– Следуйте за мной, мисс. Лучшая библиотека укрылась за арочной дубовой дверью, которая встретила их недовольным скрипом. Из широкого витражного окна напротив двери падали разноцветные, будто прошедшие сквозь призму лучи. По обе стороны окна тянулись ряды темных деревянных полок. Дорожка из восточного ковра вела к потрескивающему камину возле одного из окон, у огня стояло кресло с подлокотниками, готовое принять Аннабель в свои объятия. Аннабель неуверенно шагнула через порог. Когда она оглядела комнату, ее охватило странное чувство узнавания. Именно так она и представляла идеальную библиотеку. И сейчас ей казалось, будто кто-то прочитал ее мысли и облек их в камень и дерево с предельной точностью. – Как вам нравится потолок, мисс? Аннабель взглянула вверх. На сводчатом темно-синем потолке мерцали неяркие звезды безлунной ночи. – Как красиво… И правда… Она разглядывала искусно выписанную картину настоящего неба, по всей видимости, зимнего. – Звезды из настоящего золота, – произнесла Жанна с гордостью. – Если вам что-нибудь понадобится, просто позвоните, мисс. Дверь за ней тихо закрылась. Какая тишина… Если задержать дыхание, то можно услышать, как плывут пылинки в воздухе. Аннабель медленно пошла к камину, проводя пальцами по кожаным корешкам, гладкому круглобокому глобусу, отполированным полкам из эбенового дерева. Так вот каковы на ощупь атрибуты богатства и комфорта. Кресло у камина было огромным, мужским. Мягкая низенькая скамеечка стояла так, чтобы длинные ноги можно было вытянуть поближе к решетке, а маленький столик удобно расположился под рукой. В воздухе витал слабый запах табачного дыма. Аннабель колебалась. Не будет ли чересчур дерзко – взять и усесться в кресло хозяина? Но ведь хозяин в отъезде. Аннабель с наслаждением опустилась на широкое сиденье. Через минуту она откроет книгу. Как давно она не присаживалась просто так, без дела! Приятное тепло от огня согревало кожу. Сквозь полузакрытые веки она любовалась причудливыми витражами – сказочные птицы порхали среди диковинных цветов. За окном беззвучно, не переставая кружились снежинки. Мягко потрескивали дрова в камине… Аннабель вздрогнула и проснулась. Она ощутила чье-то присутствие, совсем близкое и… пугающее. Ее глаза распахнулись, а сердце гулко забилось. Прямо над ней возвышался мужчина. Ее взгляд уперся ему в грудь. В висках застучало, когда она заставила себя поднять глаза и взглянуть ему в лицо. Черный шелковый галстук с идеальным узлом. Жесткий белый воротничок. Твердый подбородок. Аннабель уже поняла, кто это. Внутри у нее все сжалось, когда она наконец встретилась взглядом с холодными глазами герцога Монтгомери. Глава 7 Его глаза чуть расширились. Затем зрачки сузились, превратившись в точки. Тонкие волоски на теле Аннабель поднялись, как мех на зашипевшей кошке. О нет, герцог не забыл ее… Он смотрел на нее сверху вниз, от него веяло негодованием – оно прямо-таки клубилось в воздухе, будто пар из холодного погреба. – Что. Вы. Делаете. В моем доме? Его голос был таким же властным и подчиняющим, каким запомнился ей. Холодная чеканная фраза врезалась прямо в ее скачущие, спутанные мысли. Совершенно неуправляемый мужчина. Оторопев, Аннабель с трудом поднялась с кресла. – Ваша светлость… Я думала, вы во Франции. Больше ничего не нашлось сказать? Негодование на лице герцога сменилось сарказмом. – Мисс Арчер, не так ли? – спросил он почти ласково. И этот тон не сулил ничего хорошего. – Да, ваша светлость. Он и не подумал сделать хоть шаг назад. Стоял совсем близко, возвышаясь над ней. Если он намеревался подавить ее своим величием и ростом – а он был почти на голову выше Аннабель – его усилия оказались напрасными. Потому что запугивание пробуждало в ней единственное желание – дать отпор. А герцог был не похож на человека, который потерпит сопротивление. Его черный приталенный сюртук великолепно сидел на фигуре, обрисовывая на редкость прямые, широкие плечи и тонкую талию. Коротко стриженные светлые волосы казались почти белыми в лучах декабрьского солнца. Он весь был такой суровый и бесцветный, будто сама зима. И, наверное, так же способен заморозить ее насмерть… – Полагаю, вы подруга моего брата, – сказал он. Ей не понравилось, с какой интонацией он произнес слово «подруга». – Я знакомая милорда Деверо, ваша светлость. Аннабель чуть наклонилась вперед, побуждая герцога проявить вежливость и дать ей проход. Он не двинулся с места. Его глаза скользнули по ее лицу, затем ниже, по шее. Презрение во взгляде говорило о том, что он заметил все: впалые от голода щеки, серьги с фальшивыми жемчужинами, старое прогулочное платье леди Мейбл, которое Аннабель подгоняла по фигуре сама и которое было ей не к лицу. Внутри у нее все опустилось. – Какая неслыханная наглость – пробраться в мой дом, – сказал он. – Это уж слишком, даже для такой женщины, как вы. Она зажмурилась от возмущения. Такой женщины, как она?! – Я знакомая милорда, – повторила она, и ее голос прозвучал на удивление сдержанно. – Знакомая… – повторил Монтгомери. – Ну, если вам угодно называть это знакомством… В таком случае, должен заметить, для знакомства вы выбрали не того человека. Лорд Деверо полностью зависит от моего кошелька. Не старайтесь, ваши уловки ни к чему не приведут. Ее бросило в жар. Так вот чем он был недоволен! Вовсе не тем, что она заснула в его кресле. Он считал ее любовницей брата! Она и Перегрин Деверо?! Что за нелепое предположение! И тем не менее герцог убежден, что дело обстоит именно так. Лишь мельком взглянув на нее, его светлость принял ее за продажную женщину… Сердце неистово стучало, стук отдавался в ушах. Гнев, так долго сдерживаемый, взметнулся в ее душе, словно потревоженная змея. Охваченная возмущением, Аннабель приняла вызывающую позу, выставив бедро, и не спеша оценивающе оглядела герцога с головы до ног, от надменного лица до начищенных ботинок. В душе она горько усмехнулась, признаваясь себе, что находит Монтгомери весьма привлекательным. – Ваша светлость, – проворковала она, – не сомневаюсь, что ваш кошелек… набит доверху. Вот только купить меня вам не удастся, я здесь не для продажи. Герцог застыл в изумлении. – Вы всерьез считаете, что я предложил вам непристойную сделку? – Зачем же еще в разговоре с женщиной, подобной мне, джентльмен упоминает о своем кошельке? Мускул на его щеке дернулся, и пылающую гневом Аннабель словно окатили холодным душем. Как неловко получилось! В конце концов, перед ней один из самых влиятельных людей в Англии. Неожиданно Монтгомери наклонился ближе. – Вы уберетесь из моего поместья, как только дороги будут расчищены, – тихо произнес он. – И держитесь подальше от моего брата. Я ясно выразился? Он стоял так близко, что Аннабель чувствовала его запах, в котором смешались ароматы крахмального белья и мыла. Этот запах волновал ее, будоражил… Она не могла вымолвить ни слова, в голову ничего не приходило. И лишь кивнула. Герцог отступил назад и глазами указал на дверь. Он выгонял ее! Аннабель с трудом удержалась от безумного порыва дать ему пощечину и увидеть, как высокомерие на его благородном лице сменится недоумением. О, это высокомерие! Он был пропитан им насквозь! Аннабель схватила со столика Фукидида и свою записную книжку и устремилась к выходу. Его взгляд, холодный и неумолимый, как дуло пистолета, преследовал ее до двери. Уходя, женщина держала перед собой книгу, словно щит, в каждом движении ее стройного тела чувствовалось напряжение. Она закрыла за собой дверь осторожно, хотя прозвучало это так, будто она ею хлопнула. Себастьян стиснул пальцы. Он узнал ее, как только она подняла на него глаза. Зеленоглазая в его доме… У Зеленоглазой интрижка с его братом… Она казалась такой невинной, когда спала в его кресле, подтянув колени к груди, положив руку под щеку. На шее мягко пульсировала жилка. Ее профиль напоминал мраморную статую, а сама девушка была похожа на музу прерафаэлитов. Герцог просто застыл на месте. Незваная гостья совсем не походила на хищницу, которая заманивает в ловушку недотеп-мужчин из знатных семей, что лишь свидетельствовало о ее мастерстве. Ее выдавали глаза. Взгляд проницательный, умный, спокойный и совсем не невинный. К тому же поведение не оставляло сомнений: ни одна благовоспитанная леди не ответила бы дерзостью на его отповедь. А этой зеленоглазой нахалке хотелось дать ему пощечину, он чувствовал это всем своим существом. Безумие.