Неожиданно разрозненные фрагменты информации выстраиваются в голове в стройную последовательность. Я изначально неправильно понимал ситуацию, думал куриным мозгом, что в магазине работает хотя и хорошенькая, но туповатая девица, которая за неимением хорошего образования не смогла найти приличную работу. Стоя за прилавком до ночи и принимая деньги у алкоголиков, дворовой шпаны и случайных прохожих, она сверкала своими ямочками и будила в мужиках тайные желания. Даже я чуть не повелся. Если бы Ирен, задержался бы на несколько минут, чтобы пофлиртовать. Вот и нашёлся дурак, который решил воспользоваться лёгкой добычей, а тут влез я и испортил ему охоту. Мы с Женей обмениваемся короткими репликами, словно нащупываем тропинки, по которым можем пойти навстречу друг другу, и тут я делаю новое открытие: рядом со мной девушка дышит спокойно, паническая атака не наступает. Любую гипотезу надо проверить эмпирическим путём. Я просто хватаю Женю за плечи и притягиваю к себе. Результат получаю неожиданный. Она бьет меня ногой по голени, я отскакиваю и тут же от пощёчины дергается назад голова. – Спятила? – хватаюсь за щеку. Кажется, я приду сегодня домой, избитый временным сотрудником. – Клешни не тяни! Оттяпаю! – Женя мгновенно оказывается у стола и хватает ножницы. – А приступа нет, заметила? – И кое-что пониже, если еще раз ко мне сунешься! – не слушает меня она. – А ты злюка! Буду звать тебя Мисс… – Только посмей! Девушка грозно сводит брови и делает шаг ко мне. Я смотрю на эту свирепую воительницу с красными щеками и раздувающими крыльями носа и едва сдерживаю смех. Пигалица, ее макушка упирается мне в плечо, а туда же, собирается сражаться. – Сдаюсь, сдаюсь! – поднимаю руки кверху. – Ты победила. Может, расскажешь, что тогда произошло? Женя медленно кладёт ножницы на место, но стоит у стола напряженная, как натянутая струна. – Спроси у полиции, – отвечает она. – Следователь тщательно записал мои показания. Дать его номер? – Зачем? Я хочу услышать твою версию. Знаю, что Каланча сидит в тюрьме, потому что той же ночью прирезал Карлика, но какое отношение к этим бандитам имеешь ты? На языке крутится ещё один вопрос, и я едва сдерживаюсь, чтобы не спросить: "Чьей подстилкой была она?" Женя мнётся, не знает, что сказать, а потом выкрикивает: – Не твоё дело! – Не мое, так не мое, – поджимаю плечами. «Видимо, два мужика не поделили одну бабу? – неприятная мысль заставляет насторожиться. Очарование нашей встречи испаряется, мое возбуждение проходит. Хочется, чтобы эта девушка навсегда покинула мою жизнь, только бандитов в ней для пикантности и не хватало. Вздыхаю, встаю с дивана, на котором сидел. Женя смещается в сторону и опять хватает ножницы. Я раздраженно показываю ей на дверь. Надоела мне эта возня. Ничего больше не хочу знать! Нажимаю на кнопку интеркома. – Мария Игоревна, проводите Евгению к выходу и верните ей документы. – Мария Игоревна ушла к разработчикам, – отвечает весёлый голос. – Тимур Антонович, я ей позвоню. – Увольняешь меня, значит? – Женя! – смотрю ей прямо в глаза. – Сама посуди, принимаю на работу нового сотрудника, а он оказывается тем человеком, из-за которого я сам чуть не погиб. Как думаешь, хочу я снова погрузиться в это болото, да ещё притащить в компанию бандитов? И потом, ты не указала в анкете, что имела контакты с полицией. – Все правильно, – в голосе девушки дрожат слёзы, и опять совесть когтистой лапой сжимает мне сердце. – Разве могла я написать, что мой брат сидит в тюрьме, потому что убил человека? – К-кто твой б-брат? – от удивления даже заикаться начинаю, в голове крутится вихрь мыслей: «Каланча? Карлик? Но Каланчи рядом не было, а Карлик сам хотел поживиться. Или это кто-то третий, кого я не знаю?» – Степан. Каланча. Брат троюродный. Я, когда училась в университете, жила у тетки в квартире и подрабатывала у неё в магазине, а Степка обычно встречал меня после работы., – ее голос упал до шепота. – Но в тот день не пришел. Женя медленно, осторожно подбирая слова, начинает рассказывать. Чувствую, что мне раскрывается часть правды, но не тороплю: отчётливо понимаю, время для расставания ещё не пришло. Дверь открывается, и в просвете показывается секретарша. – Звали, босс? – Да. Мария Игоревна, куда вы определили Евгению Михайловну? – По вашей просьбе, пока на подсобную работу, чтобы освоилась. Ловлю растерянный взгляд девушки. Кажется, она совершенно не понимает, чего я добиваюсь. Только что хотел уволить, а теперь сменил гнев на милость. Не начальник, а флюгер. Но объяснять свои решения не намерен, я и сам себя не понимаю. Интуиция подсказывает, что надо держаться от этой девушки и ее родственных связей подальше. Но… В груди растёт комок, когда вижу ее потерянный взгляд, робкую улыбку, блуждающую по лицу, вздернутую верхнюю губу, на которую смотрю, не отрываясь. А от мелькающих ямочек каждый раз вздрагиваю и переступаю ногами, потому что в джинсах становится тесно. – Вот и отлично, – говорю неожиданно охрипшим голосом и ловлю пристальный взгляд Марии Игоревны. – Женя, у вас есть две недели, чтобы доказать, что эта компания не может прожить без вас ни дня. Справитесь? Она замирает, а потом согласно кивает. Идёт к двери, оглядывается. – Мне переписать пункты в резюме? – Не надо. Вы свободны. Вениамин наверняка уже нагрузил вас работой под завязку. – Нагрузил, – она слабо улыбается, и опять мелькают проклятые ямочки. Я вздрагиваю, хватаю ручку, папку сверху и размашисто подписываю документ. – О Боже! – к столу бросается секретарша. – Что вы делаете? Я смотрю на неё, перевожу взгляд на бумаги и холодею. Какой злой рок двигал моей рукой? И чем занимались в это время мозги? Ответ простой: ничем, работали совсем другие части тела. Иначе, как назвать то, что я сделал? – Зачем вы положили мне эти файлы на стол? – трясу папкой перед лицом секретарши. – Вы сами просили принести их на утверждение, – лепечет Мария Игоревна. – И велели оставить свободное место. – Но почему так рано? Исправить ещё можно? – спрашиваю и сам понимаю: нельзя? – Увы, – в голосе секретарши слышится отчаяние. – Согласовано с телевидением и прессой. Журналисты собираются в конференц-зале через… – она смотрит на часы, – полчаса. Оля сообщила, что некоторые уже толпятся в холле. – Кошмар! Боковым зрением ловлю удивленный взгляд Жени. – Что-то случилось? – осторожно спрашивает она. – Случилось, черт тебя побери! – поднимаю кулак и бессильно трясу им, обе женщины сжимаются. – Ты, мисс Вселенная, с этой минуты отвечаешь за рекламную кампанию международного проекта. – О Боже! – Женя испуганно закрывает рот ладошкой. – Черт! Черт! Черт! Тру пальцами виски и думаю, думаю, думаю… Но ничего в голову не приходит: я собственноручно назначил временного сотрудника, который и дня не отработал, на сложный и дорогостоящий проект. Сам попросил Марию Игоревну оставить свободную строчку, так как не мог решить, кого поставить руководителем: Вениамин загружен под завязку, лучший маркетолог отдела – в командировке, а все остальные сотрудники не дотягивают мастерством. И вот теперь вписал фамилию Жени в свободную строчку и должен представить ее в качестве руководителя проекта общественности. «Так, без паники! – мечутся в голове мысли. – Ещё не все потеряно. Придётся Вениамину отложить все дела и заняться более срочным. Он проконтролирует работу. Но как представить Женю журналистам, если при одном виде толпы она начинает задыхаться?» – Тимур Антонович, что делать? – Работать! – смотрю на Женю, она поднимает брови, но лицо внимательное и сосредоточенное. – Так, мисс… – замолкаю, пытаюсь найти правильные слова. – Что я должна сделать? – помогает она. И тут я бросаюсь, как с обрыва в омут: – Короче, спаси мою компанию! – Ого! Даже так? – Женя усмехается уголком рта. На ее щеке появляется проклятая ямочка, обладающая просто магической силой. Я вдруг успокаиваюсь и начинаю разумно мыслить. – Да. Евгения Михайловна… Объясняю девушке ситуацию и внимательно наблюдаю за выражением ее лица. А оно словно живет своей жизнью: напрягается, расслабляется, брови то сбегаются к переносице, то возвращаются на свои места.