Но гордость и обида берут свое. Я даже прикасаться к ним не желаю. – Носи, их сам, Славочка, – усмехаюсь горько. И только усевшись в такси, с трудом пытаюсь понять, что делать дальше. Здесь, в Питере у меня никого нет. Деньги тоже на исходе. «Уезжай, – велит внутренний голос. – Лети домой, Полетаева. Тут тебе точно не место!» 2. Услуга Влада Самолет медленно заходит на посадку. Тоскливо смотрю на город, которому я изменила с Петербургом и где меня теперь никто не ждет. Весь три часа полета я размышляю, что делать дальше. Нет, о ребенке речь не идет. Он остается! Мой малыш не должен расплачиваться жизнью за грехи взрослого дяди. На душе безысходность одна. Как Слава мог так поступить со мной? Даже не верится. Чтобы не разреветься, сжимаю подлокотники кресла. «Перестань о нем вспоминать», – в который раз одергиваю себя. Закрыв глаза, пытаюсь понять, что делать дальше. Хорошо бы на работу устроиться по специальности. Успеть до декрета набрать учеников и преподавать на дому, когда родится ребенок. Но даже в районную музыкальную школу без знакомства не попадешь. Что же делать? Ума не приложу! О карьере в оркестре не может быть и речи. Сцепляю в замок трясущиеся руки. Задумчиво гляжу на простирающийся внизу город. И сердце стынет от безнадеги. Когда я допустила фатальную ошибку? Когда полгода назад осталась в Питере? Купилась на чары Ростислава Градова, известного олигарха и… просто сволочи. Или в тот момент, когда меня направили на месячную стажировку в Мариинский театр. Я с ума чуть не сошла от счастья. Считала дни, когда буду гулять по Невскому и музицировать в одном из самых известных театров мира. Конечно, без Черкасова, моего преподавателя и дирижера, не обошлось. Да и сам Марк Васильевич не скрывал своего участия. – Так… позвонил кое-кому, – заметил вскользь и добавил серьезно. – Ты это заслужила, Владочка! Редкий талант у тебя. Его развивать надо. Вот только перед самым отъездом попросил о маленькой услуге. – Если ты против, всегда можешь отказаться, – улыбнулся скромно. – Марк Васильевич, – я даже руками всплеснула. – Да я все сделаю. Только скажите… – Мы с Галочкой подумали, – Марк Васильевич перевел умильный взгляд на жену. Огладил тонкими пальцами седую бородку. – Кроме тебя некому, Владочка… Но если тебе что-то не понравится в нашем плане, откажись. Я пойму. – Нет, что вы! – запальчиво заверила я. – Как можно… Еще подумала, ну о чем может попросить мой преподаватель? Привезти редкий диск? Или книгу? Или купить инструмент у определенного мастера? – Не соглашайся, пока не выслушаешь, – задумчиво роняет Черкасов, беря меня под руку. Мы чинно прогуливаемся в парке рядом с консерваторией. И этот зимний день не предвещает ничего дурного. Светит солнышко, под ногами скрипит снежок. Дети катаются с горки. – Галя, давай кофе выпьем, – предлагает Марк Васильевич, кивая на ларек, где продают еду на вынос. И когда мы, как студенты, усаживаемся со стаканчиками и плюшками на первую попавшуюся лавку, продолжает, как ни в чем не бывало. – Понимаешь, у меня есть брат. На пятнадцать лет младше. Я от первого брака, а Славка от последнего у нашей матушки. Он нам с Галей как сын родной. Своих-то детей нет, сама знаешь. Киваю, отхлебывая горячий напиток. – Славка живет в Питере. У него там бизнес, – морщится Марк Васильевич. – Занялся восстановлением родословной. Вот я и хочу старые документы через тебя передать. Такое курьерской службе не доверишь. – Конечно, передам! – тяну с набитым ртом. – Это не трудно? – Я все сделаю. С удовольствием, – киваю я, испытывая непонятное чувство гордости. Из всех своих учеников в доверенные лица Черкасов выбрал меня. Шасси самолета мягко стукаются об асфальт, возвращая меня в реальность. «Черкасовы наверное на гастролях», – думаю я в отчаянии. Включаю телефон, собираясь вызвать такси. Новый айфон, последний подарок Градова, пиликает в руке знакомым мотивом. – Да, Марк Васильевич, – мяукаю в трубку. – Влада, ты уже прилетела? – участливо спрашивает меня Черкасов. – Да, – признаюсь я и добавляю наивно. – А откуда вы знаете? Но мой бывший шеф как обычно игнорирует вопросы, на которые не хочет отвечать. – Ну наконец-то! – радостно восклицает он и добавляет строго. – Володя уже в аэропорту. Встречает тебя. – Но я… – мямлю как маленькая. – Мы с Галой ждем тебя, дорогая, – пресекает Черкасов мои попытки отказаться и сбрасывает вызов. Ничего не попишешь! Придется сразу ехать к руководству. Объяснять, почему я не устояла перед обаянием Ростислава Градова, сорвала концерты и заставила шефа искать мне замену. Стыдно-то как! Стыдно! Жар заливает лицо. Но в любом случае это нужно сделать. Лучше не откладывать. Дом Черкасовых на краю города встречает меня запахом жареных пирожков и арбузом. – Да вот захотелось испечь, – довольно хлопочет Галина. В трикотажном сарафанчике и волосами, собранными в пучок, она напоминает маленькую балерину. – С возвращением, девочка моя! Похудела ты в Питере! – охает она. Обнимает меня по-свойски. Целует в обе щеки. А я, прижимая к себе хозяйку дома, всем телом ощущаю, как немного спадает напряжение этого слишком долгого дня. – Проходи, сейчас Маркус явится, кушать будем, – заявляет Галина, возвращаясь на кухню. – У меня куриный бульон, пирожки с картошкой и арбуз. Как тебе меню? – Отличное, – киваю, тупо разглядывая зажаристые лапти, лежащие на тарелке. И чувствую, как у меня сводит нутро, а к горлу подступает тошнота. Еле успеваю добежать до туалета. И захлопнув дверь, слышу негодующий голос Галины. – Черкасов! Твой конченный брат совсем берегов не видит? «Поняла. Она все поняла», – думаю, полоща рот. Застываю на месте, глядя на свое бледное лицо. И не решаюсь открыть дверь и показаться на глаза. – Влада! Как ты там? – требовательно зовет Галина. Споласкиваю холодной водой пунцовое лицо и выхожу. И сразу натыкаюсь взглядом на развевающиеся занавески и настороженное лицо хозяйки дома. – Давай рассказывай, – просит она, хотя эта просьба больше смахивает на команду. Берет с подоконника пачку сигарет. Вытягивает одну и тут же комкает нервно. – А что говорить? – виновато охаю я, кулем опускаясь на краешек стула. Тянусь к сумке. Достаю смятый снимок УЗИ и кладу на стол. – Вот. Семь недель. Оглашаю как приговор самой себе. В кухню тихо просачивается Черкасов. – Ты уже что-то решила? – спрашивает осторожно. – Да, – киваю несмело. – Я оставлю ребенка. – Вот и хорошо, – кивает Марк Васильевич. Довольно потирает руки. – Детей у нас с Галочкой нет. Зато внук будет. Вот только тебе с карьерой придется притормозить, – вздыхает он и заявляет мстительно. – Я этому паскуднику сейчас напишу. Может, одумается… – Нет! – как раненая вскрикиваю я, прижимая руки к груди. – Ничего не говорите Ростиславу! Пожалуйста! 3. Она меня предала! Ростислав Две развеселые девицы все еще визжат в бассейне. Выкинуть бы их оттуда. Броситься вслед за Владой. Остановить. Схватить за плечи. Хорошенько встряхнуть и спросить… Пусть за все ответит! Но я не двигаюсь с места. Не могу проявить слабость. В моем мире предателей не прощают. И самое малое, что я мог сделать, это выставить ее вон. – Она уехала? – приподнимаясь с шезлонга, жестко спрашиваю подошедшего Гришу. – Да, – коротко кивает он. – Таксист написал. Везет в аэропорт. – Хорошо, – морщусь как от боли. За грудиной тянет, а в висках стучат молотки. – Расплатись с девочками. Поблагодари за спектакль, – роняю, вставая. Быстрым шагом пересекаю внутренний двор и, поднявшись на второй этаж, вхожу в спальню. Застываю на пороге. Тут все еще напоминает о Владе. Ночнушка на кресле, куда я выкинул ее прошлой ночью. Расческа на туалетном столике. Даже чертов запах парфюма! – Пусть приберут здесь все! – строго приказываю подоспевшему Грише. – Откройте окна. Смените постель. Чтобы духу ее тут не осталось! Ничего не должно напоминать. Это понятно? – Конечно, шеф, – кивает он, хватаясь за телефон. Вызывает приходящую прислугу. Доходчиво и толково дает указания. Моя правая рука. Верный помощник. Войдя в кабинет, плюхаюсь в кресло. Долго сижу, зажав пальцами переносицу. Все пытаюсь понять… Что происходит, блин? Но сегодняшние события никак не поддаются логике. Зато факты говорят сами за себя. Открыв ноутбук, еще раз просматриваю снимки, присланные главным безопасником. Вот не хотел я следить за своей подружкой. Влюбленный дурак! Но моя служба легко нарыла компромат. Да еще какой! Обвожу каждую фотографию внимательным взглядом. Влада, моя сладкая девочка, заходит в особняк на Большой Морской. Распахнув тяжелую дубовую дверь, быстро оглядывается по сторонам. И даже не подозревает, что за этим домом ведется круглосуточное наблюдение. «Какая дикая наглость! – думаю я, рассматривая хрупкую фигурку на пороге. – Выпрыгнуть из моей койки и тут же заявиться к моему врагу. Феерический беспредел! Неужели думала, я не узнаю. Наивно. Очень!» Усмехаюсь горько. Вот все, что нужно знать о любви! Никогда не влюблялся и не стоило начинать. А я как щенок привязался… Облом, конечно, страшный. Но все поправимо. – Наш человек не стал заходить в здание, – осторожно замечает материализовавшийся в кабинете Гриша. – Это лишнее, – цежу, ощерившись. – И так все понятно. Вот и нашелся наш засланный казачок. Сердце тянет от дикой боли. В голове пустота. Сейчас бы спуститься в спортзал. Вдарить бы по груше со всей дури. Глядишь и полегчает… – Выяснили, какая инфа сегодня ушла к Саблину? Есть какие-то вводные? – Работаем… – скупо роняет Гриша. Утечку информации мы обнаружили почти сразу. Вот только не могли понять, кто сливает. В моем окружении отродясь предателей не водилось. Влада, хорошая моя! Зачем ты так? Что я тебе сделал? Сжимаю кулак до белых костяшек. Стискиваю челюсти. Тошно-то как, не передать! Снова смотрю в монитор. Листаю фотки. Влада в белых джинсиках и такой же куртке выскакивает на улицу. Сколько она там пробыла? Час или чуть больше… Не многовато ли для деловой встречи? А может она – одна из девочек Саблина? Интересный поворот. Но, честно говоря, я ничего знать не хочу. Не желаю и точка! Маленький рыжий кролик сначала пробрался ко мне под кожу, а потом превратился в мерзкую серую крысу. Ладно… Переживу как-нибудь. Морщусь, но никак не могу отлипнуть от монитора. Все разглядываю снимки. Благо наши камеры установлены по всему кварталу. Вот Влада спешит к набережной. Камера отчетливо фиксирует стройную фигурку и счастливое личико. Интересно, чем же тебя так облагодетельствовали, красавица? На автомате подхватываю айфон. Тыкаю в контакт старшего брата. – Полетаева работает на Саблина, – рычу, стараясь сохранить хоть остатки вежливости. – На фиг ты ее ко мне прислал, Марк? – Не понял, – недовольно переспрашивает он. Маркус. Самый близкий, родной человек! – Я к тебе отправил доверенное лицо. Самую лучшую мою ученицу. Мало того, что ты не смог удержать свой зуд и лишил меня талантливой пианистки. Я с трудом нашел замену. Так теперь ты еще выдвигаешь дурацкие обвинения. Какой Саблин? Ты в своем уме? – недовольно сипит Марк. – Это она сливает инфу! – И много слила? – насмешливо интересуется он. – Ведро? Или тазик? У тебя паранойя, Слава. В Питере есть хорошие психиатры. Я оплачу лечение. – Да иди ты, – рычу негодующе. – Мои СБ ее вычислили. Сейчас смотрю отчет. Хочешь и тебе пришлю. – Уволь меня от твоих разборок, – в голосе старшего брата звучат менторские интонации, сменяющиеся истинной тревогой. – Где сейчас Влада? С ней все в порядке? Я требую, чтобы ты отпустил ее. – Не переживай, Маркус, – называю брата старым прозвищем. – Тебе волноваться вредно. А то не дай бог не отличишь тромбон от… скрипки, – замечаю с сарказмом. – Полетаева твоя уже на пути в аэропорт. Скоро сможешь утешить эту маленькую дрянь, – роняю нарочито спокойно. Но в глазах темнеет от злости. – Откуда такая забота, брат? – выдыхаю не сдержавшись. – И какого ты защищаешь ее? – Что за чушь ты несешь, Слава? Совсем сдурел, что ли? – негодующе роняет мой рафинированный братец. Одно слово, дирижер и композитор. В облаках витает, как обычно. – Послушай меня, – слышу голос Марка. – Я не знаю, что там у вас случилось и почему ты так взъелся на Владу. Но она добрый и честный человек. Порядочный и искренний. Ты не имеешь права мешать ее имя с грязью. Сам привык возиться в багне. – Не свисти! – морщась как от боли, впечатываю каждое слово. – Если она порядочная, то я папа Римский… И осекаюсь, услышав гудки. А ночью меня будит странная эсэмска от брата. «Слава, я впервые в жизни рад, что мама не дожила до этого дня. Хоть не видит в какую гнусь ты превратился». – Капец, – шепчу, подрываясь с постели. Выйдя на балкон, подставляю лицо под влажный летний бриз, веющий с Финского Залива. Бездумно гляжу на сад за окном, на черное небо, лишенное даже намека на звезды. Запрокинув голову, инстинктивно сжимаю кулаки и сам себя презираю за глупую слабость. Девица предала дважды. Вступила в сговор с лютым врагом и настроила против меня родного брата. А я… Я до сих пор страдаю по ней! 4. Забыть Владу Ростислав Два года спустя На улице хлещет дождь и никуда не хочется выходить. Да и нет необходимости. Прильнувшая ко мне блондинка, хрипло нашептывает на ухо ласковые глупости. Осторожно веду пальцем по тонкой женской шее, затем по щеке. Чувствую, как крепкие белые зубы, больше напоминающие клавиши рояля, шутя, вонзаются мне в руку. – Пойдем в спальню, Рос, – просит красотка. Но я не хочу даже сдвигаться с места. Мне и тут хорошо. Полетаева, какая же ты все-таки стерва! Совсем из меня бревном сделала! Зелье какое-то приворотное подмешала. Почему же после тебя я на других женщин почти не реагирую? Я, конечно, не монах. Но кайф ловить перестал. Все больше на автомате… Внезапно открывается дверь, и ко мне в кабинет резвой рысью вбегает Гриша. Мой помощник и личный телохранитель. – Там новости, – кивая на плазму, докладывает важно. – Нужно телек включить. – Так включи, – роняю лениво. Гриша щелкает пультом, находит нужный канал, и я изумленно смотрю на своего брата. Марк немного постарел. Появилась седина на висках. Но все такой же вечный мальчик… Только в смокинге и с бабочкой. Он что-то рассказывает корреспонденту. А затем камера крупным планом наезжает на музыкантов в оркестре. И я, как глупый баклан, вытянув шею, напряженно выискиваю среди музыкантов Владу Полетаеву. Ее невозможно не заметить. Любимица брата всегда сидит за роялем. Я точно знаю. За последние два года кучу старых концертов пересмотрел. Без звука. Но в этот раз меня ожидает облом. Вместо красавицы Влады по клавишам бьет какой-то лохматый мужик. «Где она? Заболела, что ли?» – проскакивает в голове шальная мысль. И я тут же ее гоню. Хватит думать о маленькой серой мыши. – Черкасову сегодня присвоили звание заслуженного, – рапортует Гриша. – Через две недели дают торжественный концерт в областном театре. – Купи мне билет, – приказываю лениво. – Рос, я тоже хочу, – капризно дует губки Софи, как будто я ее спрашиваю. – Это семейное дело, малыш. Терпеть не могу классическую музыку. Но мне нужно помириться с братом. И аккуратно освободившись от скучных объятий давней подружки, тянусь к сотовому. У Маркуса характер сложный. Обидчивый. Видимо, сильно взъелся он на меня за свою любимицу. За все время ни разу не взял трубку. Не ответил ни на одно сообщение. А когда я прислал ему цветы на юбилей, не принял их у курьера. «Капризуля старая!» – усмехаюсь мысленно. Тру лицо, раздумывая, что предпринять. И неожиданно понимаю. Мне нужен союзник в стане врага. Тот единственный человек, кто уговорит брата помириться со мной и подготовит почву для нашего воссоединения. Галина! Нахожу в телефоне контакт невестки и, не раздумывая, тыкаю в него пальцем. А услышав на заднем фоне уличный шум и детские крики, замечаю. – Галя, привет! – Привет, Ростик, – хмыкает она. – Ты там живой? – Вполне, – усмехаюсь криво. – Как вы там? Я слышал, Маркус наш теперь заслуженный. И концерт скоро. Хочу приехать специально. Поздравить. – Он не будет рад, – без всяких предисловий замечает Галина. – Приезжай, конечно. Никто тебе не запретит… И за ухо из зала не выведет. Галочка у нас простая, как хозяйственное мыло. Что на уме, то и на языке. Усмехаюсь, представляя, как строгие охранники, дотянувшись до моего уха, тянут меня из театра. Смешно… Да их мои церберы в лапшу порубят. – Да я вроде большой мальчик, – роняю неспешно. – Как вообще у вас дела? «Как Влада?» Вопрос чуть не срывается у меня с языка. Но я давно приучен фильтровать базар. – Нормально все, – вздыхает Галина. – Вот к концерту готовимся. Маркус весь на нервах. «А Влада где?» Глупый вопрос бьется в голове молотком. Быстро сворачиваю разговор. – Спроси его. Я хочу помириться со своим единственным братом. У меня никого кроме вас нет… – Я передам, – вздыхает Галина. Но в голосе чувствуется обреченность, и мне не сложно заранее угадать ответ брата. Откинув трубку в сторону, тупо пялюсь в окно. От промозглой питерской сырости ломит кости. Я давным-давно разлюбил этот город. Но надев куртку, спускаюсь вниз. – В центр, Гриша, – бросаю отрывисто и, усевшись на заднее сиденье Майбахуса, закрываю глаза. Что я творю? Кто-нибудь может сказать? Опять возвращаюсь в те места, где когда-то гулял с Владой. Машина медленно катит по запруженным улицам старого города. На смену заброшенным фабричным зданиям из бурого кирпича приходят сначала аккуратненькие особнячки, а потом дворцы. Ну и новостройки, конечно! Куда от них денешься.