Но Проныра возражал столь искренне и так верил в свои слова, что ему практически удалось убедить собеседника. Правда, оставалось убедить еще и девушку, но Проныра, как человек ответственный и тактичный, был уверен, что все преодолимо. * * * Мисс Мэри Смит не была легкой добычей. С тех пор как она взяла некую брошь с туалетного столика Эльзы Беркс, она отошла от дел. Брошь ценой в три тысячи фунтов она желала бы приколоть прямо к сердцу, но, поскольку это было невозможно, приходилось носить ее на груди. Она меняла квартиры так же легко, как меняла имена, — и делала это тем более часто, что Эльза вышла на ее след и предложила прощение и забвение в обмен на некую брошь. Увы, мисс Мэри Смит желала совсем иного. Сейчас она сидела на краю кровати в Блумсберри-лодж и размышляла, что едва ли Эльза и впрямь наведет на нее полицию — этого странно было бы ожидать. С другой стороны, как она собирается объяснить… Но ее размышления прервал стук консьержки. — Да? — недовольно откликнулась Мэри. — Там один джентльмен желает перекинуться с вами парой слов, — зашла та и протянула визитную карточку. Написанное на ней весьма впечатляло: «Мистер Фетерло-Морган. Управляющий совет Нью-Амстердама». Ничего странного Мэри в этих словах не заметила и мирно спустилась в небольшую каморку в стене прихожей, которую здесь называли гостиной. Мистер Морган знал женщин и полагал колебание ошибкой, неизменно ведущей к провалу. Он предпочитал брать нахрапом. — Доброе утро, мисс, — поздоровался он вежливо. — Нам надо поговорить. Мэри выжидательно молчала. — Не люблю тянуть кота за хвост. — Времени на пустые разговоры не было. — Слыхали про мисс Беркс? Спорим, нет? Спорим, вы ее близко не видели? — Вы выиграли спор, — холодно пожала плечами Мэри. — Можете плясать от радости. Это была не совсем та реакция, на которую рассчитывал Проныра, но он не растерялся и, скрыв минутное замешательство за слишком широким жестом, выхватил из-за пазухи сафьяновый кошелек и резко открыл. Там, среди множества визиток на разное имя, пряталась вырезка из газеты. Ее-то Проныра и предъявил мисс Смит. — Вот. Читайте. Та взяла листок, нахмурилась, потом начала: — Купившим костюм — пара износостойких кальсон в подарок! Качество гарантируем! — С другой стороны, — Проныра был слегка на взводе. — Переверните лист. — Полиция разыскивает изумрудную брошь, похищенную, предположительно, профессиональным домушником с туалетного столика мисс Эльзы Беркс на прошлой неделе. Ознакомиться с официальным описанием пропавшей драгоценности можно… стоимость три тысячи фунтов, страховая компания назначила награду в двести фунтов… мисс Беркс, невеста полковника Пойнтинга, владельца судоходной компании, сообщает, что, хотя брошь была застрахована, главная ее ценность — в тех чувствах, память о которых она хранит… Мэри вернула вырезку Моргану. — Чувствительность — проклятие праздных классов. Морган довольно усмехнулся — неприятным, кашляющим смешком. — Так оно и есть. Знаете полковника? Она помедлила, но кивнула. — А его дом на Парк-лейн? Может, бывали там? — Хорошо знаю. В ее взгляде читался вопрос. — Я человек простой, — начал Морган. Мэри несколько издевательски кивнула. Это сбивало с мысли, но он все-таки продолжил: — Так вот, не будем тянуть кота за хвост… — Вы это уже говорили. Немногим женщинам дотоле удавалось смутить Проныру. Эта вошла в их число. — Вы на крючке. Я тоже. Я знаю, что брошь приколота… — Право, это уже невежливо. Итак, вы знаете, я тоже. И? — Хотите сотню фунтов за пустяковое дельце? У меня они есть. Вам надо только отправиться на Парк-лейн, приглашение мы подделаем. Погуляете там среди колонн и между делом подадите одному моему приятелю знак, что он может войти. Смекаете? — Нет. Все, что я могу «смекнуть», — вы хотите, чтобы я пошла в гости к полковнику, а мне этого делать нельзя. В первую очередь потому, что… — Она помедлила. — Нет, никак нельзя. Проныра ухмыльнулся. В «гостиной» они были одни, хотя едва ли это могло продолжаться долго. — А теперь я кое-что тебе скажу, — доверительно шепнул он. — Думаешь, тебя узнают, да? Она кивнула, и он попытался погладить ее по запястью — увы, не вышло, она слишком быстро и резко одернула рукав. Повторно выразить таким образом свои дружеские чувства Морган не решился. — Так вот: это будет костюмированная вечеринка. — А! Разумеется, о костюмированных вечеринках она все знала. Аж рот приоткрыла. — Маски, ну разумеется! Какая прелесть! — В ее глазах появился интерес. — И как, этот ваш друг на крючке — его вот-вот вздернут или уже вздернули? Или я чего-то не понимаю? — Вот только не надо вот этого! Тоже мне монашка нашлась, — невежливо осек ее Морган. — Всему свое место, а наивняку не место сейчас. Я спрашиваю: согласна? Цена вопроса — полсотни авансом, полсотни потом. Та прикусила губу, глядя то ли на Моргана, то ли как-то сквозь него. — Я правильно понимаю, что ваш приятель намерен… — Она умолкла, предоставляя Моргану подобрать формулировку. — Намерен обделать кое-какое дельце у полковника на Парк-лейн, ага. — И я должна подать ему знак… Каким образом? — Раз плюнуть: просто подойдите к евойному окну и… — Его. Его окну, — тихо поправила Мэри. — Нам и евойное сгодится. Подойдешь к нему, достанешь носовой платок и вроде как высморкаешься. Но не раньше, чем Пойнтинг отправится раздавать призы за лучший костюм, — все как раз в гостиной соберутся. Теперь-то смекнула? Она смекнула и даже заинтересовалась — а потому исполнилась энтузиазма. Назначила на вечер встречу с мистером Томпсоном (под этим изысканным псевдонимом скрывался Том Беркс), выбрала маскарадный костюм — Пьеро или Пьеретту. — Не самый оригинальный вариант, но… — Да без разницы, лишь бы чистый был, — пожал плечами Проныра. Итак, все приготовления к одному из изящнейших ограблений по-тихому были сделаны. В кабинете полковника Пойнтинга воров дожидался сейф с изрядной суммой денег. * * * Надо сказать, что в реальности Парк-лейн вовсе не место постоянного лихорадочного веселья. Совсем наоборот: эта оживленная улица населена в основном теми, кто достаточно богат, чтобы не жить на ней. Год за годом их окна задернуты белыми шторами, их мебель закрыта белыми полотняными чехлами. Недостойное же меньшинство, которое и впрямь обитает на Парк-лейн, как правило, приемов не устраивает. Поэтому костюмированная вечеринка полковника Пойнтинга привлекла столько внимания, что полицейские с трудом находили, где припарковаться. Полковник встречал гостей на верхней площадке лестницы, облаченный (духовно и физически) в тогу римского отца-сенатора — как он объяснил печальному Джонни Веннеру, одетому в столь приземленную вещь, как вечерний костюм-тройка. С юным гвардейцем полковник беседовал в перерывах между приветствиями. — Не знаю, где Дороти, и знать не хочу, — жестко сказал он. — Видели бы вы письмо, которое она написала Эльзе (Здравствуйте! Здравствуйте!), точнее, начала писать! К счастью, я зашел в библиотеку, пока дочь говорила по телефону (Добрый вечер, леди Карл..! Здравствуйте!) и прочитал его. Моя дочь не смеет говорить моей невесте, по сути — приказывать ей, оставить ее отца! — Он премерзкий старикашка, — сказал Веннер, но сказал невпопад.