Быть может, я даже хотела обсудить с кем-то свои чувства. Если бы Илья продолжил гнуть свою линию, я бы во всем призналась, рассказала правду до мельчайших подробностей, как я сама ее вижу. Но, видимо, Илья и в самом деле занимался чем-то важным. Ибо он просто махнул рукой, отпуская меня на все четыре стороны. Вот и все. Теперь совесть моя перед Ником чиста. А перед самой собой нет, как будто я сделала недостаточно. * * * Зато был Пашка, готовый отправиться со мной гулять в любое время, в любую погоду. Даже при условии того, что я не так давно отвергла его чувства. Наверное, мне не нужно было соглашаться ни на какую прогулку. Но Пашка в самом деле вёл себя так, будто тот откровенный разговор мне лишь приснился. Я в целом начала сомневаться в реальности — ибо (ибо!) происходящее совсем не соответствовало моим ожиданиям. Случился ли тот наш с Пашкой разговор? Была ли встреча с Ником? И если да, то почему всем настолько все равно? — Мой любимый месяц в году, — признался Пашка, когда мы встретились. И вот мы вернулись к тому, от чего пытались уйти — ни он не стал обнимать меня при встрече, ни я его. — Август? Почему? — Все еще лето, — он пожал плечами, — меньше солнца, но свобода действий все еще остается. Куда ты хочешь сходить? Туда, где будет Ник, чтобы высказать ему всё, что думаю. Но такое, конечно, я говорить не стала. — Полина попросила забрать заказ. Она только завтра приезжает, а срок выдачи истекает сегодня. Привезли на неделю раньше. — Это где-то поблизости? — Да, десять минут от общаг. А общаги — в десяти минутах от нашего института, возле которого (по традиции) мы встретились. Пашка кивнул, и я спросила: — А тебе куда-нибудь нужно? — Сейчас нет, но через полтора часа придется уйти. Пригласили на мероприятие, чтобы я потом написал про них. Я только сейчас заметила, что на нем — белая рубашка, чуть-чуть более официальная, чем он носит обычно. И волосы слегка спокойнее прежнего. — Ого, у тебя, наверное, еще и бейджик есть с именем. — Нет, но на месте выдадут. — Он качнул головой и добавил: — Полтора часа — мало. — А мы быстро, — я улыбнулась, — за заказом и немного погуляем. Пашка кивнул со всей серьезностью. Мы двинулись в сторону общежитий (потом уже придется смотреть по картам, где именно находится пункт выдачи). Пашка напомнил: — Ты говорила, что вы ездили на озера. Расскажешь? Повествование я начинала неохотно. Да, ездили, жили там-то, плавали там-то. Там была целебная грязь, а вот там — розовая вода, ливень, и я не осмелилась… — И я не осмелилась в воду войти дальше, чем по колено. Стояла на берегу, и еще этот ветер… А я в платье. Не знаю, почему мне смелости ни на что не хватает. — Ты и не должна была заходить, если не хотела. — Значит, трусиха. Пашка помотал головой: — Значит, посчитала наиболее надежным для себя не заходить. Люди любят оценивать риски — и отказываться от чего-то, когда они слишком высоки, — хмыкнул он. Я поняла — Пашка говорит про свои отвергнутые чувства. В которых он мне признался, несмотря на высокие риски быть отвергнутыми. Почему мой мир сконцентрировался на Нике? Не на нем? Пашка вдруг показался мне взрослым, знающим куда больше меня. Будто я бумажный кораблик, пущенный по течению ручейка вдоль автомобильной дороги. А он — судно длиной в три футбольных поля, что рассекает океан, оставляя за собой след из волн. Мне ничуть не проще, чем ему, но, если сравнить нас в масштабе, я буду настолько ничтожна, что никто меня даже не заметит. Мы приблизились к общежитиям (или они приблизились к нам). Невзрачные снаружи, они и внутри были неидеальными. Пару лет назад общежития отремонтировали, но лучше они не стали. Две кухни на этаж, но в каждой — холодильник высотой по пояс, которым должны пользоваться все жители крыла (места, конечно же, не хватает). Сломанные духовки, одна рабочая конфорка на две плиты. Внезапные отключения света (на день) и горячей воды (на пару недель). Души, которые спустя год после ремонта перестали функционировать, все до единого, и теперь вновь переделываются, что сопровождается пылью и шумом. Подружки мне постоянно жалуются на это безобразие. А самое забавное — в общежитии живут журналисты, которые умеют работать с прессой, и каждый общажный катаклизм где-нибудь, да мелькает, но толку от этого мало, ибо (ибо…) руководство общежития на все имеет собственное мнение. Навигатор заботливо проложил маршрут — девять минут петлять между домами. — А у тебя что нового? — поинтересовалась я, чтобы прервать затянувшуюся паузу. На удивление, ничего нового у Пашки не произошло. Хотя, помнится, на предыдущих наших прогулках у него постоянно имелось множество новостей. И все-таки все совсем не так, как прежде. — Как дела у Полины и Оли? Раз друг о друге мы больше не говорим, можно, видимо, и других обсудить. — У Оли неплохо. У нее намечается любовь. — Хорошо, что хотя бы у кого-то… — пробубнил Пашка. — Что? Всё я прекрасно слышала. Просто не сразу поняла, что это упрек в мою сторону. Не ожидала… Пашка помотал головой — мол, ничего. — И у Полины неплохо, — продолжила я, умолчав про все те проблемы, с которыми столкнулась ее семья. — Завтра вот приедет, узнаю подробнее. А если… Вдруг захотелось спросить то, о чем я думала периодически, на что иногда надеялась (с каждым днем все меньше и меньше). — Да? — Сейчас на пешеходный… А если я вдруг начну с кем-то встречаться, ты не будешь обижаться? Пашка опешил. И ступил на дорогу лишь спустя три секунды после того, как на пешеходном светофоре загорелся зеленый. Небо серое, а каемка Пашкиных глаз, листва на тополях и светофорный фонарь — зеленые. Красивый контраст. — Почему я должен обижаться? Спросил совершенно будничным тоном, но мне показалось, будто в голосе его стало вдруг меньше жизни. Зря спросила. Да и сама не знаю, с какой целью. Просто мы так быстро перестали притворяться, что разговора с признанием не было, и я решила, что теперь можно говорить с учетом того, что он был. Меня беспокоило, что Пашка может увидеть, как я гуляю с кем-то другим (хотя не то чтобы я делаю это часто). Наверняка это заденет его настолько же сильно, как меня задевает вероятность, что с кем-то другим гуляет Ник. Я не стала ничего объяснять, пожала плечами. — Нет, я не буду обижаться, — продолжил Пашка. — С чего бы? Ты можешь общаться с теми, с кем сама посчитаешь нужным. Я не хочу никак ограничивать твою свободу, да и прав на это не имею. — Ну хорошо. Он отвернулся. Что ж, не будем больше развивать эту тему. Интересно, а мне было бы обидно? Если бы я знала, что, вероятнее всего, вместе с этим человеком мне не быть. Болело бы внутри от осознания факта, что он счастлив с кем-то другим? Думаю, да. Было бы мне легче, если бы я не знала, что он встретил человека, который симпатизирует ему больше, чем я? Если бы я чуть-чуть, но надеялась, что он может поменять свое отношение ко мне? Скорее всего, тоже да. — Нам сюда. — Куда именно? Друг за другом, в соседних подъездах — три пункта выдачи самых больших интернет-магазинов. С одной стороны, выглядит нелепо. А с другой — наверное, это удобно, можно сравнить цены на товар и сделать заказ там, где будет выгоднее всего. — Налево. На выдаче сидела наша ровесница — девушка с яркими рыжими волосами. Пискнул сканер, и она скрылась в подсобке, за синей шторкой.