же я иногда хочу вернуться туда. В ту жизнь, когда было всё равно! Там мне не было так больно. Вернее, больно было. Но не так. Ту боль я могла выносить, а эту… Почему я именно так все воспринимаю? Почему просто нельзя ждать и радоваться, что мне есть кого ждать и любить? Радоваться… не получается! Ни за кого. Даже за Сашку, который, наконец, получил свою Анфису назад. И у них тоже будет ребенок. И они счастливы. И готовятся к свадьбе. И за них я тоже не могу радоваться. И проскакивает предательская мысль, что вот они счастливы, живы, здоровы, и у них будет малыш. А Сонька… Наверное, у меня чёрная душа. Стала чёрной, почернела от горя. Я снова вспоминаю то кино – не могу его смотреть, просто не могу. Но эта фраза – вам и не снилось горе. Почему кто-то считает, что имеет право решать, чье горе настоящее, а чье нет? Да, я понимаю, что у миллионов людей в мире горя намного больше, чем у меня! Подумаешь – горе! Парень уехал. Не бросил же, не предал, не обманул! Просто уехал… Не могу больше. Когда я поняла, что Ромка победит, что он первый, я была так счастлива! Орала как ненормальная у ноута, где смотрела трансляцию. А потом увидела на записи, как к нему подлетела Таша. И… присосалась как пиявка. Все это уже было. Да, вспомнила тот бой на ринге, ту незнакомую девицу. Эта девица очень даже знакома. И я знаю, как она к нему относится, и знаю, что она рядом. Все время рядом! Каждый день! Я поздравила его, голос сел от криков… и от слез. Не могла сдержаться. Но Ромке об этом знать не надо. О том, что я ревела. Он, конечно, оправдывался. Да знаю я, знаю, что в этом нет его вины! Только вот нифига не легче. Стараюсь все силы бросить на учебу, так, чтобы уже тошнило к вечеру от всего. И чтобы никаких мыслей, только бы голову на подушку – и спать. В школе отвечаю как автомат, пишу тесты тоже как автомат. Баллы отличные, одни пятерки. Мне всё равно. Блаженное состояние хоть в чём-то возвращается. На перемене сижу в классе, делая вид, что что-то учу. Просто чтобы не общаться. Хотя со мной особо никто и не общается. Как будто я опять пария – неприкасаемая. На самом деле это, конечно, не так. Никто мне бойкот не объявлял. Просто я сама поставила стену вокруг. Не хочу. Даже с Коршуном, Селеной, Да Винчи. – Щепка, я поговорить. – А вот это неожиданно. Миронова садится напротив. Сначала хочу проигнорить. Промолчать. Но всё-таки отвечаю. – Ну говори. – Я не прощения просить. Просто знай, я поступила как мразь. Я это понимаю. Ненавидела тебя. Думала, что если бы не ты, то Тор был бы моим. Молчим несколько минут. Хорошо, что в классе никого. Никто не мешает нам молчать. Знаете, это иногда полезно, помолчать вот так. – Я считала, что права. Фотки твои с тем парнем сделала я. И отправила с левого номера Тору. Ну это так, чтобы ты знала. Да я, в общем, наверное, и без признаний была в курсе. И зачем мне сейчас вот это всё? – Высказалась? Легче стало? – смотрю на неё, мечтая, чтобы она просто ушла. – Не легче, если тебе будет приятно. – Мне всё равно. – Ясно, – ухмыляется. Поворачивается, чтобы уйти, но что-то её останавливает, она снова рядом, садится на стул перед моей партой, смотрит на меня. – Короче. Эта Наташа, которая вокруг Тора вьется… ты ей не верь. Просто. Что бы она тебе ни говорила, что бы ни писала. Ромка любит тебя. Он никогда бы не стал вот так. Ну… я уверена. Вот в нём точно уверена! А она просто сука. Неожиданное признание. Стараюсь дышать ровнее. Зубы сцепив, смотрю вниз, в учебник. Все расплывается. Но это не слезы. Это просто усталость. И боль. Но что-то горячее капает вниз… – Мирон! Отошла от неё, быстро! – Стас, не надо! – звонкий голос подружки Коршуна режет слух. – Уймись, ничего я ей не сделала. Отвали! Понимаю, что что-то не то творится. – Коршун, не трогай её. Все нормально, – нахожу в себе силы остановить. – Лера, все в порядке? – Селена садится туда, где минуту назад сидела Миронова. – Да. Нормально. – Что она сказала? Да действительно, что она сказала? Правду? Ромка меня любит, а Таша… Только вот там сейчас рядом с ним она, а не я! Она! А мне просто больно, и я не могу справиться. Но что делать? Не к психологу же идти? Может, и стоит. И я готова. Но если я скажу бабушке, что мне нужны деньги на психолога, она начнет волноваться. Если скажу маме – она тут же примчится в Москву. Поэтому – улыбаемся и машем, да? Старательно делаем вид, что все хорошо. Особенно вечерами, когда Тор звонит. Или днем. Иногда утром, как сейчас. Очень странный звонок. – Мышка, я тебя люблю. У меня уже нет сил ответить. Я молчу. – Мышь, я… тут… в общем, я боюсь, что ты узнаешь об этом не от меня. Таша ночью завалилась ко мне в комнату. Я её прогнал. Вот. Это всё, что ты должна знать. И верить мне.