На всякий случай немного полистав документы, Янне поднял взгляд на Ванью. – Да. К сожалению. Все. – Неужели ты действительно думаешь, что я могу осложнить расследование? – Нет, но то, что думаю я, не имеет значения, – почти извиняясь, проговорил он. – Здесь решаю не я. Тебе придется поговорить с Ингрид или с прокурором. Он увидел, как Ванья почти растерянно огляделась, словно ожидая, что Эрикссон или прокурор окажутся где-то в рецепции. Вообще-то ему бы следовало отчасти порадоваться создавшейся ситуации. Обычно члены Госкомиссии бывают такими идеальными, их ничем не остановишь. Они не стоят бледными в помещении охраны изолятора и не находятся во власти таких людей, как он. Но что-то в ее беспомощности не позволяло от нее отмахнуться. Беспомощность не подходила ей, и он ощущал скорее неловкость, чем власть. – У тебя есть номер Ингрид? – под конец спросила она. Он кивнул и начал записывать на листочке номер. – Я напишу еще номер прокурора Венберга. С ним может оказаться проще, чем с Ингрид. Ванья благодарно кивнула ему, когда он протянул ей листок. – Спасибо, Янне. Она помнит его имя. – Удачи, – пожелал он на полном серьезе. Она ей потребуется. Ванья пошла обратно к входной двери. Прежде чем дверь за ней закрылась, он успел увидеть, как она вынула мобильный телефон. Ушла. За десять лет в охране изолятора он повидал всякое. Но это было нечто новое. Ванья сперва позвонила Ингрид Эрикссон, рассудив, что лучше начать с того, кто руководит расследованием. Сразу включился автоответчик. Вероятно, она отключила телефон. Ванья оставила короткое сообщение, попросив Ингрид при первой возможности перезвонить ей, но о своем деле ничего не сказала. Скорее всего, Ингрид вычислит, что оно касается ее отца, но излагать свою просьбу через автоответчик она не могла. Это будет достаточно трудно и в разговоре. Затем она набрала номер прокурора Стига Венберга. В отличие от имени Ингрид Эрикссон фамилию Венберга Ванья несколько раз слышала по работе. Он пользовался хорошей репутацией, и Ванье помнилось, что кое-кто из коллег огорчался, когда он несколько лет назад перешел в УБЭП. Венберг ответил после двух гудков. Ванья услышала на заднем плане детские голоса и предположила, что он находится дома. Звучал он напряженно, но слегка расслабился, когда она сообщила, что работает в полиции. Видимо, он подумал, что она звонит по поводу какого-нибудь расследования, и сразу спросил, чем он может ей помочь. Ванья рассказала, чем. Он сразу заметно напрягся. – Это невозможно. Вы же понимаете? Его голос обрел мрачность и серьезность. Добиться результата будет нелегко. Если начать слишком давить, то уже через несколько предложений она договорится до служебного преступления. Правда, в глубине души ей как раз хотелось давить. Хотелось просто крикнуть ему, что ей необходимо немедленно повидаться с отцом. Невзирая на правила. Но нельзя. Придется попридержать язык и формулировать просьбу аккуратно. – Я знаю, что это необычный запрос, – осторожно сказала она, – но мне действительно очень нужно встретиться с отцом. В ответ она услышала глубокий вздох. – Я сейчас занимаюсь расследованием, массовым захоронением в Йемтланде, о котором вы, наверное, слышали. – Ванья решила испробовать новую стратегию. Если он не хочет помочь просто дочери, возможно, он согласится помочь полицейскому. – Мне необходимо узнать, что произошло с отцом, чтобы скорее опять присоединиться к группе. – Вы работаете с Госкомиссией и Торкелем Хёглундом? – Да, я вхожу в его команду. Она услышала, как Венберг на секунду заколебался. Может быть, это шанс? – Вы знаете Торкеля? – спросила она, надеясь, что говорит нейтральным тоном. – Да, но не думайте, что вам это поможет. Дверь захлопнулась столь же быстро, как открылась. Но Ванья не сдавалась. Она попыталась вновь приоткрыть ее, осторожненько, не выводя его из себя. – Разумеется, кто-нибудь может присутствовать при встрече. Я согласна на все. – Ограничения наложены отвечающим за дело полицейским, это ее оценка ситуации. – Совершенно верно. Но ограничения часто накладываются по максимуму. Его ведь не подозревают в убийстве. Вы, как отвечающий за дело прокурор, можете разрешить сделать исключение. Венберг умолк. Но трубку не положил. Уже что-то. Пока разговор продолжается, шанс все-таки существует. – Я понимаю, что обращаюсь со странной просьбой, но, честно говоря, не вижу, какой вред это может причинить вам. Если что-нибудь произойдет, то я потеряю работу. Рискую ведь только я. На секунду она задумалась о своей учебе в ФБР. Может ли это негативно сказаться на ее шансах? Она устыдилась. Почему эта мысль сейчас вдруг пришла ей в голову? Ей надо думать о более важных вещах. О том, кто значит для нее больше всего. Об отце. Она должна сконцентрироваться на нем. Не на себе. Дети на другом конце провода затихли, или, возможно, Венберг перешел в другую комнату, чтобы разговаривать без помех. – Пусть Торкель позвонит мне и поручится за вас. Это единственный способ, – в конце концов донеслось от него. – Хорошо. – Ванья чувствовала, как слова путаются во рту. – Спасибо. Он сразу же позвонит вам. Обещаю. Он позвонит. – Под наблюдением. Максимум десять минут. – Да. Хорошо. Конечно. Огромное спасибо. – Если что-то получится, благодарите Торкеля. С этим он положил трубку. Ванья стояла с телефоном в руке. Первое препятствие преодолено. У нее получится. Теперь надо только поговорить с Торкелем. Она уже слышала в голове начало разговора, который никогда не представляла даже в самых безумных фантазиях. Привет, Торкель. Мне нужна твоя помощь. Мой отец задержан. Вальдемар удивился, когда за ним пришел охранник изолятора. Он думал, что до следующего дня уже больше ничего не произойдет. Впрочем, что он знает о порядках в изоляторе? Он так долго просидел на жесткой кровати в одном положении, что ноги затекли и не слушались, и первые шаги получились неуверенными. Охранник повел его через голый зеленый коридор в ту же комнату для допросов, где ему уже доводилось сидеть. Посадил его на тот же стул перед тем же столом и попросил подождать. Ноги отпустило, но зато вернулись боли в пояснице. Он чувствовал себя старым и измученным, и что еще хуже, ему казалось, будто он сам за собой не поспевает, будто он сидит в этой комнате и вместе с тем нет. Мысли путались. Все произошло так быстро. Появление женщины-полицейского. Первые допросы. Камера. И теперь, очевидно, новые допросы. Наверное, это часть их стратегии – сбить его с толку. У них получилось. Необходимо взять себя в руки и сосредоточиться. Отвечать на вопросы, не путаясь и не теряя контроля. Услышав звуки снаружи, Вальдемар выпрямился на стуле. Он будет говорить как можно меньше. Такова его тактика. В прошлый раз она сработала. Возможно, сработает и сейчас. Тяжелая дверь снова открылась, и он заметил за охранником еще одну фигуру. Его охватила почти паника. Но этого не может быть, только не это! На секунду фигура исчезла из его поля зрения, когда охранник встал в дверях и заслонил ее. Вальдемар понадеялся, что это был просто обман зрения, что, когда охранник войдет в комнату, у него за спиной окажется пусто. Или что там появится эта самоуверенная женщина-полицейский. Что угодно было бы лучше. Но тут он увидел ее. Понял, что она ему не мерещится. Она здесь. Столь же бледная и растерянная, как он. Взгляд прикован к нему с выражением, которое он не мог истолковать. Он предпринял попытку улыбнуться, но знал, что это бессмысленно. Здесь, в этой комнате, в этой ситуации, никакие улыбки не действуют. – Привет, Ванья, – произнес он, как можно более буднично. Она не ответила. Молча зашла в комнату и подошла к свободному стулу напротив, но садиться не стала. На секунду Вальдемар задумался, не может ли он отказаться от свидания с ней, не попросить ли охранника отвести его обратно в камеру. Возможно, так было бы легче. Для нее. Не для него. Он понимал, что пропал. Избранный им кратчайший путь завел его не туда, и теперь он пропал. Она никогда его не простит. Возможно, поймет, если он изо всех сил постарается объяснить. Но как можно объяснить то, чего он до конца не понимает сам? – Папа, что ты сделал? – вдруг спросила она. Он опустил взгляд на руки. Они тоже выглядели очень старыми. Изношенными. Возможно, она больше не захочет к ним прикасаться. Охранник закрыл дверь и подошел к столу. – Значит, так, – начальственным тоном объявил он. – У вас есть десять минут. Я останусь здесь. Ванья кивнула. Охранник пошел и сел на табуретку в углу комнаты. Расслабленно прислонился к стене и попытался изобразить полное отсутствие интереса. Вальдемар посмотрел на дочь, по-прежнему стоявшую перед ним. Вероятно, ей много раз доводилось бывать в этой комнате, но оказываться в подобной ситуации – никогда. – Папа, что ты сделал? – повторила она с бо́льшим напором. Вальдемар почувствовал, что придется сказать как есть.