Встречу с юристом крупного холдинга, владеющего загородными домами отдыха и ресторанами, пусть и выставленными на продажу, Катя представляла себе совершенно иначе. А в реальности – никаких офисов и кабинетов. Они по навигатору направились из Чурилова прямо в поля. На берегу речки Калиновки у деревянного моста ждал, скрывшись в тени, пыльный внедорожник. За рулем сидел мужчина в летах, который встречался с Пяткиным в сопровождении компаньона в ресторане. Но сейчас он был один. – Полковник Борщов, – он высунулся из окна внедорожника, стекло которого опустил, как только узрел их «Гелендваген». – Боже мой, что вам нужно? Такой наезд на меня среди ночи устроили, угрозы… звонки… – Мы вас слегка напугали, да? Прижали? – Гектор состроил озадаченную, печальную мину. – Ну пардон, наверное, переборщили орлы… Перестарались! Дело-то щекотливое – касается коррупции и здешней полиции. Вы правовед, человек осторожный, калач тертый. Вряд ли вы мне выложили бы просто за красивые глаза столь опасные сведения. А когда компроматом запахло, сразу все люди сговорчивые и понятливые. И собственный интерес чтут. И вы, коллега… – Да какой компромат! Какой мой интерес! Дикий произвол! Наезд! Ложь и клевета и еще угрозы! – Юрист негодовал, но явно трусил. Катя видела: Гектор использовал какие-то тайные связи и механизмы и сорвал банк, как обычно. За юристом холдинга водились грешки. И, грубо говоря, Гектор его через кого-то – с кем он общался по мобильнику – действительно прижал, шантажируя и добиваясь информации. – У меня к вам всего пара-тройка вопросов, – объявил Гектор миролюбиво. – Отвечаете мне на них без обиняков, и мы расходимся – вы меня не знаете, но помните, что есть такой полковник Гектор Борщов… и я вас стараюсь забыть, ну почти. – Гектор обаятельно улыбнулся юристу. – И какой компромат на такого положительного, честного профессионала, как вы? Да? Или нет? – Спрашивайте по существу, достаточно хейта и хайпа, – сухо оборвал юрист. – Как жили при покойном начальнике УВД Кашина Карапете Варданяне? – спросил Гектор. – Плохо. Собачья жизнь, – ответил юрист. Катя слушала внимательно. Снова всплыл полковник Варданян. Нет покоя его душе. – Бизнес здешний ему отстегивал? – задал новый вопрос Гектор. – Регулярно. Как только он появился в Кашине, возглавил полицию, организовал такие наезды, такую показуху, что все сразу поняли: этот пришел, чтобы брать. Он обладал редким талантом царя Мидаса все вокруг одним прикосновением обращать в золото. – Юрист помолчал. – Деловые люди поняли: или он нас всех разорит, выживет бизнес из района, из области. А то и посадит по сфабрикованному обвинению. Или мы от него откупаемся. – Как делали откаты ему за покровительство? – Только налом. Никаких банковских переводов. Никаких счетов. И наш холдинг, и остальные – играли по его правилам. – Кто? – Агрохолдинги, фермеры. Строители. Перевозчики. Поставщики. Все. Регулярные взносы. Крупные суммы. – Он лично налом собирал дань? – Гектор вроде как удивился. – Не сам, конечно. Он же полицейский. Он улик на себя не множил. У него имелись доверенные лица. Посредники. – Кто? Они же и к вам приезжали? – Супруги. Его сотрудница, только она не полицейская, а мелкий клерк. Некая Маргарита. И ее муж. Владелец магазина в Кашине, мясник. Он являлся с ней вместе под видом поставок или закупок мяса в агрохолдинги, вроде как закупаться для своей лавки. – Юрист снова помолчал. – К нам в ресторан заглядывал под видом поставки тушек гусей к праздникам… И правда привозил свежий товар. Так что комар носа не подточит. На вид – все легально. – А что они забирали? – Деньги, наличку. В сумках, в портфеле. От миллиона до трех. Смотря какая у нас выходила маржа. Карапет Варданян был отлично осведомлен о наших делах и доходах. Маргарите он всецело доверял. Только ей. Она ж его соплеменница. Я думаю, в этом заключалась тайна их союза. Она являлась его главным гонцом и посредником. Муж только для ширмы, как прикрытие. И он ее охранял. Она забирала нал. Она передавала от Карапета «приветы» и «просьбы». – Так это у вас называлось? – хмыкнул Гектор. – Всегда хладнокровно, настырно. Предприимчивая дама, несмотря на ее скромную должность в УВД, обладала мертвой хваткой и феноменальной памятью на долги и недоимки. – Ее девичья фамилия Баблоян, – сообщил правоведу Гектор. – Собирательница бабла, дани. – Если говорить о «мафии бессмертной», то Карапет именно к подобной категории людей и принадлежал. Все тихо, подковерно, очень серьезно и жестоко. И все подчинялись. Потому что он обладал колоссальными связями и никто не хотел от него лиха. А кроме наличности он любил еще и подарки. – Какие именно? – Как истинный Мидас – золото. – Юрист усмехнулся. – У него же имелись сестра и молодая любовница, ему подносили ювелирные украшения. – Их тоже забирала Маргарита? – Она. И еще более солидные презенты. – Квартиры родственникам? – уточнил Гектор. – Агрохолдинги такое бы не потянули, не говоря уж о нашей фирме, находящейся на грани банкротства. Карапет Варданян не стремился отобрать все. Иначе кого доить? Нет, подарки иного сорта. Но дорогие, солидные. – Мидас сдох, – объявил Гектор. – Какова сейчас ситуация? Кашинская полиция продолжает его прибыльное дело? – Нет. Самое парадоксальное – все на паузе. Позавчера как раз был день квартальных откатов… Но никто никому не звонил, никто не являлся и ничего ни у кого не требовал. Может, они сами пока разбираются с его наследием – кому теперь и как брать? Или же… – Что? – Гектор изучал усталое, покрытое морщинами лицо юриста, смирившегося с положением дел в городе Кашине. – Или же со смертью Карапета Варданяна все закончилось. Его посредников тоже отправили на тот свет. Хотя они были только пешки, шестерки. В Кашине уверены, что их убили строители-таджики, которым они не заплатили денег. Вполне в духе сквалыги Марго. – Юрист брезгливо поморщился. – Она жадная хищница, но Карапет особо ее не баловал – так, подачки. Они же… восточные люди… У них мужик всему голова, а женщина – просто инструмент на вторых ролях. – Местный бизнес тоже считает, что Маргариту с мужем убили строители-мигранты? – уточнил Гектор. – Да. Если бы Варданян был жив, все бы решили: это он ее убрал, потому что она его перестала устраивать как посредник и опасный свидетель. Но Варданян погиб в ДТП. Несчастный случай, хотя сначала мы все думали, что его прикончили. Но нет. Ему не повезло на дороге. А убийство Марго и ее муженька просто стечение обстоятельств. Им не следовало крохоборничать с шабашниками. Они ж тоже с востока, а восток – дело тонкое. Непредсказуемое. Глава 27 Весь этот джаз – В Кашине при Варданяне процветала коррупция – откаты бизнеса и поборы с сотрудников полиции внутри УВД, – мрачно подвела итог Катя, когда они держали путь в сторону федеральной столичной трассы. – Кашинский Мидас набивал карман. Однако при Веригине все прекратилось. – Да? Прекратилось? – хмыкнул Гектор. – Честный благородный подполковник Веригин? – Нам уже второй свидетель твердит, считая гаишника, что поборы разом закончились. – Катя не хотела пускаться в пустой спор насчет морального облика подполковника Веригина. – Более того, смерть Марго Мосиной и ее мужа вообще поставила крест на возможном расследовании злоупотреблений и взяточничества. Нет больше прямых доказательств для выдвижения обвинений, да и сами обвинения некому предъявлять – и организатор коррупционной схемы, и пособники-посредники мертвы. Даже если служба безопасности главка получит информацию, которую отыскал ты, Гек, никакого внутреннего расследования не будет. – Мидас сдох, а убийство Мосиных обрывает нить к тому, что происходило при нем в Кашине. – Гектор глянул на Катю. – То, что мы сейчас узнали от юриста, не имеет никакого отношения к зверской расправе над Гарифой. Да и со старым убийством сестер не связано тоже. Все, что мы узнали о поборах в Кашине, на Чурилов вроде не влияет. Хотя… может, и здесь какой-то подвох? Но мы с тобой его не видим. Мы сейчас едем к Зарецкому. Следует ведь всех подозревать, да? Значит, и его. Когда в полиции ночью задержали «Рено Логан», такую же, как у него, я… – У него инвалидка, Катя, – ответил Гектор. – Подростки подрезали Гарифу, в этом нет сомнений, потому что они сами признались и детали обозначили. А потом, я тебе говорил уже насчет него. Чем он отличается от остальных подозреваемых. Но он был в Пузановке и видел воочию, как убили сестер. У него и пожарного Мосина схожие ситуации – они оба оказались на месте преступления, только что и кого они видели – неизвестно. – К тому же пожарный сам покойник. Ты прав, Гек, – у них в чем-то схожие ситуации. И оба пытались помочь потушить пожар – Мосин вызвал коллег из пожарной части, а мальчик Женя поспешил к колодцу за водой. Зарецкому было тогда всего тринадцать, а Мосину за сорок. Женя – калека, ты говорил, что невозможно справиться одноногому на протезе с двумя старшими девушками. К стулу жертву привязать во время борьбы, сопротивления… Я согласна, подобное за гранью реальности. И еще – в убийстве свидетеля Мосина уж никак не обвинишь Зарецкого, который сперва был с нами, а затем полицией доставлен в больницу и помещен в реанимацию. Вывод какой? – Мы с тобой не в классическом детективе. Мы в запутаннейшем лабиринте. Катеныш, умница моя, тебе надо поспать. – Гектор улыбался Кате. – Слишком много говорю, лучше помолчать, да? – Катя погрозила ему пальцем. Гектор повернулся к ней и обнял рукой за плечи, властно притягивая к себе. – Тебе тоже отдых необходим, – улыбнулась ему Катя. – Я привык, бывало и хуже. На транквилизаторах неделями сидел. Ночью самая работа, профессиональная бессонница. Поспи, до Москвы еще далеко. А на обратном пути ты сядешь за руль, а я часок подремлю. Договорились? – Ага. После Зарецкого заедем ко мне домой? – попросила Катя. – Как раз время уколов настанет, сделаем инъекции у меня, и я кое-что заберу из вещей, переоденусь. Гектор кивнул и коснулся губами ее виска. И она уснула, удобно откинувшись в кресле. Пробудилась она от сигнала мобильного Гектора, когда они уже достигли улицы Пятницкой в Замоскворечье и сворачивали в тихий переулок у метро «Третьяковская» – к джаз-клубу. Гектор прочел мейл и мрачно хмыкнул. – Снова полный облом. Сбросили наконец сведения по Надежде Ладовской. Действительно, трудилась она в администрации Чурилова сто лет назад. Сейчас жива-здорова, эмигрировала в Германию. И у нее нет никакого сына Алексея. Только дочь. Единственный ее ребенок. Катя смотрела в окно машины на здание клуба, у которого они затормозили, – купеческий особнячок, нарядный, как пряник… ядовито-розового цвета… «Мы никогда не найдем этого человека… Бывшего жениха Медузы горгоны, спасителя ее брата… Убийцу?» – пронеслось у Кати в голове. В клубе, несмотря на заявленную репетицию джаза, царили тишина, полумрак и полное запустение – верхний свет выключен, никаких охранников на входе, бар закрыт. – Мы всего час репетировали, – сообщил им Зарецкий, которого они нашли в пустом зале в компании миловидной девушки в мешковатом черном платье и сандалиях на толстой платформе. – Это Ника, наша новая пианистка, мы с ней в Гнесинке учились, я ее к нам в оркестр переманил. А мы завтра опять на похоронах играем. Ну, все же доход нам, музыкантам, – его лицо с мелкими чертами осветила печальная улыбка. – Женя, беседуйте, а я тебя на улице в машине подожду, – произнесла Ника столь вежливым тоном, что Кате и Гектору стало ясно: между молодыми людьми нечто большее, чем учеба в Гнесинке. – Я ей рассказал про Кашин, а то она с ума сходила, куда я пропал на три дня, не звонил ей, на сообщения не отвечал. У меня смартфон разрядился, а зарядка в машине осталась, – сообщил Зарецкий. – Она считает чудом то, что я не погиб от удара молнии. А я ей – чудеса со мной что-то слишком часто происходят. Она заботливая и добрая. Ей не внушает отвращения моя культя. – Женя, присядем. – Гектор смотрел на тромбониста. Катя знала, о чем он думает. – Что-то случилось? – тревожно спросил Зарецкий. Они сели за столик в зале. – Да. Нечто очень серьезное. – Гектор кивнул. – Я тебе в больнице сказал, что в ту ночь убили «дядю Ваню», как ты его назвал, – пожарного. Но нас Веригин внаглую прервал. Что он от тебя хотел? – Потребовал рассказать все, что я вам говорил. И я подчинился. А как иначе? Они, полиция, мне машину отремонтировали.