Часть 2 из 12 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Она подхватывает игру:
– И когда я буду делать диагностическую лапароскопию какой-нибудь старой кошке, ты в это время будешь где-нибудь в южноамериканских джунглях, со своим рюкзаком за спиной, прорубать себе дорогу через лианы.
Она взмахивает в воздухе воображаемым мачете.
– Вообще-то, мне уже приходилось это делать в Андах, – признаюсь я, стараясь, чтобы мои слова не прозвучали так, будто я хвастаюсь; нет ничего хуже, чем самодовольный путешественник. – Пожалуй, мачете сейчас было бы очень кстати. – Я обвожу взглядом нашу клиентуру.
– Я тут заглянула в твой Инстаграм. Ты в стольких странах побывала, я просто сбилась со счета.
– Я задевала куда-то свой паспорт, а то посчитала бы для тебя штампы.
Принимаюсь собирать грязные стаканы, в очередной раз ломая голову над тем, куда же мог запропаститься мой паспорт. Наверное, это призрак Лоретты шутит со мной шутки. Или его спрятал мой братец Джейми.
При мысли о хорошеньких глазках Холли, разглядывающих фотографии из моей прошлой жизни, мне становится не по себе. Я представляю, как их пролистывают мои бывшие. Любопытные партнеры на одну ночь. Бывшие клиенты моей фотостудии. Или, того хуже, клиенты Джейми. Надо убрать аккаунт под замок. Или вообще удалить.
– Я видела там ваши фотографии с братом. Вы так похожи, с ума сойти! Он такой красавчик! Мог бы подрабатывать фотомоделью.
Последние слова вырываются у нее в каком-то невольном приступе откровенности. Сколько раз я уже это слышала.
– Да, он даже как-то раз пробовал, и ему не понравилось. Он терпеть не может, когда им командуют. Но спасибо тебе на добром слове. Это комплимент и мне тоже, – говорю я, но до нее не доходит.
Мы с Джейми похожи, потому что мы близнецы. Вот только в близнецовой иерархии мы находимся в самом низу. Мальчик и девочка. Ни одеться одинаково, ни выдать себя друг за друга. Разнояйцевые близнецы. Скукота!
Но стоит только признаться, что мы близнецы, как мы немедленно начинаем вызывать у некоторых людей жгучий интерес. Они всегда спрашивают: а кто из нас появился на свет первым? А можем ли мы слышать мысли друг друга? А когда одному больно, другой это чувствует? Я с силой щиплю себя за ногу. Вот тебе, Джейми! Надеюсь, ты сейчас вскрикнул и пролил свою выпивку где-нибудь в модном баре в центре города.
Если он красивый, то теоретически и я должна быть тоже очень даже симпатичной, но в школе меня слишком часто звали Джейми в парике, чтобы я могла в это поверить. Если нас поставить рядом и смыть с моего лица косметику, то меня ошибочно примут за его младшего брата. Такое уже случалось.
– И куда ты отправишься первым делом?
Холли определенно из девушек того разряда, которые отлично смотрелись бы в берете на вымощенной брусчаткой улочке. С багетом в корзинке велосипеда.
– Я намерена зарыть все бейджики с моими именами в землю в японском лесу самоубийц Аокигахара. Только тогда моя душа освободится от этого бара.
– Значит, не в Париж, – заключает она, ковыряя носком белоснежной кроссовки выбоину в полу.
С трудом удерживаюсь, чтобы не рассмеяться при мысли о том, что попала в точку. Прислоняю к ноге Холли швабру, но она сжимает ее обеими руками, точно героиня какого-нибудь мюзикла, готовая залиться пением.
– Почему ты так много путешествуешь?
– Мне говорили, что у меня повышенная импульсивность, – строю гримаску я.
Она все еще думает о том, что узнала о моей жизни.
– Ты же была свадебным фотографом. – Она окидывает меня взглядом. – Как это у тебя получалось?
– Все просто. Ищешь девушку в белом платье и делаешь вот так. – Я вскидываю воображаемую камеру и пальцем нажимаю на воображаемую кнопку.
– Нет, в смысле, разве ты не постоянно путешествовала?
– Ну, в сезон я жила у бабушки и фотографировала свадьбы. А остаток года путешествовала. – При этом я, мягко говоря, едва сводила концы с концами, однако как-то умудрилась прожить таким образом шесть лет. – Когда мне нужны деньги, я устраиваюсь в какой-нибудь бар. На фотографиях из путешествий я тоже пытаюсь зарабатывать, но они не слишком хорошо продаются.
– Слушай, не хочу тебя обидеть, но…
– Обычно с этих слов начинают, когда хотят сказать что-то обидное, – обрываю ее я.
К счастью, тут у барной стойки очень кстати нарисовывается один байкер постарше, весь в татуировках и с бурыми пятнами в бороде. Он ходячее воплощение омерзительности, но пока я наливаю ему выпивку, он молчит, и я в награду ему улыбаюсь. Вид у него немедленно делается встревоженный.
Когда он уходит, я отправляюсь в туалет и перед зеркалом растягиваю губы в вежливой улыбке. Кажется, я разучилась это делать. Собственное отражение напоминает мне акулий оскал.
Холли, впрочем, сбить с мысли не так-то просто. Я долго и тщательно поправляю волосы, заново подвожу глаза, целую вечность мою руки, и все равно, когда возвращаюсь, она продолжает ровно с того же места, на котором закончила:
– Но ты и свадьбы – это как-то не вяжется.
– Это еще почему, Берта?
Не могу даже сосчитать, сколько раз я слышала этот комментарий на свадебных вечеринках от подвыпивших гостей, которые лезли мне под руку, в то время как я пыталась снять первый танец новобрачных.
– Свадьбы – это романтика. А ты совершенно не романтичная.
– А мне и не нужно быть романтичной. Нужно просто понимать, что кажется романтичным клиенту.
Я вроде бы не должна чувствовать себя задетой, но почему-то злобно пинаю задвинутую под стойку картонную коробку и бросаю сердитый взгляд на нашу неотесанную клиентуру.
Какая-то парочка совокупляется прямо в закутке у туалетов. Ритмичные движения его бедер вызывают у меня неукротимое желание блевануть. Однако же время от времени, когда они отрываются друг от друга, чтобы сделать глоток воздуха, и их губы размыкаются, его рука погружается в ее волосы, и они так друг на друга смотрят, что у меня внутри что-то екает. Я смогла бы даже этих двух придурков снять красиво.
А потом открыла бы пожарный кран и вымела бы обоих за дверь струей из брандспойта.
– Значит, в ваших отношениях с Винсом места романтике нет совсем? – спрашивает Холли с таким видом, словно заранее знает ответ.
Впервые увидев его, когда он здесь околачивался, она сказала: «Он нехороший парень, Дарси». На что я ответила: «У него пирсинг в языке, так что кое-что хорошее в нем все-таки есть». У Холли просто челюсть отвисла.
Я заглядываю в ближайший ко мне холодильник, чтобы оценить наши запасы.
– У меня в заднем кармане сборник сонетов. Когда мы с ним в следующий раз увидимся, я непременно продекламирую ему что-нибудь оттуда вслух.
– Но ты в него не влюблена.
Я только смеюсь в ответ. Хватит с меня влюбленностей.
– Он для меня – способ убить время. Я торчу здесь уже куда дольше, чем намеревалась.
Только бы обошлось без вопроса: «А ты вообще была когда-нибудь в кого-нибудь влюблена?»
– Хм, ну да, наверное, я не романтичная, – добавляю я.
– Почему ты бросила свадебную съемку?
Слово «бросила» задевает меня за живое, и Холли видит это по моим глазам. Она опускает взгляд и принимается теребить свой бейджик:
– Прости. У тебя на сайте написано, что ты больше не берешь заказы на свадебную съемку. И что теперь ты занимаешься предметной съемкой. Что это такое?
– Берта, почему бы тебе не спросить об этом «Гугл»?
Я пытаюсь облечь это в шутливую форму, но на самом деле я сердита. Ну почему она постоянно пытается набиться мне в подружки? Она что, не понимает, что я уезжаю?
Надо снести этот сайт к чертовой матери!
– Ты никогда не разговариваешь со мной по-человечески, – протестует Холли слабым голосом. – Ни слова всерьез.
Ее хорошенькое личико все порозовело и сморщилось от огорчения. Я ухожу в конец стойки и поворачиваюсь к ней спиной. Потом беру пивную кружку, в которой хранятся мои именные бейджики. Надоело мне быть Джоан. Я решаю, что до конца смены буду Лорейн.
Дарси мне быть тоже надоело.
– Прости, – дрожащим голоском говорит Холли.
Я пожимаю плечами и, нырнув в холодильник, принимаюсь переставлять с места на место бутылки водки.
– Я просто… – «Застряла тут непонятно на какой срок без паспорта и забронированного билета на самолет. Сбылся мой ночной кошмар», – хочу я сказать, но вместо этого заканчиваю: – Стерва. Не обращай внимания.
Краешком глаза я замечаю отблеск лампы, отражающейся в бутылке виски, отчего ее содержимое становится золотым. Где-то глубоко под ложечкой у меня начинает сосать, и я выдыхаю, пока внутри не образуется пустота. В последнее время у меня пошла какая-то хроническая полоса тяжелых вздохов, в особенности когда я начинаю думать про свадьбы. Поэтому думать про них я отказываюсь.
Я веду собственный бизнес много лет, и за это время у меня, кажется, уже развился сверхъестественный нюх на мелочи, которые грозят вылиться в крупные проблемы. Холли до сих пор никто не оформил как полагается. Запасы выпивки требуют немедленного пополнения. Может, алкоголь для Энтони – вовсе не главный источник дохода? Я иду в подсобку и там пишу записку:
Энтони, может, нам пора уже пополнить наши запасы? Хочешь, я сделаю заказ? Д.
Для непробиваемой стервы у меня предательски девчачий почерк. Что-то не припомню, чтобы на моей памяти кто-нибудь из ребят, работающих в дневную смену, строчил озабоченные послания руководству. Я комкаю записку.
Когда я возвращаюсь за стойку и принимаюсь считать деньги в кассе, Холли делает еще одну попытку, на этот раз вернувшись к вопросу, который мы обсуждали до того, как она наступила на мину.
– Но вообще, я думаю, Винс тебе не подходит. Думаю, тебе нужен кто-то из них.
Она имеет в виду Кожаные Куртки.
Я продолжаю сосредоточенно пересчитывать деньги. Пятьсот, пятьсот пятьдесят. Неожиданное заявление, учитывая, что исходит оно от нее. Она боится этих ребят до обморока. Все проблемы с ними улаживаю я.
– Почему ты так считаешь?
– Тебе нужен кто-то еще более крутой, чем ты, – пожимает плечами Холли. – Вот он, например. Он не сводит с тебя глаз и всегда старается сделать так, чтобы его обслуживала именно ты.