С ужасом представляю, что сейчас будет. Обеими руками Марк хватает трусики и разрывает их, потянув в разные стороны. Озноб по коже прокатывается. Я замираю, чувствуя, как холодные капли пота просачиваются через кожу. Отойдя к стеллажу, Марк берет с него какую – то склянку. Слышу звяканье крышечки. Его шаги и моих выпяченных ягодиц касается что – то влажное. Шелковый носовой платок смочен в специальной жидкости. Когда он начнет шлепать, она будет дополнительно печь. После обработки ею кожа горит несколько часов. «Боже мой, что же сейчас будет…». Я, видимо, не совсем правильно оценила степень его недовольства. Единожды мы проходили такое. Я тогда его разозлила. По словам мужа, слишком долго пробыла в машине такси, после того как она остановилась около нашего дома. Слушать о том, что у меня почему – то списание с карты не прошло и пришлось наличку искать, он слушать не захотел. Где – то неделю мне было больно сидеть. Плотно зажмуриваюсь. Не хочу видеть происходящее. Напряженно прислушиваюсь. Тишина давит. Щелкает пряжка ремня… - Открой глаза и считай, - раздается его властный голос. Распахиваю глаза и в зеркале перед собой вижу, как Марк замахивается своим ремнем, сложенным вдвое. Малодушничаю и снова жмурюсь… Глава 4 Глава 4 Дрожу от страха. Соображать не выходит. Мыслей так много... Они быстро – быстро сменяют друг друга. Вот я себя убеждаю, что Марк меня любит точно так же, как и вчера, как и в день нашей встречи, но вот жесткая кожа ремня обжигает мою истерзанную плоть и мысли о любви улетучиваются из моей головы. Их сменяет чудовищное, необузданное отчаянье. Проклинаю небеса за то, что столкнули нас с ним. Ненавижу себя за чувства к мужу. Смесь горечи и нежности, которую всё ещё ощущаю по отношению к нему, меня топит. Иду ко дну… - Ты сегодня будешь считать или задалась целью вывести меня из себя? Мои ответы мужу не требуются. На мою спину и ягодицы обрушивается череда ударов. Хлесткий сменяется ударом с затяжкой. Затравленно визжу, что есть сил. Извиваюсь, отчаянно пытаюсь отползти, но всё тщетно. Не зря же он меня так усердно связывал. От боли, что всё тело окутывает, я не могу пошевелиться. Замираю в моменте и сжимаюсь. Мне кажется, что я физически меньше становлюсь. Вдруг получится уменьшиться до такого размера, что Марк меня перестанет замечать. Марк… В него словно бесы вселились и сейчас у них агония. Не помню… Нет, он никогда раньше таким не был. Покорность воле Господина его изрядно порой притягивала, но к банальному избиванию мы впервые скатились. Обида душит, я в ней захлебываюсь. А ещё в слезах и той скользкой массе, что в горле скопилась, когда я перестала дышать и сглатывать. Я ведь всё жду, когда происходящее закончится. Впервые муж не останавливается после пятнадцатого удара. И после двадцатого тоже. Напротив, он ловит какой – то немыслимый кураж. Словно хочет кожу с меня живьем снять. Слышу его тяжелое дыхание, он сам устал, но прекращать и не думает. - Ноги расставь! Не закрывайся от меня! – жестко требует, но я не могу пошевелиться. Беззвучно реву, стараясь спрятаться поглубже в себе. Может быть, если я сейчас отключусь, то когда приду в себя, всё будет, как прежде? У меня будет заботливый, любящий моя беззаботная, полная вдохновения жизнь?! Может быть, нужно просто потерпеть?! Мне хочется верить, но Марк на секунду прекращает пытку. В надежде, что всё прекратилось, я распахиваю глаза и в лютый ужас прихожу. Он остановился, чтобы перехватить ремень. В следующее мгновение пряжка ремня опускается на мои ягодицы, поочередно на каждую, и я вою, самым натуральным образом. Муки вырываются наружу в немыслимых звуках. Последнее, что успеваю подумать, перед тем, как отключиться: «Боже, пусть это всё прекратится как можно скорее. Любой ценой, только бы прекратилось». Земля падает, темнота поглощает, наконец – то даря спокойствие, в котором боли места нет. Когда я прихожу в себя, Марк сидит рядом со мной на корточках. Проходит большой, плотной губкой по моей коже. Ведет от запястий к локтям. Я стараюсь держать глаза открытыми, но они не слушаются. Наполняются слезами и закрываются. Это к лучшему, злить Марка сильнее мне совершенно не хочется. Не переживу. - Моя изящная девочка меня напугала, - интонации такие, словно не он измывался надо мной вот только что. Навряд ли времени много прошло. Я всё ещё горю, словно меня облили горючей жидкостью и подожгли. Вся, абсолютно вся. От пяток до лопаток. По телу судорога проходит. Невольно руки ослабевают, и я выпускаю металлический прут, за который, как оказалось, я до сих пор держалась. К своему ужасу, успеваю представить, что сейчас будет. Марк ведь не разрешал отпускать его. Дергаюсь, всхлипывая. «Если я вернусь в дом родителей? Они меня примут? Смогу ли я жить без Марка?». - Аришенька, детка моя, что с тобой? Мне хочется истерично рассмеяться, да вот нету сил. Он ещё спрашивает? Это новый вид моральных истязательств? Приоткрываю рот, но вместо слов из него булькающие звуки вырываются. Чувствую привкус крови на языке. Перед глазами мутнеет, шум прибоя в ушах нарастает. Я ведь ничего плохого не делала. Только хотела поужинать вместе… - Черт! Риша, ну как же ты так?! – Марк сердится, словно я по собственной неаккуратности повредилась. Он спешно расстегивает ремни на моих руках, после чего переходит к спине, и далее к ногам. Марк торопится, и мой воспаленный мозг расценивает это как некую заботу обо мне. Странно, не правда ли? Воспринимать собственного мучителя, как некое спасение, способное подарить утешение. Когда он поднимает меня, беря на руки, поскуливаю. Холодные руки мужа касаются участков спины, где, как, мне кажется, кожи вовсе не осталось. Незащищенная, поврежденная плоть. Мне так больно, что я то и дело выключаюсь, пока Марк несет меня в нашу спальню. Попадая в мир грёз, я вспоминаю нашу свадьбу и медовый месяц. Муж много работает, поэтому на Мальдивы мы с ним смогли улететь только на две недели. Я клянусь, это были лучшие дни за всю мою жизнь. Я сама себе завидовала, не могла поверить, что этот замечательный, заботливый мужчина теперь мой. И что из этого вышло? Смогу ли я теперь, чувствовать себя защищено, находясь рядом с ним? Как так вышло, что я не так сделала, раз мой муж стал в монстра превращаться? - Я до тебя не жил. Не любил никого. Не знал, что бывает так сладко…, - опустив меня на нашу кровать, Марк садится рядом и, наклонившись, ведет языком по моей шее. Кровь в жилах стонет, когда понимаю – мы ещё не закончили. Глава 5 Глава 5 Следующим утром за завтраком настроение у Марка отличное. Словно бы и не было этой ночи ужасной, наполненной болью. Моей. Разжевывая кусочки блинчика, он открыто смотрит мне прямо в глаза, в них горят веселые искорки. Я не вижу в муже ни капельки сожалении. Он чувствует себя комфортно. Отлично выспался и… развлекся. Полон сил для новых свершений. На что я надеялась? Скорее всего, на то, что он будет сожалеть, что увидев следы на моём теле, он будет внутренне сгорать от безграничного сожаления. Может же у человека быть временное помутнение? Я думала, оно пройдет и он извинится. - Почему ты не ешь? – по интонации Марка понятно – он ждет, что я тут же примусь за еду. Сглатываю. В моем положении проявление дерзости – излишняя роскошь. Волоски на моем теле встают на дыбы, когда я думаю, что таких ночей, как сегодняшняя, будет много. - Как ты думаешь, я хочу есть, если мне даже просто сидеть больно? – спрашиваю с вызовом. Эмоциональный раздрай дает о себе знать. Я становлюсь непомерно смелой. Вздергиваю подбородок и зеркалю его пристальный взгляд. Марк молча кивает несколько раз, словно размышляя. - Ты хочешь поговорить о своём непослушании? – уточняет у меня, откладывая столовые приборы в сторону. - Я? – от негодования можно захлебнуться. – А чего такого я вчера сделала, что это позволило бы тебе меня изуродовать? Марк! Мне больно от прикосновения ткани к коже. - Я просил тебя подготовиться. Кто виноват, что у тебя мозгов хватает только на походы по магазинам? Как ты думаешь, всем блядям с милыми мордашками так заебенно живется? Что тяжелее пакетов из Цума ты носила за последнее время? Полеты в Милан не в счет. Там за тобой целая свита из носильщиков по пятам следовала. Почему я не кажусь тебе таким тираном ужасным, когда ты бабло моё тратишь, а, детка? Я самым натуральным образом столбенею. Это всё правда, но она искаженная. В таком свете, как надо Марку. После школы я не пошла дальше учиться. Марк сказал, что не стоит тратить время на такие глупости, ведь работать он мне всё равно не позволит. Официально, я - студентка одного столичного Вуза, но бывала я там от силы раза четыре. Дважды пыталась попасть на пары, но Марк закатывал грандиозные сцены. Чтобы с ним не ругаться, идею я эту забросила. Университет и факультет, и специальность, всё было выбрано моим мужем. Он же и оплачивает всё это действо. Диплом, думаю, тоже ему отдадут. Зачем это всё? Наверное, чтобы он мог похвастаться перед друзьями, что его жена тоже не дура. Такая же безмозглая не дура, как и все в нашей среде. Если бы меня спросили, я бы выбрала исторический факультет. Но поверьте, у тех девушек, которые составляют моё окружение, моветоном считается обсуждать прошлую коллекцию «Balenciaga». А если я заведу речь о Рамзесе Великом, например, сообщу, что на момент смерти ему было более 90 лет, то меня за волосы до самой дурки будут тащить и горячо Марку посочувствуют, что такая идиотка ему в жены досталась. «Интересно, что скажут родители, если я скажу им, что хочу развестись?». Только первое время отец был недоволен моим выбором и жутко ругался. После их разговора с Марком всё переменилось. Эдуард Романович – мой отец, стал светиться от счастья, как только мой предстоящий союз стал положительно на его бизнесе отражаться. Если я покажу ему свою спину, он скажет, что я сама себе её разодрала, или по глупости записалась на массаж извращенный, а теперь жалуюсь. Мама просто будет молча кивать и с отцом соглашаться. - Что и требовалось доказать, - врывает меня голос Марка из мыслей. – Маленькая глупая девочка. Зачем заводить разговор, если поддержать его даже не можешь. Арина, когда ты повзрослеешь? Заебался уже тебя учить уму - разуму. Марк с шумом выпускает воздух из легких. Промокает губы тканевой салфеткой и на ноги поднимается.