-Совершенно верно товарищ Сталин, для страны дешевле потратится на лишний снаряд, чем терять понапрасну своих граждан. Если перейти на сухой язык математики, то вырастить с детского возраста и затем обучить бойца выйдет нам намного дороже, чем произвести несколько лишних снарядов. -Это похвально, что вы бережёте своих людей и стараетесь обойтись малой кровью, к сожалению не все командиры это понимают. Как вы думаете, товарищ Павлов, что теперь нам следует ждать от немцев? -В этом году думаю уже ничего, Гитлер ведь рассчитывал разгромить нас до наступления морозов и потом зимовать на тёплых квартирах в наших городах, но мы сорвали ему все планы. Сейчас противник просто не готов воевать в зимних условиях, у его солдат нет тёплого обмундирования, а техника просто не рассчитаны на наши морозы. Сейчас им надо или не выключать двигатели машин и танков всю ночь или поддерживать под ними огонь, что бы они не замёрзли. Нет, в этом году немцы ничего делать больше не будут. -А в следующем году? -Возобновят попытки прорыва наших укреплений, причём в каком именно направлении не знаю, или дальше пытаться прорвать фронт у меня, что бы всё же попробовать захватить Москву, или ударить на юге для того, что бы как минимум отрезать нас от нефти, а как максимум самим захватить наши нефтеносные районы. -А что по вашему мнению следует делать нам? -Товарищ Сталин, я конечно понимаю, что хочется побыстрее вышвырнуть со своей территории эту коричневую мразь, но к сожалению мы пока не готовы к этому. Прежде нам необходимо закончить перевооружение армии, а также поднять тактический уровень наших командиров, пока к сожалению немцы в этом наголову превосходят наших командиров. Опытных и умелых командиров у нас не хватает, они проявятся только в ходе войны, собственной кровью и потом они заработают этот опыт. По моему мнению нам следует в следующем году перевооружать и учить армию, заодно выбивая у противника технику и опытных солдат, нам необходима активная оборона, так мы и противнику нанесём максимальный урон и войска обучим. -Спасибо товарищ Павлов, мы поняли ваше мнение, можете идти и желаю вам и дальше воевать так хорошо, как вы воевали до этого. Надеюсь, это у вас не последняя звезда Героя. Павлов ушел, а Сталин спросил — И что вы думаете по этому поводу товарищи? -А я вам говорил товарищ Сталин, что есть в Павлове что-то этакое, как это не стремится побыстрей вышвырнуть противника со своей территории. Мехлис, решив, что ему выпал хороший случай утопить Павлова, постарался его не упустить. -А ты что думаешь Клим? -Не знаю Коба, с одной стороны конечно хочется побыстрей освободить наши земли, а с другой Павлов прав, перевооружение армии ещё не закончено, для этого требуется минимум год, а с другой стороны мы действительно пока еще не совсем готовы, так что я скорее склоняюсь к точке зрения Павлова. -А вы что скажите Борис Михайлович? -Думаю, что генерал Павлов прав, рано нам ещё проводить большие операции. -Хорошо товарищи, я подумаю над вашими словами. Оставшись один, Сталин задумчиво прохаживался по своему кабинету, начавшаяся война шла не по тому сценарию, на который он рассчитывал. Ни какой «Малой кровью на чужой территории» не получилось, причём даже с маленькой Финляндией пришлось основательно повозится и если бы не советы и инициативы того же Павлова, то потерь с нашей стороны было бы намного больше. Стараниями Павлова страна и армия получили новые заводы и новую бронетехнику, которая очень хорошо показывает себя во всех конфликтах. Да и сейчас Павлов хоть и отступил, но планомерно, позволив перед этим эвакуировать с оставляемой территории многие заводы и население, а его операции… Сначала окружение и уничтожение 46-го корпуса немцев, а сейчас вообще их 4-я полевая армия в полном составе, пока ни кто из других командующих не может похвастаться таким успехом, а Крым? Ведь именно благодаря поднятой Павловым теме удалось исправить ошибку командования в Крыму и избежать прорыва туда противника. Его заслуги за последние несколько лет велики и пока он не ошибался в своих прогнозах и задумках. Павлов считает, что нам пока рано проводить масштабные наступательные операции, и главное в трусости или предательстве после всего этого его не обвинишь. Так что же делать, они смогли нанести немцам существенные потери, и не только в последней операции, и так Красная армия ожесточённо сопротивляется и наносит противнику чувствительные удары. Как же хочется побыстрей освободить свои территории, так и не придя к определённому мнению, Сталин решил пока отложить этот вопрос на потом. 13 ноября 1941 года, Рейхсканцелярия, Берлин. Командующий группой армий Центр, генерал-фельдмаршал Фёдор фон Бок чувствовал себя в данный момент, как нашкодивший мальчишка перед строгим учителем. Он понуро стоял в кабинете фюрера и получил первостатейный разнос за гибель 4-ой полевой армии генерал-фельдмаршала фон Клюге и усиливавшей его 2-ой танковой группы генерала Гудериана. -Как вы могли такое допустить?! Я спрашиваю вас фон Бок, КАК?!! Это уму непостижимо! Потерять целую армию с танковой группой, причём меньше чем за неделю! Что там у вас происходит? Вы, что, разучились воевать?! Отвечайте! -Мой фюрер, — Начал фон Бок. — Ни кто и предположить не мог, что русские смогут осуществить подобную операцию. -А кто мог предположить?! Кто?! Сначала вы срываете все сроки «Барбароссы», а затем в считанные дни теряете целые армии, и как мне после этого к вам относится?! Как?! Может следует выгнать вас всех взашей, а вместо вас назначить молодых генералов? -Мой фюрер, мы разрабатывали свои планы согласно донесениям разведки, именно из них мы и высчитывали сроки наступления, направления ударов и необходимые для этого силы. Но если на месте мы обнаруживаем, что практически все данные предоставленные нам разведкой неверны, то как можно выдерживать сроки и выделять достаточное количество сил? Согласно донесениям Абвера у русских старые танки с картонной бронёй, которую с лёгкостью пробьют любые наши орудия, что противотанковые, что полевые, что танковые, а на деле мы столкнулись с большим количеством новейших русских танков, которые наши орудия практически не повреждают. Даже на близкой дистанции не все орудия могут пробить броню русских танков, единственное действенное средство, это зенитные 8,8 сантиметровые зенитки, которые по крайней мере со средней дистанции могут пробить броню русских танков. Вся проблема в том, что этих зениток катастрофически не хватает, тем более, что русские уже осознали их опасность для своих танков и стараются мгновенно их уничтожить, а потому у нас очень большие потери среди них. Эти орудия делали для борьбы с самолётами, а потому они смонтированы на специальных лафетах для круговой стрельбы и вследствие этого очень высокие, так что представляют из себя отличную мишень. Далее, уже в первый день войны мы нанесли массированные удары по местам дислокации русских войск и авиации, но когда вышли к этим местам, то обнаружили, что все наши удары ушли в пустоту, русских там просто не было. Но мало того, наша авиация при бомбардировки многих объектов попала в ловушки, хорошо замаскированные зенитные позиции, а кроме того русские истребители, которые по всем нашим расчётам в данный момент должны были находится на своих аэродромах, были в небе, а на земле стояли или старые неисправные самолёты русских, либо их деревянные макеты. Русские прекрасно знали о нашем нападении и своевременно подготовились к нему, мало того, они во многих местах ещё и обстреляли наши части, которые готовились к атаке. В первые же часы войны мы понесли неоправданно большие потери, причём без всякой пользы. Что касается гибели 4-ой полевой армии фон Клюге, Функабвер заверил нас, что все русские мехкорпуса находятся на своих местах, а именно рассредоточены вдоль всей линии фронта для парирования угроз прорыва обороны. У русских не было много сил, почти все они были относительно равномерно распределены вдоль всей линии фронта, именно на этом и был наш расчёт. Мы относительно легко прорвали русскую оборону и даже расширили прорыв на полтора десятка километров, именно тогда армия фон Клюге и рванула вперёд, желая с ходу захватить Смоленск. Он сходу захватил Оршу и двинулся дальше, уже к вечеру следующего дня выйдя к Смоленску, и тут внезапно обнаруживает сильную русскую оборону с одним из мехкорпусов в полном составе. Одновременно с этим, два других русских мехкорпуса одновременным ударом ликвидируют коридор пробитый нашими войсками и армия фон Клюге оказывается в мешке. Один русский мехкорпус становится в оборону, а второй, уничтожая по пути наши части, двигается к Смоленску. Фон Клюге оказывается между двумя русскими мехкорпусами вооружёнными новейшими танками и огромным количеством разнообразной лёгкой бронетехники, а кроме того, как выяснилось позже, кроме этих двух мехкорпусов, у русских еще десять свежих и полнокровных пехотных дивизий, причём тоже имевших бронетехнику. Всё это оказалось гигантской ловушкой, которую наша доблестная разведка благополучно проспала. У фон Клюге за несколько дней интенсивных боёв закончились почти все боеприпасы и продовольствие, а кроме того ужасный русский холод. Мы попытались организовать авиамост для поставок боеприпасов и продовольствия, но русские истребители сорвали его. Немного успокоившийся Гитлер несколько минут обдумывал услышанное, он и так уже знал о новых танках русских, которые неимоверно сложно подбить, но вот о том, что первый удар его армии ушёл в пустоту не знал. Наконец он произнёс: -Фон Бок, у вас есть какие ни будь мысли по борьбе с новыми русскими танками? -Да мой фюрер, есть, незадолго до этой ужасной катастрофы, у меня был разговор с генералом Гудерианом, он приезжал в мой штаб, как раз сразу после гибели 46-го корпуса. Он также жаловался на новые русские танки, заявив, что нам срочно необходимы новые тяжёлые танки, для борьбы с русскими. -Новые танки будут не раньше конца следующего лета, работы по их созданию идут полным ходом. -Этого будет мало, Гудериан предложил модернизировать наши уже существующие танки, поставить на них длинноствольные орудия для повышения бронепробиваемости и нарастить броню. Кроме того, тоже сделать и с артиллерией, новые длинноствольные противотанковые орудия калибра 5, 7,5 и 8,8 сантиметров. Особенно 8,8 сантиметров для борьбы с тяжёлыми танками русских. Пока у нас не будет действенных средств для борьбы с новыми русскими танками, ни о каком успешном продвижении вперёд не может идти и речи. -Хорошо фон Бок, я распоряжусь о немедленном начале работ по новым противотанковым орудиям. Примечание автора. Лично на мой взгляд немцы совершили большую ошибку, когда вместо своего достаточно хорошего, среднего танка Т-4, начали производить Тигры и Пантеры. Не спорю, эти танки, не смотря на свою незавершённость и массу недостатков, были очень грозным оружием, тем более в опытных руках, но лично я считаю, что более рационально было сосредоточится на производстве танков Т-4 F2 и T-4 H. Чем была хороша наша Т-34, именно совокупностью соотношения: цена, технологичность производства и средние качества — проходимости, бронезащищённости и мощности орудия. Именно это позволило нам даже с учётом того, что Харьковский и Сталинградский заводы были выведены из строя, произвести в общей сложности с 1940 года и до конца войны более 35000 танков. Для сравнения, немцы за годы войны выпустили Т-4, 8573 танка, Т-5 Пантера, 6003 танка и Т-6 Тигр 1349 танков, причём и Пантера и Тигр были гораздо дороже Т-4, а также намного более трудоёмки в производстве. А теперь давайте сравним модернизированный немецкий Т-4 и нашу Т-34. Уже с второй половины 1942 года производится модификация F2 с лобовой бронёй в 50 миллиметров и орудием с длиной ствола в 43 калибра, что вполне соответствует орудию Т-34 в 41,5 калибра, а с 1943 года уже выходит Т-4 модификации Н, здесь уже лобовая броня в 80 миллиметров и орудие длиной в 48 калибров. Тоесть модернизированная Т-4 по своим боевым качествам ни чуть не уступает нашей Т-34, даже когда вместо Т-34-76 пошли Т-34-85 положение не особо изменилось. Намного хуже было бы появись на поле боя гораздо больше Т-4Н и противотанковых самоходок Штуг с орудием в 88 миллиметров. Более дешевые и технологичные, они могли сильнее усилить немецкие войска за счёт большего количества при достаточно хороших технических данных. Но это сугубо моё личное мнение. 11 ноября 1941 года, Западный фронт. Вот и всё, я снова на фронте, как и предполагал, ничего существенного за время моего отсутствия не произошло. Немцы всё еще приходят в себя после своего грандиозного провала, а потому можно сказать, что на фронте тишь, гладь и божья благодать. Разумеется, что постреливают, но без фанатизма. Вот так прошло три недели, а потом произошел просто вопиющий случай, который вывел меня из себя. -Товарищ майор! Товарищ Майор!.. -Тимохин, ты что так раскричался? -Там, там… -Да что там? Говори нормально! -Товарищ майор, там немцы в наступление пошли! -И что? В первый раз что ли, подпустите их поближе и ударьте из всех стволов, всего и делов. -Да не можем мы товарищ майор! -Что значит не можем?! У вас что, патроны со снарядами закончились? Или вы всё своё оружие пролюбили? -Там немцы перед собой мирное население гонят, бабы с детишками да старики, как по ним стрелять? -Да твою ж в бога душу! Командир батальона, майор Дубовицкий, опрометью бросился на свой НП, который к счастью находился недалеко. Через пять минут он уже приникнув к стереотрубе, трофейной между прочим, ругаясь в голос, как пьяный сапожник, уже смотрел на то, как к позициям его батальона приближаются люди. Впереди шли гражданские, всё, как и сказал посыльный, а за ними были густые цепи немецкой пехоты и коробки бронетранспортёров и десятка танков. В такой обстановке он просто не мог открыть огонь, ведь там были свои, причём не просто допустим пленные, а женщины и дети. Так что же ему сейчас делать в такой обстановке? -Георгий, давай по ним из своих миномётов ударю. Это был его приятель, командир миномётной роты капитан Погодин. -Гриша, ты в своём уме? Ты же гражданских при этом положишь! -Не боись Жора, миномёты это тебе не пушки, я аккурат позади наших ударю, а эта падаль их своих телами от осколков защитит, другого выхода у нас просто нет. -Хорошо, действуй Гриша! Капитан Погодин схватив трубку телефона вызвал свою роту. -Твердохлебов, срочно, всей ротой беглый огонь… Погодин продиктовал данные наведения, причём он решил начать огонь с самого края, что бы полностью исключить любое случайное попадание в своих и затем медленно приближать огонь своих миномётов к гражданским. Уже спустя минуту ухнули миномёты и рой 82-х миллиметровых мин устремился к противнику. Его рота имела 12 миномётов БМ-37, и каждый имел скорострельность до 30 выстрелов в минуту. Спустя уже пару минут Погодин отдал приказ на прекращение огня, за это время его рота выпустила по противнику порядка полутысячи мин, и на поле стояли и горели бронетранспортёры и танки, а также лежали изломанными куклами тела немецких пехотинцев. С бронетранспортёрами было понятно, они не имели крыши, и если в него попадала мина, то в большинстве случаев прямо в открытый кузов, но и танкам было не на много легче. Броня верху небольшая, а танки все лёгкие и при попадании в него мины, которая весила более трёх килограмм, приходилось нелегко. Народ, уже при первых звуках разрывов мин попадал на снег и этим немедленно воспользовались артиллеристы противотанковой батареи, которые в свою очередь тоже немедленно открыли огонь по танкам противника. Ни у пулемётчики внесли свою долю во всеобщее веселье, а разъярённый майор Дубовицкий приказал всему батальону при поддержке трёх десятков бронетранспортёров с пулемётами контратаковать противника. Примкнув штыки к своим СКС, бойцы бросились в атаку. Из-за того, что противник успел уже близко подойти к позициям батальона, бежать пришлось недалеко, всего полторы сотни метров, а потом осатаневшие бойцы принялись орудовать штыками не щадя ни кого. Местами они использовали и лопатки, которыми можно было рубить, и которые наносили более страшные раны немцам. В ярости они не обращали внимание на пытавшихся сдаться в плен и убивали всех подряд, добивая подранков. Из всех немцев в живых остался один гауптман, для допроса, его с трудом отбил у своих бойцов сам Дубовицкий. Увидев, что атака не удалась, немцы открыли артиллерийский и пулемётный огонь, но тут подключилась и наша артиллерия, информация об этой атаке уже успела уйти наверх и кроме тяжёлой артиллерии, которая принялась давить немецкие орудия, по переднему краю противника нанес удар и дивизион Смерчей, после чего весь немецкий передний край заволокло дымом и снежной взвесью. Быстро подняв гражданских, Дубовицкий бегом погнал их к своим окопам, откуда их уже в сопровождении охраны отправили дальше в тыл. Там выяснят откуда они и потом отправят дальше в тыл. А немецкого гауптмана допросить не успели, пока возились с гражданскими, из штаба дивизии прибыл особист с охраной и забрал пленного гауптмана. Впрочем в штабе дивизии он не задержался, его сразу отправили в штаб фронта и уже там допросили по полной программе, после чего расстреляли. Я не собирался прощать подобные выходки, противник должен знать, что за свои преступления он ответит, а в данном конкретном случае все причастные к подобному должны быть уничтожены. Немецкий батальон, пошедший в атаку под прикрытием мирных жителей, был уничтожен в полном составе. От пленного немецкого офицера, командира роты, мы узнали по чьему приказу, это было сделано. Командир полка, полковник Ноффман приказал собрать всех оставшихся по тем или иным причинам мирных жителей и использовать их в виде живого щита. Вызвав к себе начальника разведки приказал ему в течение трёх дней доставить к себе немецкого полковника Хоффмана. Ничего, я уже отучил немцев бомбить наши госпиталя и медсанбаты и охотится на гражданское население. По моему приказу сбитых немецких лётчиков, кто обстреливал колонны беженцев, вешали с табличкой — Военный преступник. Немцы очень быстро узнали за что вешали их пилотов и очень скоро обстрел беженцев прекратился, слишком много своих повешенных лётчиков обнаруживали продвигавшиеся вперёд немецкие части. Точно также было и с обстрелами и бомбёжками наших санбатов и госпиталей. В ответ по моему приказу Копец велел своим орлам бомбить немецкие госпиталя и санитарные эшелоны, причём вместе с обычными бомбами были и листовки, где подробно объяснялось, за что мы бомбим немецкие госпиталя и санитарные эшелоны. Понадобился всего месяц, что бы немцы перестали бомбить наши госпиталя и медсанбаты, слишком большие потери среди своего медсостава заставили их отказаться от обстрелов и бомбёжек наших госпиталей. Вот и сейчас я хотел на корню задавить все попытки немцев к использованию нашего мирного населения в качестве живого щита. Копец Иван Иванович, генерал-майор авиции, командующий ВВС Западного фронта, в реальной истории застрелился вечером 22 июня 1941 года, после того, как осознал количество потерь в нашей авиации. В три дня разведка не уложилась, но и я их не прессовал, понимал, что от моего начальственного ора мало что изменится, разве что ненужные потери среди разведки. Ещё по прошлой жизни были моменты, когда начальство вместо того, что бы дать людям нормально работать, давило на них личным присутствием и постоянным давлением и в итоге результат был намного хуже. Вот и тут я не хотел действовать людям на нервы, главное, они получили задание и работают по нему и я не прогадал. Хоть и не через три дня, но через неделю ко мне доставили полковника Адольфа Хоффмана, разведчики выкрали его из собственного дома, ну как собственного, их того дома, в котором он на данный момент жил. Это оказался типичный прусак, высокий и сухощавый, с надменным лицом. Вначале на допросе он ещё пытался строить из себя сверхчеловека, и хотя у меня было дикое желание самолично набить ему морду, я сдержался. Вместо этого я устроил ему трибунал, на котором присутствовали наши корреспонденты, а кроме них оказался и один американский, от газеты Нью-Йорк таймс, который прибыл ко мне на фронт накануне, что бы осветить прошедшие события, всё же для стран антигитлеровской коалиции, первый серьёзный разгром немецких войск стал сенсацией номер один. И вот тут такая сенсационная тема, а я тоже рад, не всё же одному противнику нас грязью обливать. Сейчас такое только нам на руку, вот и допустил американского журналиста и к допросу, и к последующему трибуналу, да ещё по моему приказу всё это снимали кинодокументалисты. В итоге полковника Хоффмана повесили, причём прямо перед немцами, напротив той самой позиции, где по его приказу использовали наше мирное население в качестве живого щита. Немцы попытались в ответ обстрелять нас, но наша собственная артиллерия немедленно открыла ответный огонь на подавление. Весь процесс повешенья сопровождало пояснение на немецком языке через громкоговорители, специально для немцев. Всё это также снимали на кинокамеру, и уже буквально через пару дней появилось в наших кинотеатрах, а через три недели стали показывать и в Америке. Немцы попытались это представить как очередное зверство большевиков, но солдатский телеграф среди немцев быстро разнёс по всем частям, что русские в ответ за использование своего население в качестве живого щита выкрали и повесили полковника, который приказал это сделать. Глава 12 Как мне не хотелось, но новый, 1942 год я встречал в своём штабе, а не дома в Москве. Не хотел подавать дурной пример, да и разговоры за спиной мне тоже были не нужны. Обстановка на фронте стабилизировалась, немцы, после можно сказать феерического разгрома их 4-ой полевой армии, на время затихли, да и условия для наступления были отвратительные. Совершенно не подготовленные к русским морозам, они отчаянно мёрзли, ведь рассчитывали по планам Фюрера зимовать на тёплых квартирах в Москве и других наших крупных городах, а получилось зимовать в поле с практически полным отсутствием тёплого обмундирования. Глядя на всё это, я был доволен, даже если прямо сейчас меня не станет, то в любом случае я сделал уже достаточно для изменения в лучшую, для нас сторону этой войны. Ленинград не в блокаде и его заводы круглосуточно выпускают военную продукцию, в том числе и тяжёлые танки КВ. К Москве немцы и близко не подошли, отстояли Крым, да и общие потери армии и гражданского населения намного меньше. Всё это приятно грело мне душу, да и в штабе, не смотря на войну, весело отпраздновали Новый год. В войсках тоже праздновали, по моему приказу выдали праздничный паёк и разумеется спиртное, но в разумных пределах. Бойцам тоже нужно хорошее настроение и отдых, кстати о последнем, всё же обстановка была не настолько тяжёлой, а потому резервы у меня были и я постоянно менял на передовой войска, давая бойцам возможность отдохнуть, хоть немного пожить в относительно мирной обстановке, что крайне положительно сказывалось на их моральном духе. Вот так незаметно прошла Зима, войска понемногу пополнялись личным составом и новой техникой, также непрерывно шла учёба, в том числе и командиров. Регулярно проводились командно-штабные игры, на которых я старался развить у своих командиров стратегическое мышление, что бы получив приказ занять какой нибудь населённый пункт или высоту, они не ломились, как бараны в лоб, неся при этом совершенно не нужные и неоправданные потери, а старались обойти противника с тыла или фланга, или ещё как выполнить приказ с минимальными потерями. Также отрабатывались действия в обороне, устройство засад, ложные отступления и многое другое. Необходимо было учить командиров для того, что бы они воевали с умом и минимальными потерями. К весне подготовка войск прошла достаточно успешно, и командиры и бойцы многому научились, ведь когда подразделения отводили с передовой на короткий отдых в тыл, то они там не баклуши били, а учились воевать. Я уже надеялся, что в этом году мы отмобилизуем, обучим и вооружим достаточно солдат, что бы в следующем году уже начать гнать противника прочь, но этим надеждам не суждено было сбыться. А я ведь на том совещании, после моего награждения в Кремле, предупреждал, но видимо или нетерпение самого Сталина, либо нашептавшие вождю советники, но весной, как только просохла земля, Ставка попыталась провести наступательную операцию, которая окончилась катастрофой. В моём мире, вернее в моей истории, была Харьковская катастрофа, а здесь и сейчас случилась Николаевская катастрофа. На начало весны фронт пролегал от Нарвы на Балтике, через Псков, Опочку, Витебск, Оршу, Могилёв, Гомель, Чернигов и Киев, а дальше линия фронта шла по Днепру, пока внизу течения не пересекала Мелитополь. Таким образом Крым оказался отрезан от Большой земли, там фронт проходил по Перекопу и Сивашу. После памятного разноса от Сталина, Крымское командование вовремя взялось за ум и предприняло необходимые меры по созданию обороны в правильных местах, тем самым удержав полуостров от захвата противником. Как я узнал позже, программа минимум была в полном очищение от противника территории от Мелитополя и до Херсона, с последующим ударом на Николаев, а затем попытаться с новым ударом от Киева окружить в получившемся изгибе Днепра немецкие части. Для этой операции выделили созданные за зиму части, в том числе и новый, 9-ый мехкорпус, вооружённый новейшей бронетехникой. Всё же история при малейшей возможности старается вернутся на свой путь, это к чему, генерал Власов в этот раз не внёс свой вклад в оборону Москвы, но зато очень хорошо проявил себя в других боях и также был повышен в звании до генерал-лейтенанта. Не знаю, почему именно его назначили командующим ударной армией, но именно он возглавил её и надо отдать ему должное, командовал он умело, в течение трёх недель немецкие войска были выбиты с восточного берега Днепра, и ударная армия Власова смогла захватить Херсон. Перегруппировав за два дня свои войска, а заодно пополнив их топливом и боеприпасами, Власов ударил на Николаев и достаточно легко отбросил немцев, после чего оставив часть сил возле города, основная часть армии ударила в сторону Киева. Одновременно с этим из Киева на Николаев ударил Конев. Подождав, пока ударная армия Власова не удалится достаточно далеко, немцы, проломив оставленный у Николаева заслон, снова двинулись к Херсону, одновременно с этим ударив и от Кривого Рога, тем самым перерубив коридор, по которому Власов получал снабжение. Двигавшийся навстречу Власову Конев, увяз в немецкой обороне и не смог продвинутся далеко. Таким образом ударная армия оказалась в окружении, а у противника вдруг оказалось очень много войск и в том числе новой артиллерии. Вместо старых 37 миллиметровых противотанковых орудий, которые практически ничего не могли сделать не только КВ, но и Т-34, у немцев оказались новые противотанковые Рак 38. Новое орудие с калибром в 50 миллиметров и длинной ствола в 60 калибров, подкалиберным снарядом на дистанции в полкилометра могла пробить броню наших танков. А ведь кроме них были и Рак 40, калибра 75 миллиметров и длиной ствола в 46 калибров, которая уже уверенно пробивала броню КВ подкалиберным снарядом с километровой дистанции. Кроме противотанковой артиллерии, была и бронетехника. На танк Т-3 установили танковую версию Рак 38, а на Т-4 соответственно Рак 40, тем самым значительно повысив их огневую мощь, также Рак 40 поставили и на самоходку StuG III. Кроме установки этих орудий на новые машины, ими также перевооружили и старые, таким образом немцы активно выбивали наши танки из засад. Подпустив их на короткую дистанцию, они с гарантией жгли их и в скором времени и Конев и Власов остались без бронетехники. Если Коневу было куда отступать, то вот Власову нет, и в итоге через две недели ожесточённых боёв ударная армия Власова была уничтожена, его бойцов или убили, или взяли в плен. Вот так в новом исполнении повторилась судьба Власова, видимо на роду ему было написано попасть в немецкий плен. И так же, как и у меня, и тут он пошел на сотрудничество с противником. Похоже, что некоторые моменты истории неизменны, просто несколько меняются некоторые нюансы, но общая канва остаётся неизменной. Поскольку основные силы наших войск попали в Николаевский котёл, то немцы без особых усилий форсировав Днепр в районе Херсона, двинулись дальше, заново захватывая эти земли. Одновременно с этим, они форсировали Днепр у Канева и стали быстро расширять плацдарм. Не имея достаточно сил, так как все резервы были направлены в ударную армию Власова, наши части медленно пятились. Не имея сил их сдержать, ставка осознав угрозу того, что в скором времени Киев может оказаться в мешке, скрепя сердце было вынуждено отдать приказ Кирпоносу на отход. Таким образом, к началу июня мы потеряли значительную часть страны, и новая линия фронта теперь шла от Чернигова на Сумы, Харьков, Краматорск, Донецк и Мариуполь. Хорошо ещё, что линия фронта не дошла до Сталинграда, но его место занял Харьков. Мы едва успели эвакуировать Харьковский тракторный завод, который до этого исправно производил танки Т-34. Это хорошо ударило по планам производства танков, так как теперь придётся ждать минимум полгода, пока эвакуированный завод не отстроят на Урале и он снова не начнёт работать. Вместе с оборудованием эвакуировали и рабочих, так как на заводе кто-то должен работать и лучше, если это будут не ничего не умеющие новички, а старые и опытные рабочие. А в самом Харькове завязались ожесточённые уличные бои. Немцы с фанатичным упорством старались захватить город, а мы его отстоять. Харьков с пугающей быстротой превращался в руины, так как ни немцы, ни мы, ни снарядов, ни бомб не жалели. 22 июня 1942 года, Кремль, Москва. Новости с фронта были неутешительными, начавшееся довольно успешно наступление на Херсон и Николаев в итоге обернулось настоящей катастрофой. Войска, выделенные для этой операции, были потеряны, а кроме этого в итоге пришлось отдать противнику Киев, который до этого достаточно успешно защищали, да и другие территории пришлось отдать. Сталин стоял у окна и смотрел на небо, в руке была погасшая трубка. Сейчас он вдруг вспомнил слова генерала Павлова, которые он произнёс примерно полгода тому назад в этом самом кабинете, куда его вызвали после награждения. Генерал ещё тогда предостерёг от любых попыток наступления, сказав, что мы ещё пока не готовы наступать. Он тогда очень долго думал над этими словами, но желание поскорее вышвырнуть захватчиков со своей земли и советы его окружения всё же подвигло его на эту операцию. И вот теперь приходится расхлёбывать последствия этого решения, а кроме того, как только что стало известно, командовавший ударной армией генерал Власов, попавший в немецкий плен, пошёл на сотрудничество с противником. Как так, кому верить? Почему одни стрелялись, что бы не попасть в плен, а другие мало того, что сдаются, так еще и идут на сотрудничество с противником. Большая часть собранных за зиму резервов погибла, теперь уже точно ни о каких наступлениях где либо не может быть и речи, тут бы нынешние позиции удержать. Хорошо ещё, что Крым удалось отстоять и опять не в малой степени благодаря Павлову, который своевременно поднял вопрос о его правильной обороне. Перебросить на Харьковское направление Павлова, а как тогда его участок фронта, там ведь тоже ответственный участок. Павлов сдерживает немцев готовых ударить на Смоленск с последующим разделением на Москву и Ленинград. Нет, трогать Павлова нельзя, а ведь есть Жуков, он тоже очень хорошо зарекомендовал себя, решено, он отправит на оборону Харькова Жукова, правда нужно отправить туда и войска, а вот с этим проблемы, снимать всё с Дальнего Востока и Сибири нельзя, пока ещё Япония опасается нападать на нас после Хасана и Халхин-Гола, но если снять оттуда слишком много войск, то может не выдержать, и решится снова попытаться захватить наши земли. Нет, больше нескольких дивизий снимать нельзя, надо срочно формировать новые дивизии и вооружать их. Настроение было премерзким, только что, мало того, что у меня забрали все резервы, но также вместе с ними и два мехкорпуса из трёх, шестой Псковский и первый Витебский. Пятый Лужский мехкорпус так и оставался под Ленинградом, на Карельском перешейке, где сдерживал финнов и немцев. От линии обороны до города было примерно 60 километров, вроде совсем близко, однако с учётом того, что немцев сдерживали под Нарвой и Псковом, по крайней мере в Ленинграде так и не появились таблички с надписью — «Граждане, при артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна». Конечно от авианалётов это не защищало город, но довольно сильная ПВО фронта и достаточное количество истребителей сводило авианалёты к минимуму. В основном немцы бомбили город ночью, так как темнота мешала и зенитчикам и лётчикам, но всё равно защитники города достаточно эффективно отбивали вражеские налёты. Скрыть переброску значительных сил на Украину под Харьков нам не удалось. Успокоившийся было противник, снова стал пытаться прорвать нашу оборону в разных местах, и тут нам очень помогли реактивные установки залпового огня. Их выпуск продолжался, более того, его наращивали, да и сами ракеты к ним тоже улучшили. На старой ракете был слишком маленький взрывной заряд, меньше килограмма, да что там, меньше полукилограмма, всего каких-то 360 грамм. Новый реактивный снаряд значительно потяжелел, правда удалось оставить его дальность в 6 километров, но теперь он имел рубашку из чугунной трубы с насечками, что бы при подрыве давать много осколков и полтора килограмма взрывчатки. Новые ракеты имели большую поражающую и разрушающую силу, и дивизионы Смерчей достаточно легко срывали все попытки противника прорвать нашу оборону. Вдоль всей линии нашей обороны были проложены три нитки полевых дорог, расположенных в километре — двух друг от друга и это позволяло очень быстро перебрасывать резервы к опасным местам, а в данном случае дивизионы Смерчей. Каждый такой дивизион сопровождала рота мотострелков на бронетранспортёрах и зенитный дивизион, так как немцы осознав их эффективность и опасность, устроили на них настоящую охоту и как мы ни старались их обезопасить, Смерчи несли потери. В основном от авиации, но бывало немецкие авиаразведчики наводили на них артиллерию, и тогда случились потери от артиллерийской стрельбы. Обычно при немецком наступлении хватало одного полного залпа дивизиона Смерчей, что бы сорвать его, ибо когда поле, по которому ты наступаешь в течении меньше минуты покрывается полностью разрывами от достаточно мощных ракет сопоставимых с трёхдюймовыми снарядами, то по крайней мере от пехоты мало что остаётся, так как накрытие получается почти одновременным и ракеты падают достаточно близко друг от друга. Все попытки немцев прорвать нашу оборону окончились ничем, и не только с помощью Смерчей, мы ведь в этот раз почти не понесли потерь в тяжёлой артиллерии, так как заранее оттянули её от границы и теперь она уверенно громила противника. Снарядов тоже хватало, конечно уже не сколько хочешь, но и не по снаряду в день. Также оставался мой второй Могилёвский мехкорпус, мой единственный резерв, правда таким Макаром скоро большинство техники встанет на прикол, так как мотаться ребятам приходится много, а техника пока не очень надёжна и моторессурс достаточно ограничен. Вот так и приходилось выкручиваться, благо, что за это время мы успели достаточно хорошо зарыться в землю и по возможности укрепить свои позиции. Самое простое, это ночью, как только стемнеет, залить бронекапонир цементом и сразу его замаскировать, таким образом все они успели обзавестись метровым слоем цемента, который значительно их усилил. Всё это и позволило мне, даже лишившись резервов, достаточно успешно отражать все попытки немцев прорвать мою оборону.