Кира прошла в комнату, которую когда-то делила с сестрой. Теперь все её вещи занимали лишь один ящик в тумбочке, полку и пару вешалок в платяном шкафу. На конверте был знакомый почерк. Письмо написал ей Серёжа. За две недели в «Старую Рось» от него пришло целых два послания. Хотя Кира даже не поняла, откуда тот узнал, где они будут жить, но на письма отвечала. Да и сама писала ещё и маме. В последний раз, дней пять назад, она написала Серёже, что скоро поедет домой к родителям, и напомнила их адрес. «Привет, это Serg. Как поживаешь?» — письмо, в отличие от двух предыдущих, было напечатано, а не написано от руки. «Вот решил написать тебе то, что не смог сказать или не успел. Прости, что пишу на компьютере, просто, если честно, моя орфография очень сильно страдает, да и шрифт у меня такой, что…) У нас в группе был пример, который я хочу тебе рассказать. Один молодой человек (Миша) полюбил одну девушку (Лизу), но никак не мог ей об этом признаться. Он не был стеснительным, скорее наоборот. Он сразу встречался как минимум с двумя девчонками, но к Лизе он даже боялся подойти. Он был готов сделать что угодно для неё, но… Однажды её увёл другой, а он так и не осмелился к ней подойти. К чему я это пишу. Я думаю, ты поняла.» Кира оторвалась от текста и подумала, что мысли Серёжи бродят весьма окольными путями. «После девятого класса я поступил в лицей. Там никакой личной жизни. Проучился я два года и поступил на ИВК, правда, не совсем честно, но это уже другой разговор. Политех — классное место. Жизнь сразу закипела. Я не рассказывал, но сначала мы пришли в радиорубку. Нас было четверо. Потом мы туда завлекли наших девчонок. Я придумал пятницы (потом их назвали «питницы»), а кто-то поддержал эту традицию. Постепенно туда пришла почти вся группа, но это неважно. Туда приходил и народ из других специальностей, но только знакомые или девчонки. Сходили пару раз в «Болид», и пошло-поехало. Тогда только и начала кипеть личная жизнь, но только не очень удачно. В общем, знакомился на неделю, а то и меньше, и пока. Наверное, я слишком скромный, возможно, что-то ещё (просто как-то было наоборот, и меня послали). Потом со временем пятницы стали надоедать. Ходил я, как всегда, один и с этим смирился. Так и жил половину второго семестра (опять без стимула, как в лицее, только повеселее немного). Уже стал привыкать к такой жизни. Однажды решил сходить с нашими КВН-щиками в «Болид», когда давали билеты на халяву. Вообще, у нас на факультете есть КВН-щики и отдельно радиорубка. Живём дружно, но раздельно. Из КВН к вам часто заглядывает несколько человек, а у нас мало кто ходит к КВН-щикам, только я, наверное. Вот пошёл я с ними в «Болид», народ весёлый. Там и познакомился с Кирой и Катей. В «Болиде» вы отличались от всей толпы, особенно ты своими танцами. Вот так я и решил с вами познакомиться. Вообще у меня нет ни одного удачного знакомства за всю жизнь. Да и вообще эти знакомства можно подсчитать на пальцах одной руки. Именно поэтому меня и учат жизни мои друзья, вот только у них мало что выходит. Кстати, про тебя: у тебя есть классный способ прощаться, который я впервые встретил. Интересно, ты со всеми так прощаешься или нет?» — Кира напряжённо задумалась, пытаясь вспомнить, как же она так странно попрощалась с Серёжей, и так и не вспомнила. «Ты мне нравишься, но вот сказать тебе это я не смог и, наверное, ещё долго не смогу», — гласила следующая строчка. — Ясно, к чему был весь этот мыслепоток, — вздохнула Кира и продолжила читать. «Я даже не знаю, как мне тебя поприветствовать, когда встречу (и Катю тоже). У меня такое ощущение, что я тебе уже надоел. В общем, не хочу тебя больше насаждать своим присутствием, если захочешь, то позвони в любое время, телефон у тебя есть. Я буду всегда ждать твоего звонка». — Хм. «Насаждать присутствием»? Это что-то новенькое, — пробормотала Кира. «А вообще, ты так неожиданно приехала, что спутала все планы. Ты права, на этот раз ты была миражом. Я даже придумал, что тебе сказать в сентябре при встрече. Просчитал вариантов десять, но после твоего визита они уже не подойдут, ни один. Я надеюсь, ты хорошо провела время в «Старой Роси». Кира потёрла лоб, пытаясь вспомнить, о каком мираже говорилось в письме, но тоже так и не вспомнила. Слишком много событий произошло за последние две недели. — Кира, иди кушать! — позвала с кухни сестрёнка. * * * — Ну что, рассказывай, как съездила? — мама вернулась домой, когда Кира закончила пить чай. — Хорошо, очень хорошо, — улыбнулась она. — Там вообще здорово. Очень большая территория. Нас толпой поселили на один этаж небольшого корпуса. Как в летнем лагере, в общем, кровать и тумбочка на каждого и сумка под кроватью. Парни по шестеро-семеро жили, а девчонки в комнатах поменьше. У меня было две соседки. Но мы в комнатах только спали, в общем-то. Утром — процедуры всякие. Я на электрофорез ходила, воду пила, ванны двух видов принимала. Вроде одну с бромом или чем-то таким чёрным и пахучим, а вторую с хвойный концентратом. Ещё ингаляции и душ Шарко, ещё два раза было бесплатно в бассейн и пару раз ходили платно, но меня там парни водили, покупали пропуска. В общем, почти ничего не потратила, что с собой брала, только в самом начале за билет на дискотеку за себя платила, но потом всё меня кто-то водил. Ну, там не одну меня, всех девчонок обхаживали. Там ещё в бассейне сауны и помыться можно было нормально, а то в корпусе душевых не было, только туалеты в конце коридора. Так что мы помыться туда в том числе ходили. Жили мы в учительском корпусе, для студентов и преподавателей ВУЗов, как я поняла. Вроде внизу преподаватели жили, но я никого особо не видела. Этот корпус вообще за территорией курорта, а завтрак, обед и ужин у нас был в «Роси», туда идти примерно минут пятнадцать было. А ещё мы каждый день, если дождя не было, в волейбол играли на стадионе. А вечерами на дискотеки по корпусам ходили. — Ты, кажется, загорела и чуточку похудела, — сказала ей мама, которая присоединилась к чаепитию. — У меня даже мышцы, смотри какие, на руках появились. Оказалось, что я могу делать хорошие подачи. Я же никогда в волейбол не играла, — улыбнулась Кира, напрягая бицепс. Из-за зрения на физкультуре ей не разрешалось не только прыгать или слишком перегружаться, но и заниматься активными спортивными играми. — Но у меня ж не зря в интеллектуальных играх была сама быстрая реакция. На «Брейн ринге» даже замеры проводят по реакции, чтобы определить лучшего кнопочника. Мячи и другие летящие в меня предметы я и «слепой» всегда отбивала, а попадать куда целишься с хорошим зрением оказалось не так и сложно. — Ого! Да ты прямо студентка, комсомолка, спортсменка и просто красавица! — процитировала мама товарища Саахова из «Кавказской пленницы». — Да, я такая! — засмеялась Кира. — О, кстати, мне там письмо пришло. Помнишь Серёжу? Я тебе про него рассказывала. Написал, что я ему нравлюсь. А ещё что я ему все его коварные планы по покорению меня расстроила, когда приехала в общагу в середине каникул. — Дашь почитать? — сделала большие глаза мама. — Пошли в твою комнату. Когда Кира снова взяла в руки письмо, то увидела, что не дочитала, потому что думала, что оно на одной странице. Как оказалось, было ещё продолжение на обороте. «Да. Я как-то слышал по телику такую фразу: вирус любви — это самое страшное оружие. Альберт сказал про меня так: Да, не повезло тебе, не хотел бы я влюбиться… Какое-то странное выходит моё письмо (я его написал на следующий день после твоего уезда). Я помню, как ты посмотрела на чьё-то письмо и на твоём лице появилась улыбка. Что ж, я надеюсь, когда-нибудь ты посмотришь на это письмо и на твоём лице опять появится улыбка. Ладно, пока. Позвони мне, когда приедешь, если я тебе ещё не надоел (пожалуйста). А, да, передай привет Кате. P.S. Я тебя люблю. (Эту строчку моего письма я набирал дольше всего и несколько раз убирал, а потом писал обратно)». — Ну что, прочитала? — нетерпеливо спросила Кира у матери. — М-гм. Своеобразный мальчик, конечно, — резюмировала та. — Даже в письме умудрился нажевать столько соплей, что тошно становится. — Да… Я заметила, — хмыкнула Кира. — По штемпелю получается, что письмо пришло сюда через три дня, как я уехала на курорт, да и он описывал нашу встречу, которая ему все планы расстроила. Однако он мне ещё пару писем в «Старую Рось» написал. Ну… просто таких обычных, без вот этого всякого. Какие-то шутки шутил. Даже не знаю… я же как-то никаких намёков не высказывала. Не флиртовала с ним, ну, знаешь, чтобы можно было что-то такое надумать… — Ты не притворялась, — хмыкнула мама. — И не требовала притворства от других. Мальчики рядом с тобой могут быть сами собой, ты их принимаешь такими какие они есть и им не надо напрягаться… Наверное им это удивительно, но им это очень нравится. — То, что я принимаю людей такими, какие они есть, не значит, что я их как-то полюбила и должна отвечать взаимностью. Не понимаю… — Ну, всё опыт. Потом эти мальчики хотя бы поймут, что именно хотят от отношений с девушками. Я надеюсь. Тебе, кстати, названивал Андрей. У них домашний телефон появился, как я поняла. А ещё ваша классная, она хотела предложить тебе собрать ваш класс. Многие, кто в другие города уехали учиться, на каникулах. Это не то, что в феврале вы ходили — шесть человек встретили. — Неплохая идея, надо будет посмотреть в моих анкетах адреса и телефоны и всех обзвонить или обойти, — кивнула Кира. — А теперь признавайся! — прижала её к себе мама. — В чём? — пискнула Кира, глядя честными глазами. — У тебя ведь появился мальчик там, на курорте? Ты же поэтому такая счастливая и даже не грузишься, как обычно, подобными посланиями, — мама кивнула на письмо Серёжи. — Ты на редкость догадистая, — засмеялась Кира, уворачиваясь от щекочущих тычков под рёбра. — Ладно, ладно! Ты меня раскусила, возьми с полки пирожок! Я, кажется, влюбилась, — Кира интригующе улыбнулась, предвкушая выпытывание подробностей, которыми она сама была рада поделиться. * * * Кира буквально за следующий дня обзвонила всех одноклассников, а у кого не было телефонов — сходила до дома. Встреча состоялась в четверг, тридцатого августа. Пришли пятнадцать человек из девятнадцати. Культурная программа состояла из десятка игр и конкурсов. Мама их фотографировала. После ещё неделю бывшие одноклассники приходили в гости по одному и по двое, заказывали понравившиеся кадры, более подробно рассказывали, как живут, где учатся. Андрей приходил почти каждый день, они гуляли, ходили на дискотеки. Почти у всех учёба начиналась не с первого числа, а у некоторых и вовсе с первого октября. Кеша позвонил за прошедшие три недели раз пять или шесть, а ещё написал письмо, в котором, помимо забавного текста, послал открытку со щенком и надписью «ожидаю нашей встречи». О Владе Кира почти не вспоминала, как сказала мама, «новая любовь затмевает старую». Но Андрей, как оказалось, работал летом в интеллектуальном лагере для средних классов. И ещё одной вожатой вместе с ним была Анита. Они с Владом расстались ещё весной. Андрей всё возмущался коварством Влада, что тот бросает девочек. — Для него было важно поступить, — пожала плечами Кира. — Отношения забирают много времени и сил. Знаешь… однажды я сказала ему, что если так сложно жить в разлуке, то, может, мне бросить учёбу и поступить в следующем году. Ну, что-то такое было, да… — И что он? — спросил Андрей. — Он тогда чуть ли не впервые за всё время наорал на меня, чтоб я о подобном даже не думала. И ни одни отношения не стоят шанса в жизни вырваться из нашего городка… ну и типа учиться и получать знания. Для него это действительно было очень важно. И он никогда не стремился занять всё моё время, а наоборот, помогал всем, чем мог, готовиться к поступлению. Интересно, он поступил куда хотел?.. — Поступил, — хмыкнул Андрей. — В Медакадемию. — Хорошо. Он молодец, — кивнула Кира. — Я рада, что он всё же решил следовать своей мечте. — О чём ты? — нахмурился Андрей. Кира вздохнула и прикинула, было ли это какой-то особой тайной или нет. И решила, что после поступления наверное уже тайной не будет. — Его родители ну… коммерсанты. Они хотели, чтобы он стал экономистом или юристом, — ответила она. — А Влад хотел пойти в медицину. Ему очень хотелось, но родители были… резко против. Типа что там потерял? Врачи получают копейки, пациенты вечно недовольны, будешь прозябать и тянуть с нас деньги. Всё в таком духе. — Я не знал, — сказал Андрей. — Ну особо никто не знал, — пожала плечами Кира. — Он даже готов был уступить им. Потому что они сильно наседали. Мол, так долго учиться и потом ещё интернатура, ординатура и так далее. А я сказала ни в коем случае не отказываться от своей мечты и своего предназначения. С его умом он может изобрести что-то значимое. Стать светилом какой-нибудь хирургии. Спасти кучу людей наконец. Моя мама тоже об этом знала и, когда он это нам рассказал после очередного скандала по поводу поступления, мама его поддержала тоже, сказала, что он будет замечательным врачом и она в него верит. И что его родители потом будут очень рады, что в семье есть свой врач, который знаком со всей этой системой, потому что люди болеют, стареют и прочее. И даже если не он сам, то он сможет договориться с кем-то об операции или осмотре и это само по себе дорогого стоит, потому что здоровье очень ценно. И что эти аргументы он может использовать, чтобы убедить родителей. Так что я рада, что он отстоял свою мечту. — Понятно… — пробормотал Андрей. — У вас тоже учёба не с первого сентября? — С семнадцатого, — ответил Андрей. — Но с третьего у нас что-то вроде отработки начинается — по паре часов в день. Будем ремонт в корпусе училища делать и в общежитии. Белить. Красить и всякое такое. — У нас только первокурсники общежитие моют и прибирают, — кивнула Кира. — Зимой у меня отец умер, — как-то невпопад сказал Андрей и у Киры похолодело в животе. — Он… Умер, в общем… — Ты не говорил ничего. — Как-то к слову не пришлось, — пожал плечами Андрей.