Когда наступает «три», мир входит в её права. Она открывает дверь, и сердце твоё поёт. Есть то, от чего сильнее закружится голова? Есть что-то весны живей? И ярче цветов её? В отличие от весны, цель осени — усыпить, ветрами спеть колыбель, из листьев укрыть плащом. Ты дома забудешь зонт — она не несёт вины. И в том, что болит душа, как будто бы ни при чём. Невидимы виражи черёмухи лепестков, лишь трепетный первый снег. Не щеки — листва красна. Она пригласит на вальс — очнёшься уже зимой… Я вмиг полюблю того, кто скажет, что я — весна. Эпилог Помню — он говорил, что не умеет сочинять длинные поздравления, но ради меня обязательно постарается что-нибудь придумать. Но утром седьмого ноября я получила от Пашки всего несколько слов. С днем рождения, исполнения желаний. И на том все. Впрочем, с учетом всех обстоятельств, вряд ли следовало ждать чего-то другого. Ну вот мне и девятнадцать. Подружки обещали устроить великий праздник, но особенно и не разгуляешься, когда день рождения выпадает на воскресенье — учёбу в понедельник никто ради тебя отменять не станет. Впрочем, до позднего вечера мы с празднованиями все равно не собирались задерживаться. До сих пор оставались свежи неприятные воспоминания о наших последних вечерних посиделках… В общем, мы решили, что пойдем в боулинг, а потом заглянем в ресторанчик. Я пригласила еще пару девчонок из группы, с которыми успела сдружиться за эти два месяца. И даже Федю зачем-то позвала, а он по непонятным причинам согласился. Вырядился в оранжевую рубашку и начал переманивать внимание моих одногруппниц. Илье я тоже предлагала пойти, но он сразу же (со всей скромностью) признался, что не хочет стать звездой вечера. И остался дома. Родители подарили мне новый телефон, как мы договаривались когда-то. Камера на нем была прекрасная — особенно она понравилась Оле, так что фоток за день мы сделали целое множество. Вот я выбила страйк (сорок фотографий радости), вот Полинкин шар свалился в желоб (тридцать фотографий печали). Вот мы с девчонками (сто десять выражений лиц)… вот я с Федей, и он осторожно обнимает меня за талию. На мне фиолетовое платье, и мы с ним одновременно выглядим и контрастно, и гармонично. Вот мы в грузинском ресторанчике, и Федя учит нас манерам. И очень сильно просит не фотографировать то, как он ест. Мы — прилежные ученицы, но я все равно съедаю хвостики от хинкали, как же выкинуть? День выдался веселым и насыщенным, таким радостным, что даже осень отошла на второй план. Я впитала в себя столько впечатлений, что уже в полночь ужасно захотела спать. Необходимые вечерние процедуры — и вот, пожелав Илье спокойной ночи, я уже легла в кровати. Прежде чем закрыть глаза, я на всякий случай проверила уведомления — и увидела целых четыре новых сообщения (и все — от одного отправителя). 'Ничка, с днем варенья тебя… двадцать минут как кончившимся, правда, но… што поделать…… все мы не без греха'. Не то что благодарить за поздравления — я даже открывать эти сообщения не стала (хоть и прочитала их через экран блокировки). Как ни в чем не бывало, проснулась и пошла в институт. Отсидела все до единой пары, притворяясь ответственной студенткой; но каждую секунду думала о том, что хочу вернуться домой как можно скорее. И, уже сидя на собственной кровати, я наконец-то открыла наш заброшенный диалог (страшно сказать, как много раз я порывалась его удалить, но так и не решилась. Слишком дороги пока что мне были сообщения, которыми мы обменивались когда-то). 'спасибо, Ничок… на девятнадцать часов опоздавшее, правда, но… што поделать……… первый мой грех'. Когда пришло время ответа, Ник оказался немногословен. «……», а затем «да-да…» — как будто он совсем не поверил в то, что я никогда не грешу. И все равно я сидела радостная, как дурочка. И ругала саму себя, как будто улыбаться теперь тоже запрещено официальными законами церкви. Но я все равно улыбалась, даже светилась — солнце-доброволец в серый ноябрьский день. Как будто ко мне на мгновение вернулась вера в то, что наша история еще не закончилась.