— Подождите, подождите, — едва сумел остановить Крячко директор, — не так быстро! Думаю, более подробно вы сможете обсудить ваше самочувствие с тем врачом, который будет вам назначен. — Не уверен, что одним врачом все ограничится, — недовольно фыркнул Крячко, раздосадованный тем, что его прервали. — Мы с Андрюшей обошли уже целый сонм светил, а результат где? Где, я вас спрашиваю? Шторгин бросил взгляд на Борзунова, и тот, пожав плечами и понижая голос, попросил: — Скажите, не могли бы мы поговорить с глазу на глаз? — Не надо, Андрюша, секретность ни к чему, — услышав слова «родственника», взвился Крячко. — И вообще, я тебе сразу говорил, что это плохая идея. Лучше дай мне спокойно умереть! — Станислав, мы же договорились. — Борзунов сердито сдвинул брови, как будто и впрямь был недоволен. — Посидишь здесь, я проверю, настолько ли хорошо это заведение, как его описывают. А потом вместе примем решение. Хорошо? — Хорошо. Я посижу здесь, — легко согласился Стас, подтаскивая стул поближе к окну. — Иди, Андрюша. И смотри в оба. Борзунов вышел первым. Шторгин помедлил, но последовал за бизнесменом. Вид у него при этом был недовольный, он явно не желал подчиняться Борзунову. Крячко остался в кабинете один. Он выждал с полминуты, после чего направился к директорскому столу. Стол был безупречно чист. Папки сложены аккуратной стопкой, листы для записей уложены в пластиковый контейнер, корзина для мусора пуста. Подергав верхний ящик, он убедился, что тот на замке. Открывать его сейчас было слишком рискованно. Крячко переместился к открытым стеллажам. Там тоже был порядок. Архивные папки пронумерованы, проштампованы и сложены в строго хронологическом порядке. Он пробежался взглядом по корешкам. Шесть рядов папок начиная с даты основания лечебницы. На каждой папке имелись геометрические фигуры шести разных цветов. Значки группировали папки по общим признакам, это было понятно и без изучения их содержимого. Не доходя до угла, стеллажи заканчивались, уступая место двери. Крячко осторожно приоткрыл ее. Внутри оказалась гардеробная, за ней виднелся санузел. Закрыв дверь, Стас перешел к противоположной стене. Здесь было три окна. Все они выходили на главную аллею, что вела к воротам. Вдоль аллеи поставили лавочки, видимо, планировали, что в жаркое время года посетители смогут встречаться здесь с родственниками. Сейчас на лавочках никого не было. Никого, кроме одиноко сидящего старичка. Он лениво крошил булку. Оторвав очередной кусок мякиша, он забрасывал его за спину. Позади скамейки пировали голуби и их «меньшие братья» воробьи. Несмотря на то что перед скамейкой крошек тоже хватало, ни одна из птиц не пыталась перебраться на другую сторону. Пока Стас осматривал кабинет, Андрей Борзунов вел приватную беседу с директором клиники. Это была чистой воды импровизация. Изначально было решено привезти Крячко с неким заболеванием кровеносной системы. Это давало возможность растянуть обследование на неделю. Все виды скринингов, допплеров, рентгенов и прочей ерунды, позволяющей всесторонне изучить любое заболевание, заняли бы дней семь-десять. Симптомы Стас выучил назубок, а уж притворяться для пользы дела ему и учиться не нужно было. Того, что произошло в кабинете, Андрей никак не ожидал. По неизвестной ему причине Крячко вдруг понес полную ахинею. Пока он перечислял мнимые болезни, а директор Шторгин эту ахинею выслушивал, Борзунов лихорадочно соображал, что теперь следует говорить и делать ему. Стас не подавал ему никаких знаков, по которым он мог бы сориентироваться. Отступать было поздно, и теперь он стоял перед директором и пытался выкрутиться из сложившейся ситуации. — Видели? — начал Андрей, как только дверь кабинета закрылась. — И так уже шесть месяцев. — Действительно настолько плохо? — осторожно спросил Шторгин. — Кто его знает, — вздохнул Борзунов. — Он и раньше частенько жаловался на плохое самочувствие, но то, что происходит теперь, не идет ни в какое сравнение с прошлыми годами. — Не нужно отчаиваться. Если заболевание вашего родственника поддается лечению, мы его вылечим, но для начала опишите подробнее, что и как у него болит. Пойдемте, присядем в уголке отдыха. Там нам будет удобно. — Лучше останемся здесь, — поспешно проговорил Борзунов. — Не хочу оставлять Стаса без присмотра. — Не волнуйтесь об этом. Дверь будет в поле нашего зрения. Шторгин указал на уютный уголок в противоположном конце коридора. Два удобных кресла, низенький столик, пальма в горшке, место выглядело довольно мило. Устроившись в кресле, директор вопросительно взглянул на бизнесмена, ожидая объяснений. — Мы со Стасом живем не вместе, — начал Борзунов. — На самом деле он дальний родственник моей супруги. Проживает один, в области, постоянно контролировать его некому. В прошлом году жена поехала его навестить и застала такую картину: Стас лежал в постели, в доме бардак, двор в запустении. От соседей узнала, что он недели две из дома не выходит, ни с кем не общается и к себе никого не пускает. В тот раз он сказал, что у него жуткие головные боли, из-за которых он не может выносить солнечный свет. Вызвали врача, он выписал лекарства, жена купила и уехала. После этого Стас начал, что ни месяц, что-то новое придумывать. Примерно то же, что вам в кабинете говорил. И сердце у него болит, и почки, и желудок. Какие только процедуры мы с ним не прошли! — И каков результат? — спросил Шторгин. — Честно? — Желательно, — улыбнулся директор. — Кто вас, коммерсантов, поймет, в трех больницах выявили язвенную болезнь, в двух язву исключили. В одной клинике поставили диагноз «почечная недостаточность», и тут же в двух других заявили, что почки в норме, а вот с сердцем лучше не шутить. — Можете не продолжать, общую мысль я понял, — остановил его Шторгин. — Да, сложная ситуация. Лечить больного надо, а от чего — неизвестно. К помощи врачей обращаться нужно, а доверие к их мнению подорвано. Скажите, вы не думали, что ваш родственник симулирует? — Вот это вопрос, — хмыкнул Борзунов, — такого мне еще нигде не задавали! — И тем не менее вопрос закономерен. Первое, что приходит на ум в ситуациях, подобных вашей, это намеренное привлечение внимания с целью хоть на время избавиться от одиночества. Вы ведь сказали, Стас живет один? — Один. Но мне кажется, его это вполне устраивает. — Ситуация меняется, жизнь меняется, а с ней и предпочтения, — пояснил Шоргин. — Быть может, ранее, когда был молод и полон сил, ваш родственник и любил проводить время в одиночестве, но теперь ему хочется тепла и заботы, а чем легче всего привлечь внимание, как не жалобами на пошатнувшееся здоровье? — Нет, это исключено, — подумав, ответил Борзунов. — Жена несколько раз предлагала ему переехать поближе к городу и даже у нас поселиться. — Он отказался? — Каждый раз отказывается. — Хорошо, этот вопрос выяснили. Перейдем к следующему. Скажите, по внешнему виду вам заметно, что Станислав стал хуже выглядеть? — Кажется, да. За последние три месяца он, как говорится, сильно сдал. — В чем это выражается? — Похудел, пропал интерес к еде и прогулкам. Настроение всегда на нуле, — перечислил Борзунов. — А как насчет сна? — Вот сон отменный. По крайней мере в те дни, когда в моем доме ночует. — Сам на сон жаловался? — Хотя бы по одному разу он на все жаловался. — Думаю, для начала я выяснил все, что было нужно. Остался один неприятный момент. — Вы по поводу оплаты? — Нет, нет, ни в коем случае! — замахал руками Шторгин. — После того что вы для нас сделали, ни о какой оплате речи быть не может. Обследование за счет заведения! — Неловко как-то, — замялся Борзунов. — Никакой неловкости. Если бы не ваша своевременная помощь в поисках спонсоров, мы бы ни за что не смогли открыться в столь короткий срок, — напомнил директор. — Этот вопрос не обсуждается. Лечение — это другое дело. Оно и по времени более длительное, и по затратам значительно дороже, а обследование мы потянем и без ныряния в ваш карман. — Что ж, придется подчиниться. — И правильно, — одобрительно кивнул Шторгин. — А теперь перейдем к шекотливому вопросу. Дело в том, что подобное количество симптомов одновременно может являться признаком психосоматики. Вы с женой должны быть к этому готовы, и мой долг предупредить заранее. — Я не совсем понял, вы намекаете на то, что Стас может оказаться психом? — нахмурившись, несколько грубовато спросил Андрей. — Формулировка своеобразная, но суть отражает, — ответил Шторгин. — Конечно же, Стас не псих в широком понимании этого слова. Но может статься, его психика претерпела некоторые изменения. Проще говоря, он придумывает себе болезни, и те начинают доставать его в действительности. — И все-таки вы хотите сказать, что Стас — псих, — делая ударение на слове «хотите», повторил Борзунов. — Идея бредовая, но хотя бы свежая. Что ж, делайте то, что должно, и будь что будет. — Это значит, вы готовы услышать от специалистов моей клиники любой диагноз? — Несомненно, — усмехнулся Андрей. — И снова поставите его под сомнение, — прокомментировал усмешку Шторгин. — Только не торопитесь с выводами. В любом случае мы сумеем помочь вашему родственнику. Могу гарантировать, что при подтверждении психосоматики ваш родственник выйдет из клиники практически здоровым уже через три месяца, а через год и вы, и он забудете, что проблемы со здоровьем вообще были. Стас останется в клинике на неделю. За это время мы сможем собрать все необходимые анализы, составить независимую картину состояния здоровья пациента, а также провести несколько сеансов психотерапии. Вы можете навещать его, когда захотите. Единственное условие: с территории Центра не уходить и никаких ночевок дома. — Меня это устраивает, — ответил Борзунов. — В конце концов, я ведь всегда могу поговорить с ним по телефону. — О, нет, это исключено. Мы не оставляем пациентам мобильные устройства, — поспешно возразил Шторгин. — Это вынужденная мера, и решение это принято в целях обеспечения спокойствия в клинике. — Чем мобильник может нарушить ваш покой? — не понял Андрей. — Не наш, а ваш покой, — пояснил Шторгин. — Пациенты на излечении у нас разные. Есть и такие, что злоупотребляют беспокойством родственников. Это негативно сказывается на работе клиники. Согласитесь, доктора должны думать о лечебном процессе, а не о том, как отнесутся родственники к тому или иному назначению. Отчитываться в своих действиях они обязаны главному врачу, а не когорте обеспокоенных домочадцев. — Логично, — кивнул Борзунов. — Рад, что в этом вопросе мы достигли взаимопонимания, — подытожил Шторгин. — А теперь вы можете попрощаться со Станиславом и спокойно ехать по своим делам. Если возникнет необходимость, я сам с вами свяжусь. Он поднялся и направился в кабинет, а Борзунов остался на месте. Минуту спустя к нему присоединился Крячко. — Как все прошло? — поинтересовался Стас. — Какого черта вы устроили в кабинете? — понизив голос, сердито спросил Борзунов. — Мы ведь четко все обговорили. — Подумал, что так будет безопаснее, — спокойно ответил Крячко. — Директор решил, что я не в себе, ведь так? — Естественно. Он прямым текстом заявил, что ваши болезни мнимые. Теперь вас будет наблюдать психиатр. — Этого я и добивался. Зато в случае, если меня застанут там, где не должно, все спишут на расстройство психики, а истинная причина так и останется секретом. — Так вот чего вы хотели добиться? Почему же сразу не сказали? — В голову не пришло, — пожал плечами Стас. — Лучшие планы всегда возникают экспромтом. — Неприятная новость, — перешел к делу Борзунов. — У вас не будет связи ни со мной, ни с Гуровым. Мобильниками пользоваться здесь запрещено. — А вот это хреново, — протянул Крячко. — Связь мне нужна. — Я могу приезжать к вам в любое время, но Шторгин предупредил, чтобы этим не злоупотребляли. — Что-нибудь придумаем. Дайте мне два дня, потом приезжайте за отчетом. — Хорошо, так и сделаем, — согласился Борзунов. — Постарайтесь за это время не вляпаться в неприятности. Этот человек мне может еще понадобиться.