Мы рассмеялись, сами не зная чему. Наверное, потому что мы идём вместе и болтаем, и это новогодняя ночь. — Если честно, я раньше просто думал о том, где можно побольше заработать. Отец внезапно умер, а мама не могла выйти на работу, да и работать тут негде, вот и пришлось после школы быстро соображать, — признался я. — А если бы не это, кем бы ты хотел работать? — Ты будешь смеяться, — ответил я. Она, смеясь, отрицательно покачала головой, и я продолжил: — Люблю готовить, даже мечтал стать шеф-поваром, открыть ресторан. Она округлила глаза: — А ведь, правда, у тебя хорошо получается, мясо и пирог — объеденье. И в Липецке ты на глаз определил, что не так с рецептом. Слушай, а может, ты в наши пекарни пойдёшь работать? — сказала она радостно. — Может, и пойду, — ответил я. Потом огляделся: мама с братьями домой пошли. И не заметил когда. Ну, я и решил провести «экскурсию» по родному селу. Не знаю, что на меня так действовало: новогодняя ночь, родной дом или влюблённость… такой красноречивый стал. Все показываю. Вот школа наша девятилетка, а вот дерево, с которого упал в пять лет. А тут у нас дикие яблоки летом растут, тут поле, клуб. Показывать особо нечего, все в запустении. Не такое, как в моем детстве. А для неё это вообще, наверное, глупости. А я все рассказываю. Она вроде кивает и слушает. И так внимательно слушает и смотрит, что я напрочь забываю, кто она такая. И под очередной звук салюта притягиваю ее к себе одним быстрым рывком и целую так нежно и одновременно с этим неистово, как ещё никого никогда не целовал. Поцелуй длится все то время, пока петарды взлетают в небо. Раз — прикосновение губ и взрыв в небе. Второй раз — ещё один бах. И третий, четвёртый. Не считал, сколько всего раз взрывалось в небе, куда там считать, когда такое происходит. Когда она отстранилась, стало темно и тихо. Закончился поцелуй. Она, кажется, что-то говорила, а я не мог понять ничего, все смотрел на ее губы — какие это губы, как будто только созданы для того, чтобы их целовать. Внутри все ещё взрывался фейерверк, хотя на небе было тихо. София Этого не должно было произойти. Я потеряла бдительность. Он меня поцеловал, а я даже не пыталась этому противостоять! Меня пугает, что с каждым днём, находясь рядом с ним, я все больше как будто отдаляюсь от себя. Перестаю себя контролировать. Целоваться с Петей. Это ж надо такому случиться. Мне от этого одновременно как будто и стыдно, и радостно. И я не могу разобраться в себе. Отчего я радуюсь? Ладно, если честно, я радуюсь, что он влюблён в меня. Теперь это очевидно. Я поняла после его поцелуя. По тому, как он целовал, как будто не мог надышаться, по тому, как смотрел на меня после и никак не мог очнуться. А я ему сказала: «Давай забудем то, что случилось». Не уверена, что он понял. Я и сама себя не поняла. Ведь мне понравилось. Понравилось, как сердце бьется быстро-быстро и как меня согревает одно его присутствие. И его губы… Я бы не хотела забывать наш поцелуй. Но вынуждена сказать так. И как ещё мне поступить? Не могу же я с ним встречаться? Что скажет отец? Не то что бы для меня были важны установки, но я просто думаю, когда мы вернёмся в Москву, вся эта зимняя сказка исчезнет, мы станем прежними, я стану прежней, а Пётр останется таким же — моим водителем. Хотя после этого как он будет со мной работать? На следующий день полдня его не было видно: он ездил насчёт машины, скоро должны были починить. Я даже ещё успевала на Бали, только мне уже туда не хотелось… Когда он вернулся вечером, сам первый предложил мне прогуляться и поговорить. Как только за калитку вышли, спрашивает: — Так и будешь делать вид, как будто ничего не произошло? Смелый какой стал, говорю ему: — А ты что предлагаешь? — Сонечка, — шепчет и хватает меня за руку, пытается обнять. — Не надо меня так называть, никому нельзя меня так называть, — злюсь, и мое тело сжимается. Не помню, говорила ему или нет, но так меня называла только мама. И точно так же, как он, ласково. — Прости, София, буду называть тебя, как хочешь, ты дашь мне шанс? Смотрю на него, он без очков, глаза у него зелёные, смотрят на меня внимательно, весь мир вокруг застыл. Я посмотрела на его губы и вспомнила вчерашний поцелуй. Захотелось ещё раз это почувствовать. Но вместо этого я отстранилась и спрашиваю: — Машина готова? Я должна вернуться домой. Он больше не смотрит на меня. Сжимает кулаки и тихо говорит: — Готова, только вот ещё я должен предупредить. Я сначала не мог вспомнить, где видел тот номер машины, когда тебя хотели похитить, а потом вспомнил — это твой ухажёр из клуба, довозил тебя тогда. Я запомнил номер, советую держаться от него подальше. — Что ты говоришь, ты про Марка, что ли? Стой, а откуда ты знаешь про то, что он довозил меня из клуба? Пётр молчит. А я продолжаю: — Ты что, следил за мной? И кто тебе такое право дал? Это же ненормально! Разворачиваюсь и иду домой, ну то есть к нему домой. А он догоняет меня и хватает за руку. — Постой, твой отец просил меня следить за твоей безопасностью. — Ах, вот значит, как, что я ещё не знаю? — меня сильно злит все это, я-то думала, что он такой обычный парень, без скелетов в шкафу, а даже он от меня что-то скрывает. И папочка тоже хорош, приставил ко мне охрану за моей спиной, как будто мне пять лет. Вот почему Петя так хорошо дерётся. Первая мысль — уволить его прямо сейчас, но тогда мы больше никогда не увидимся. А я не хочу…Не знаю. И надо как-то добраться до дома. Я умею водить машину, но ехать по трассе одной мне не хочется. Пётр как будто читает мои мысли и спокойно говорит: — Прости, я не хотел тебя обманывать. Если ты не хочешь ехать домой со мной, я могу попросить своего друга — он тоже работает водителем в Москве и как раз собирается… — Хорошо, — быстро соглашаюсь я, чтобы не передумать. Через час тот самый друг пригоняет машину, и я собираю сумку. В комнату заходит Анна Матвеевна с младшими сыновьями. Мальчики стоят в сторонке, а женщина подходит и обнимает меня. Мне приятно это объятие, в конце концов, я отлично встретила Новый год и хорошо провела время. Братья Пети хором говорят «приезжайте ещё», а он молчит, но все равно одевается проводить меня до машины. Даёт наставление своему другу ехать аккуратно. Какой заботливый. Когда я уже села в машину, он нагнулся ко мне и прошептал на ухо так, что могла услышать только я: — Я буду ждать тебя сколько потребуется, возвращайся в любой момент. И даже если ты меня уволишь — все равно буду ждать. Потом быстро захлопнул дверь, я не успела ничего ответить, да и отвечать мне было нечего. Глава 14 Чем ближе к Москве, тем тоскливее. Впереди я больше не вижу широкую спину Петра. И не чувствую себя как за каменной стеной. Я все время оглядываюсь по сторонам, вдруг те «бандиты» вернутся? Может ли быть такое, что Петя не ошибся и сказал правду? Марк, конечно, способен на ненормальные поступки, но, чтобы такое… Вряд ли. И все-таки я должна с ним встретиться и поговорить. Когда мы въезжаем в Москву, телефон вибрирует — звонит Крис: — Привет, Соф, с Новым годом! Готова лететь на Бали? Где ты вообще пропадала — не дозвониться? В селе у Петра, правда, связь ловилась плохо. — Привет, все хорошо, нет, ты знаешь, я, наверное, не поеду. — Как это не поедешь? Нет, ты что шутишь? Подожди, тут Марк рядом, хочет с тобой поговорить.