Герцог стоял у двери той самой библиотеки с зимним небом вместе с дворецким Бонвиллем. Аннабель резко остановилась, перед глазами все поплыло… Монтгомери повернулся к ней, и, когда их взгляды встретились, ей показалось, будто в коридоре взметнулся сноп искр… Должно быть, Монтгомери что-то сказал Бонвиллю, потому что дворецкий тут же скрылся в темноте. В голове шумело, когда Аннабель приблизилась к нему. Нужно было заранее подобрать слова, придумать объяснение. Но она ничего не успела сочинить. Ее тело просто искало его, как животное в зной ищет воду. Теперь, когда он стоял перед ней сам, во плоти, смотрел на нее, это желание угасло, осталась лишь какая-то пьянящая слабость и… застенчивость. Кто бы мог подумать, что она будет стесняться. Аннабель приблизилась к нему, не решаясь поднять глаза. Монтгомери оказался выше, чем запомнился ей. И что-то новое появилось в нем. Сквозь ледяное внешнее спокойствие проступала острая, как клинок, сверкающая грань. Он провел кончиками пальцев по ее щеке, и от этого прикосновения по всему ее телу пробежала дрожь. Ласковая рука двинулась по нежному изгибу подбородка, к шее, туда, где сквозь влажную кожу билась жилка. – Ты бежала. – Голос был хриплым. Аннабель нервно сглотнула, и он легонько погладил ее по ямке на шее, как бы успокаивая, желая унять волнение. Ласка возымела действие. Она расслабилась, напряжение ушло, и тяжелое тепло заполнило ее тело под мерными движениями его пальцев вверх-вниз. – Твой брат, – прошептала она, – ты нашел его? Рука Монтгомери скользнула с ее шеи на плечо, а другая рука потянулась к двери позади него, и он увлек ее за собой в тихий мрак библиотеки. Он прижал Аннабель к двери, и она услышала, как в замке повернулся ключ. Ее пронзила дрожь. Тело герцога было совсем близко, он нависал над ней, почти прижимая ее к двери своим весом, склоняясь все ниже… – Скажи, почему ты бежала. Она почувствовала его дыхание на своих губах и подняла подбородок, желая ощутить прикосновение его мягкого рта. – Скажи, – повторил он. – Навстречу тебе… Ты сказал, что вернешься… Он качнул головой. – Мне нужно услышать это от тебя. Лунный свет, льющийся из окна позади него, резко очерчивал его жесткие плечи, руки, сжатые в кулаки, словно он с трудом сдерживал себя. До Аннабель внезапно дошло, что большинство мужчин на его месте без лишних слов взяли бы что хотели. Уж ей ли не знать… Но с ним она словно забыла об опасности. Хотя не было ни малейших сомнений в том, что сейчас Монтгомери сильно хотел ее. Напряжение, исходящее от его сильного тела, отзывалось в ее собственном, она ощущала исходящий от него терпкий запах возбужденного мужчины. Стоит ей сейчас дотронуться до его брюк, и ее рука обнаружит, насколько сильно его желание. Но он предоставлял выбор ей… Сердце сжалось от боли и счастья. Прекрасный, удивительный мужчина. И он должен знать, что сейчас здесь, в темноте, их желания совпадают. Она просунула руку под его сюртук. Он застыл. Под теплым шелком его жилета напряглись мышцы, и от их твердости под своими пальцами она оцепенела. Она следила за движением своей руки – как она прижимается к его телу… скользит по серебряной цепочке карманных часов, пробирается к ребрам, затем вверх по упругим, рельефным мышцам на груди. Таким гладким, но твердым. Сколько же достоинств заключены в одном-единственном мужчине… Медленно ее рука снова скользнула вниз, все ниже, ниже по напряженному животу, оказавшись наконец на внешней стороне брюк. Монтгомери, казалось, перестал дышать. Только на шее перекатывалось адамово яблоко. Аннабель нерешительно, нежно, осторожно прижала руку чуть плотнее и задохнулась от неожиданного взрыва наслаждения, прокатившегося по ее телу. Ее пальцы обвились вокруг его мужской плоти, и сдавленный стон, вырвавшийся из его горла, разжег ее кровь еще сильнее. Этот всесильный мужчина был в ее власти. Она снова стала ласкать его, чувствуя, как в нем все сильнее разгорается страсть, как он дрожит, как шуршит под ее пальцами тонкая шерсть его брюк. Со стоном Монтгомери накрыл ее руку своей, а затем прижал ее запястье к гладкому дереву двери, и его губы приникли к ее губам. И сразу же они оба позабыли обо всем. Свободная рука Монтгомери сжимала ее талию, кисть Аннабель блуждала по его спине, затылку, гладкому шелку волос, его рот требовал все новых и новых поцелуев. Реальность исчезла, остались лишь темнота вокруг и пыл их страсти, нежные и настойчивые поцелуи мужчины, твердость мужской плоти – свидетельство его желания… Холодная струя воздуха пробежала по ее коленям. Взглянув вниз, она увидела, что ее юбка задрана до талии, а твердое мужское колено находится между бедер. От внезапного прикосновения к самому чувствительному и потаенному месту у нее вырвался стон. – Вот так… – пробормотал он. Его пальцы впились ей в бедро. Обнаженное бедро, ведь ее старый корсет был коротким… Обнаружив это, Себастьян со стоном выдохнул ей в губы. Ритмичными движениями он подталкивал ее к себе, так, что ее чувствительное лоно мягко скользило вдоль его бедра, от чего по телу Аннабель прокатилась волна жара. Она взволнованно пробормотала. – Пожалуйста, не надо… Он прошептал что-то успокаивающее и провел ладонью по ее бедру, потом выше, отыскивая щель в панталонах… и, о боже, он прикоснулся к ней. Умелыми скользящими движениями он нежно ласкал ее лоно. Их встреча в коридоре произошла всего пару минут назад, как же получились, что они так быстро очутились в объятиях друг друга? Потому что уже несколько недель подряд они оба только об этом и мечтали. Его ласки становились все горячее, а она таяла под его прикосновениями, блаженство разливалось внутри, судорога наслаждения скручивала пальцы ног… Его палец скользнул глубже, и Аннабель выгнулась дугой, слегка вскрикнув. Нет, сейчас между ними не было никакого равенства – Монтгомери увлекал ее за собой, а Аннабель безропотно следовала за ним в безумный омут страсти. От нежных касаний его бедра и пальцев ее накрыла волна ошеломительного наслаждения, и она схватила его за руку, пытаясь остановить, но не смогла помешать его сильным умелым пальцам доставлять ей наслаждение, и он продолжал ласкать ее неуклонно, неумолимо, пока перед глазами у нее не вспыхнуло белое пламя, и она не содрогнулась всем телом до самых кончиков пальцев. Аннабель вскрикнула, уткнувшись ему в плечо, а Монтгомери свободной рукой сжал ее затылок. Она бессильно приникла к нему, ее колени дрожали, как вода, звук собственного тяжелого дыхания отдавался в ушах. Щеку покалывала дорогая шерсть его сюртука. Себастьян осторожно отстранился от нее. За закрытыми веками белые точки вспыхивали и гасли, словно звезды. Туман рассеялся, когда его нога надавила на ее бедро. Он раздвигал ее ноги, освобождая место для себя. Она почувствовала, как он пытается расстегнуть брюки. Он хотел ее. Прямо здесь, стоя напротив двери. Ее пальцы вцепились в его рубашку. – Я… Я не… О, Аннабель хотела. И все же – нет. Она не могла. Это не входило в ее планы – да и не было никакого плана. Его рука замерла. – Хочешь остановиться? – Голос звучал довольно спокойно для мужчины, жаждущего удовлетворить свою страсть. Боже, помоги. Она безрассудно позволила ему слишком много, и теперь в ней боролись женские инстинкты: желание утолить его страсть, тайные страхи и очевидные – не выглядеть совершенной распутницей. – Я не могу, – прошептала она, зарождающаяся паника захлестнула ее. – Не… так. Не у двери. И нигде в другом месте, она и не думала об этом. Грудь Монтгомери напряглась под ее ладонями. – Конечно, – пробормотал он. – Тогда завтра. – Завтра? – Нервная дрожь от дурного предчувствия пробежала по телу, на затылке поднялись волосы. – Я составлю все в письменном виде, приму все твои условия, – сказал он. – Даю слово. Условия? Монтгомери попытался поцеловать ее снова. Что-то в выражении ее лица остановило его. Он отстранился, поправляя брюки, его губы недовольно кривились. – Ведь сейчас у меня нет под рукой адвоката, – сказал он. Кровь застыла у Аннабель в жилах. Значит, она поняла его правильно. Он считает, что она хочет заключить соглашение. – Вы подумали, я хочу составить договор, – произнесла она. Монтгомери нахмурился, уловив холод в ее голосе. – А разве нет? Монтгомери все еще тяжело дышал. Сейчас он выглядел совершенно по-мальчишески, галстук сбился на сторону, волосы взъерошены ее нетерпеливыми руками. Наверное, она и сама выглядела не лучше. Какая женщина стала бы обсуждать условия договора в пылу любовных утех, когда мужчина теряет разум и может пообещать что угодно? Расчетливая куртизанка, вот кто. Тошнота подступила к желудку. – И вы согласны на любые мои условия? – услышала она свой голос. – Как насчет яхты, ваша светлость? Он наклонил голову. – Если она вам нужна. У нее вырвался короткий язвительный смешок. В темноте он совсем не видел ее лица. Так, значит, для него ничего не значили их разговоры, прогулки и неистовые поцелуи, все это время он не переставал считать ее расчетливой куртизанкой, которая пытается повыгоднее продать свои услуги. Начнем с того, что приличной женщине он вряд ли предложил бы совокупиться стоя в его библиотеке. Аннабель одернула юбки. – Я говорила вам, что такие вещи меня не интересуют. Возникла пауза. Когда он заговорил, голос был холодным. – Так что же тебе нужно, Аннабель? Тебя. Рано или поздно ее чувства должны были проснуться и заставить желать невозможного, совершать безумные поступки. – Я не хочу быть вашей любовницей. Монтгомери не отрываясь смотрел на нее, в этом взгляде она остро чувствовала недоверие и знала, как выглядит в его глазах: растрепанная женщина, которая не стесняясь положила руку на его член. Сердце Аннабель сжалось. Ей было стыдно, будто с нее сорвали одежду, досадно за свою беспросветную глупость. Как можно в двадцать пять лет быть безмозглой и импульсивной, как ребенок. Она резко повернулась и нащупала ключ в дверном замке.