* * * — Ничего си-ибе, сколько билеты стоят… — скривился Митя перед кассой. — А фильмы… Блин, всё какая-то фигня… Это, судя по названию, вообще ерунда, а тут мне актёр совсем не нравится. Подобным стенаниям и критике был подвержен каждый сеанс, и Кира, не выдержав, сказала: — А знаешь, я передумала. Не очень-то я и хочу в кино, давай просто погуляем. Митя расцвёл в улыбке, на этот раз более естественной. — Хорошо, как скажешь, всё для тебя! * * * — Пойдём в кафе? Тут недалеко прикольная пиццерия. Ты любишь пиццу? — спросил Митя после часовой прогулки, когда Кира уже попросилась домой. — Не знаю, я ни разу не пробовала пиццу, — пожала Кира плечами. — Ну пойдём! — начал уговаривать её парень. — Это очень вкусно. — Хорошо, но потом сразу поедем, у меня ещё дела есть, — согласилась Кира. Кафе оказалось больше похоже на совмещение столовой и «Чикен», в который как-то её водил Влад, когда они вместе приезжали в областной центр во время её зачисления. Пахло вкусно и было уютно. — Что будешь? — спросил Митя показывая на табло, где были названия блюд и цены. — Молочный коктейль с клубникой, — попросила Кира, вспомнив, что именно такой коктейль заказывал ей в «Чикене» Влад, сказав, что ей точно понравится. И ей правда очень понравилось. — И пиццу… Там есть с ананасами. Мне нравятся ананасы. Кира села за столик на мягкий красный диванчик. С пешей прогулкой по немаленькому центру города она проголодалась. До кинотеатра прошли четыре остановки туда-сюда, потом ещё семь кварталов до пиццерии. Митя принёс разнос с двумя тарелками по куску пиццы на каждом и молочными коктейлями. Кира втянула сладкой пенки из стаканчика с трубочкой и откусила кусок пиццы, которая была очень вкусной и сырной. Митя сел и стал изучать чек. — Обалдеть цены здесь, — сокрушённо вздохнул парень. — Да на эти деньги, что я потратил, мог бы неделю питаться. А тут всего-то два жалких кусочка пиццы и два стаканчика коктейлей. Ужас. В столовой можно четыре комплексных обеда было заказать. Свидания с девушками так дорого обходятся. Есть Кире резко расхотелось, потому что парень смотрел на неё и, казалось, считал, сколько его кровных рублей она откусила. — Ещё и пицца суховата, — наморщился Митя, пробуя кусок со своей тарелки. — У меня мама в сто раз лучше пиццу готовит и совершенно бесплатно. Ты ешь, ешь, а то ведь столько денег заплачено. Кусок в горло не лез, и хотя пицца продолжала быть вкусной, удовольствия от еды Кира не получила ни малейшего. Она взглянула на чек в сто рублей, который демонстративно был положен между ними. Ну… как поесть на двоих в главном корпусе. Так что в кафе, если считать на человека, они поели в полтора раза дороже, чем в простой студенческой столовой, где подобного не подавали. Кира сама почти не тратила деньги на всякие глупости, потому что оба клуба — психологический и танцевальный — оплачивала из того, что присылали родители. Месячный абонемент на танцы обходился так же, как и на четыре занятия в клубе психологии — двести пятьдесят рублей. В сумме ровно половина от того, что давали родители. Плюс стипендия двести пятьдесят. Сто десять рублей стоил билет на рейсовый автобус, но когда она приезжала домой, то давали денег на обратную дорогу или билет уже был куплен мамой, и она же ещё подкидывала сто-сто пятьдесят рублей, которые смогла сэкономить. Так что получалось, что вроде как домой съездила, не потратившись. На питание уходило примерно семьсот рублей, причём больше половины — на столовую. За вычетом всех этих затрат обычно оставалось не больше ста рублей на мелочёвку типа шампуня, ручек для рисования какой-нибудь футболки или топика. Хотя никакую одежду Кира больше не покупала, так как прежние более-менее свободные деньги, которая она могла копить на что-то, «съедали» танцы, а ещё подходил к концу раствор для линз и его тоже надо было покупать. Хорошо ещё, что проезд у неё был бесплатным — не надо было покупать проездные или билеты на автобус: какая-то знакомая родителей сделала ей непонятное льготное удостоверение с её фотографией, которое позволяло ездить бесплатно. Кажется, по такому ездили дети-сироты или вроде того. Это позволяло неплохо экономить. Проезд стоил семь рублей, и только съездить на танцы стоило бы как один раз поесть в столовой. И всё же она не понимала, зачем Мите было уговаривать и тащить её в кафе, если потом и во время так разоряться об издержках. Фаина Раневская сказала, что не стоит тратить жизнь на ссоры и жадных мужчин, и Кира была согласна с этим утверждением советской актрисы. Глава 20. Неспокойные дни — Каролина! Не отклячивай задницу! Шаг надо делать от бедра! А у тебя ноги отдельно, попа отдельно, ещё и идёшь на полусогнутых! — Татьяна Михайловна, как и все хореографы, которых знала Кира, говорила жёстким командным голосом, от которого непроизвольно сжималось всё внутри и холодело в животе. — Так, девочки. И! По-шли на ме-ня! Шаг! Р-раз! Два-три-четыре! По-ворот! Ольга, ноги! Улыбаться не забываем! Ирина, руки где?! Евгения, не вихляй бёдрами! Ногу! Ногу от бедра! От бедра! Всю ногу! Каролина, ровней спину! Маша, улыбай-ся! Куда спол-зли улыб-ки? Так! Внимание! Шаг! Первая пошла! Так! По-во-рот! Вторая пошла! Где улыбка, Надежа?! Кира приготовилась, потому что была её очередь выходить и делать проходку на дефиле. Татьяна Михайловна от репетиции к репетиции «строила» их, и они разучивали переходы и «гребёнки». По регламенту конкурса на первый выход у всех должны были быть тёмные короткие платья: чёрные или тёмно-синие. Такое платье у неё было. Точнее, было платье, перешитое из чёрной плиссированной маминой юбки. Оно представляло собой кусок ткани, сшитый «трубой», и держалось за счёт широкой резинки над грудью. Короткие и широкие рукава-лямки играли декоративную роль, подчёркнуто оголяя плечи. Хотелось чего-то красивого и необычного, поэтому на прошлый новый год Кира сшила это платье, в котором ходила на школьный вечер. Ну и покрасовалась перед друзьями — Митей и Ко. Обычно она ходила дома в коротком флисовом халате и спортивных штанах, а поверх надевала ещё и кофту, так как зимой было довольно прохладно. А потом для новогодних фото показалась в платье, и Артём её «увидел». И сообщил что, оказывается, она красивая. До этого в упор ничего такого не замечал, красавицей не считал и никаких поползновений не делал. Именно поэтому Кира в принципе очень скептически относилась к их «любви» и считала просто «хотелкой», но никак не любовью. image16.pngВ этом же платье она была и на Новом году в общаге, и оно, как и туфли, осталось лежать ещё с декабря. К сожалению, когда Кира перед репетицией показалась в это самом платье, собственно, единственном, что у неё было, Татьяна Михайловна раскритиковала её в пух и прах. Что платье «не приталенное», что «бесформенное», да и в упрёк была его «самосшитость». Остальные девочки-участницы конкурса все были городскими, и платья у них были покупными, да и принесли они не по одному экземпляру швейной промышленности, тихо посмеивались, когда Кире устроили этот «разнос». — Кира, твой выход! — скомандовала Татьяна Михайловна и молчала всё время, пока Кира делала свою проходку. * * * После окончания репетиции, когда Кира уже переобулась, хореограф подошла к ней. — Кира, поговорим в моём кабинете? — Хорошо, — согласилась она, слегка недоумевая, но, сказав всем «до свидания», последовала за женщиной, кабинет которой оказался в коридоре за сценой, на которой они репетировали. — Будешь чай? — Татьяна Михайловна села в кресло и вставила в розетку штепсель электрического чайника. — Всё таки твоё платье никуда не годится, купишь себе новое… Сейчас весна, на рынке можно что-нибудь подобрать. — Эм… Хорошо, — кивнула Кира, с удовольствием разглядывая Татьяну Михайловну, у которой была очень красивая восточная внешность, темные волосы, точёный нос и изящный миндалевидный разрез глаз с профессиональным макияжем. Свет от окна падал на чуть смуглую кожу задумавшейся женщины и это было так красиво, что хотелось нарисовать. — Ты вообще хочешь победить? — когда вскипел чайник, отмерла Татьяна Михайловна и разлила им чай. — У тебя всё для этого есть, но единственное, что я в тебе не чувствую, это желания победы. Бери конфеты. Кира кивнула и взяла из вазочки «Буревестник», который точно был с белой начинкой. По крайней мере, уверенная, что не придётся невежливо выплёвывать надкусанную конфету, если та окажется батончиком. К сладкому она была совершенно равнодушна, а шоколадные конфеты всегда таили для неё неприятные сюрпризы с содержимым, большую часть которого Кира не могла себя заставить съесть. — Не знаю, хочу ли я победить, — наконец призналась она. — В принципе, меня бы устроило попасть в первую тройку. — В тебе мало амбиций, — упрекнула Татьяна Михайловна. — Данные потрясающие, а амбиций мало. — О, я бы не согласилась с этим утверждением, — улыбнулась Кира. — Наоборот, я очень амбициозна. Но нас осталось девять человек, кто, скажем так, выдержал «предконкурсную гонку». Я трезво смотрю на вещи. Любые конкурсы весьма субъективны. Жюри в любом случае будут кто-то из преподавателей и деканата. Половина участниц старшекурсницы, а у меня даже пар, кроме физкультуры, в корпусе факультета нет. И что толку, если я буду всем сердцем желать победить, а этого не произойдёт по независящим от меня причинам? Я оцениваю себя на первую тройку, пожалуй, я расстроюсь только в том случае, если не войду туда. — В прошлом году выиграла первокурсница, — с сомнением протянула Татьяна Михайловна. — Лена. В прошлом году был первый такой конкурс у вашего факультета. — Да, я видела Лену в совете общежития, — кивнула Кира. — Она выиграла на первом курсе и все пять лет учёбы больше не сможет принимать участие в подобных мероприятиях. А это значит никакого развлечения, репетиций, итогового выступления… красивых платьев, никаких подарков и всякого такого. А я хочу в следующем году ещё поучаствовать. — Ты… Действительно… Если так подумать, — слегка опешила от её выкладки Татьяна Михайловна. — Но платье в любом случае бери по фигуре, желательно стрейч. И на выход в спортивном у тебя слишком длинные бриджи, нужны шорты. Либо закатать повыше. И для своего танца тоже подыщи подходящую одежду. — Да, с этим засада, — вздохнула Кира. Танец у неё был «хип-хоповский», но с одеждой к нему были проблемы. У их тренера Жени в подготовительной группе «Фабрики танца» были потрясающие широкие джинсы-клёш от бедра, но такие просто не продавались. Даже широкие спортивные штаны была проблема купить, не то что джинсы. Да и джинсы Кире были бы не по карману — они стоили минимум триста рублей. — Конкурс в следующий вторник, так что ты постарайся, — улыбнулась ей хореограф. — Мы уже только на генеральной репетиции увидимся. — Да, нам уже даже входные билеты пригласительные раздали, — кивнула Кира. — Спасибо за чай, Татьяна Михайловна, я побегу. — Давай, пока. * * * Кира доехала до первой остановки на Комплексе и малодушно поколебалась, не выйти ли ей на ней, но ноги отчаянно гудели после репетиции: сначала она дважды показала свой танец с полной выкладкой, потом была отработка «массовых» выходов для конкурса. Когда она вышла из автобуса, то увидела на остановке Митю, который радостно улыбался. — Привет, Кира, ты сегодня позже обычного, я тебя уже два часа на остановке жду. Она подавила тяжёлый вздох, спрашивая себя, как этот парень вообще оказался в её жизни. После того ужасного свидания в среду две недели назад, когда она чётко и ясно решила для себя, что не хочет, чтобы повторялось подобное, Митя уговорил, практически вымолил дать ему ещё один шанс. Он был весьма настырным и прилипчивым, да и действие её «тотального да!» сыграло ему на руку. Кира обычно не делала ничего, о чём бы жалела, но она уже несколько раз пожалела, что не заплатила в той пиццерии за себя сама и не порвала с Митей всякие контакты. Так что в воскресенье он потащил её «в город на концерт», который оказался бесплатным концертом в музыкальном училище, где училась его старшая сестра. Впрочем, концерт, по мнению Киры, был хорош уже только потому, что среди оркестровых инструментов не было баяна. От звуков этого кнопочно-пневматического музыкального инструмента у неё начинались тошнота и нервный тик. Всё из-за обязательных для посещения концертов в школе искусств. Двухчасовое выслушивание двух-трёх мелодий, проигранных с разной степенью паршивости на баяне, кого угодно доведёт до психосоматического расстройства. После концерта Митя потащил её знакомить с сестрой, которая играла на арфе, и каким-то образом они пошли к той в гости в общежитие при училище. За следующие пару часов Кира узнала всю подноготную старшей сестры Мити и посмотрела фотки со всеми парнями, с которыми та переспала. Митя представил её своей сестре, как свою девушку. На прошлой неделе парень начал подкарауливать её после учёбы, выяснив расписание её группы. А также, узнав, что у неё куча репетиций, начал ждать её после них на остановке. Буквально не давал проходу. В прошедшее воскресенье, когда они гуляли, Митя её поцеловал. Из-за этого в душе Киры появились противоречивые чувства. Влада она любила и целовалась с ним с удовольствием, Митя ей даже не нравился, но целоваться с ним тоже было приятно чисто с физиологической точки зрения. Да и просто на какой-то миг захотелось банальной ласки и тепла. Целый учебный год вдали от родных с временными кроткими наездами раз в месяц, расставание с любимым человеком, появление внутри неё «подселенца» с другой планеты, всё это, плюс невероятная настойчивость парня, привело к тому, что она позволила ему «близкий контакт». Правда тут же пожалела и больше они не целовались. — Я задержалась на репетиции, — пробормотала она. Митя последовал за ней. Кира даже внутренне пожалела, что со всеми вахтёршами в общежитии у неё были хорошие отношения, хотя от других она слышала, что «бабки вредничали» и кого-то не пускали. Её гостей пропускали всегда. Митя спокойно прошёл, проследовав в её комнату. — У вас тоже сегодня началась зачётная неделя? — спросил он, устраиваясь на стуле. — Да… Несмотря на четверг, неделя началась сегодня. Вообще, у меня завтра зачёт, так что давай сегодня ты не будешь задерживаться, — попросила Кира. Митя нередко начинал хитрить и специально торчал у неё до двенадцати, а потом заявлял, что его не пустят в общежитие, и оставался у неё ночевать. Кровать Таши уже несколько дней подряд эксплуатировалась им для сна. При этом утром Кира просыпалась от ощущения взгляда. Эти «утренние любования» сильно напрягали. — Вот, возьми билет на конкурс, двадцать девятого мая будет, — Кира отдала распечатанный на цветной бумаге пригласительный. — Двадцатый ряд? Так далеко? А что, ближе не дали? — поджал свои пухлые губы Митя. — Участницам дали билеты вразнобой, — объяснила Кира. — У меня всего один билет на пятый ряд, но я хочу отдать его маме. Она приедет в пятницу. К тому же она будет меня фотографировать, для этого надо сидеть поближе. Ей дали всего-то пять билетов, хорошо ещё, что Домнин сказал, что как староста тоже сколько-то получит и раздаст и сам обязательно будет. Так что свои билеты Кира отдала Таше, Кате, Мите, так как тот успел взять с неё обещание обязательно отдать ему билет. А ещё приберегла два для мамы и для тёти Альбины. — Твоя мама приезжает завтра? — оживился Митя. — Ты меня с ней познакомишь? — Вообще-то, нам будет некогда, — попыталась отмазаться Кира, потому что не понимала смысла знакомить Митю с матерью.