— Девушке нужен мужик! — нежно гляжу на своего милого помпончика, — который решит её проблемы. Нахуя ей еще одна проблема в виде тебя и твоей мамы? — Я не проблема! — обиженно надувается Валерон. — Конечно, ты мамина корзиночка и подарочек, — фыркает Андрей, — тебе сколько лет? — Двадцать семь. — Еще не поздно, Валера, — скалится бородач, — после переезда иди в фитнес-клуб и приведи своё мерзкое тело в порядок. Видишь? Дрон демонстрирует крепкий бицепс. Валерон таращится на его пресс. Анечка в непонимании вертит своей прекрасной головушкой. — Когда-то я тоже тощим был, — говорит друг, — но потом поумнел. Запомни, Валера, сила тела должна сопровождаться умственным ростом. Ты не… — Мальчики! — пищит Анечка, — по-моему он потерял сознание… Андрей — Эй! Валерыч! — хлопаю парня по тощей спине, — и правда потерял. Охереть он нежный. Задумываюсь. Странно, ведь жара-то нет особого. Мы не разгоняли особо температуру, чтобы трахнуть Анюту в комфорте, но Валерон всё испортил. А теперь ещё и в обморок грохнулся. Финиш! — А он живой? — Анечка подходит к нему, щупает пульс, — уф, слава богу. Сердце бьется. — Да если с этим персонажем что случится, его мамаша нас сожрет, — задумчиво произносит Лёха. — Тогда давай его охладим, — ухмыляюсь. — Андрей, что ты задумал? — строго спрашивает Аня. — Ничего, — пожимаю плечами, — Лёх! Подхватывай за ноги. Валерон оказывается не таким уж и лёгким. Мы с трудом выволакиваем его в предбанник. Беру ведро, выскакиваю на улицу, мороз тут же люто хватает за причиндалы. Однако, несмотря на минусовую температуру, изнутри рвётся жар и весь холод остаётся на коже. Пиздец странное ощущение! Но я чувствую, как сердце колотится. Я закалённый, так что всё окей. Это даже приятно. — Ох, блядь, бодро! — двигаюсь быстро, наваливаю снега в ёмкость и возвращаюсь. Аня таращится на ведро, потом на меня. — Валерон, подъем! — вываливаю на дрища свежий снежок, и тут горе-айтишник как заорёт. — ААА! ААА! — верещит, как юная дева. — Да успокойся ты, блядь! — рычу. Он пучит на меня свои глазёнки. Сука, весь кайф обломал. Мы уже почти Анечку трахнули. А у меня теперь болят яйца. — Зачем? — дрожит, кутается в полотенце. Вот же недоразумение! — После баньки хорошо в снег, — ржу, — радуйся, что в бессознанке просто в сугроб тебя не выкинули. Ты нам крутой секс обломал, между прочим. — Ну пардон! — таращится на меня, потом на Анечку. — Андрей! — снова ругается девочка, а я понимаю, что меня это возбуждает. И ждать я больше не могу, иначе яйца просто лопнут от напряжения. — Так, — хватаю вещички Валерона, — мастер-класс по становлению крутым мужиком продолжу утром. А пока съебись, пока я тебя не загрыз! — Ухожу, ухожу, — он впрыгивает в треники, натягивает майку и сваливает. — Что вы творите⁈ — рычит Аня, — а если бы у него сердце остановилось⁈ Я обнимаю её, стискиваю круглые булочки. — В порядке всё с его сердцем. Ты чего так разнервничалась? Она резко тушуется. Краснеет. Млеет в моих руках. Забираюсь под полотенчико, между сладких ножек. — Пошли в дом. Не могу, хочу тебя, — глажу её влажную плоть, у меня от этой девочки сносит крышу. — Андрей, это некрасиво… — бормочет она, но не прогоняет. — Тебе же нравится, ты заводишься… — а уж как я завёлся, это вообще пиздец. — Не спорь, помпончик, — Лёха поправляет член, — мы уже настроились, пока не пришёл этот гнусавый. Просто так ты от нас не отделаешься. — Мне неловко, — она жмется ко мне. Ане нравится моя сила. Валерону я не врал, всё детство был тем самым очкариком со впалой грудью. Девчонки меня стороной обходили. Но я дал себе слово измениться. И сдержал его. Я создал себя заново. — Пошли… всё нормально… — шепчу, целую её горячие пунцовые щёчки. — Ммм… — Давай, одевайся получше, — шлёпаю Аню по попке. Она тщательно вытирается. Махровая ткань скользит по аккуратным, женственным изгибам. Во рту слюна скапливается. Хочу её, хочу до безумия! Аня надевает халатик, в котором нас встретила. Мой взгляд липнет к аккуратной ложбинке между круглых грудок. И в голове рождается ну очень неприличный план. Мы возвращаемся в дом. Из-за большой печи там очень тепло, даже жарко. — А ваша комната где? — хлопает ресничками. — Как где? — ухмыляюсь, — вот! Анюта не успевает возмутиться. Мы втаскиваем малышку в спальню, зажимаем между нами. Лёха тоже пиздец какой голодный до её тела. Аж горит весь. И я тоже пылаю. — Но мы не можем вместе спать! Это неприлично! — строго говорит она. Ох, блядь, как же я завожусь от этого взгляда! Но пока нужно сдержаться. Главное сейчас уложить Анечку в постельку. А уж там я всё сделаю. Хочу в её сладкую киску, не могу… ломает, пиздец. — Не бойся, — мурчу, — мы не будем приставать. Но она сомневается. — Ложитесь вон там! — показывает на кресло. — Оно одно, — хмыкает Лёха. — Второй на пол. — Ты уложишь нас под сквозняк? — серьёзно гляжу. — Нет, я… — Совсем о своих мужиках не заботишься, — качает головой друг. Конечно же, мы шутим. Но где-то в глубине души мне хочется узнать истинные чувства малышки Ани. Это так важно, что аж сердце сбивается с ритма. Насколько она запала на нас? На кого больше? Думает ли обо мне? Как часто? Целый ворох вопросов. — Простите, я… — мнётся, — давайте тогда, один на кресло, а второй на постель со мной. НО! Опять хмурится, изводя нас с Лёхой. — Никаких приставаний! Мы в гостях! — Я в постель! — гаркаю, внимательно глядя на друга, — вы там в ванной без меня игрались, теперь моя очередь. — Не вопрос. Только если будешь её трахать, меня позови, — улыбается во все тридцать два. — ЭЙ! — малышка укутывается в халат, — тогда я буду спать в этом! И не смейте! Слышите⁈ Вздёргивает подбородок и укладывается в постельку. Моя гордячка. Отворачивается к стене, на которой висит огромный цветастый ковер.