– А я рассчитывала на тебя. Ты… более искусна. – Адрана поморщилась, как будто это признание стоило ей физической боли. – Я думала, что могу на тебя положиться. Фура ответила ровным голосом, но в нем чувствовалась резкость: – А я думала, что могу положиться на тебя. – Дамы, тише, – сказал Лагганвор дружелюбным, но настойчивым тоном. Столь напряженный обмен мнениями не остался незамеченным – и пассажиры опускали газеты или отрывались от собственных споров, чтобы понаблюдать за этой гораздо более увлекательной дискуссией. – Могу я спросить, дорогой капитан Маранс, о содержимом этого великолепного ларца? – В нем лекарства. Лагганвор повернулся к Адране, добродушно пожав плечами: – Ты же не станешь отрицать, что мы нуждаемся в медикаментах, дорогая Траген. Возможно, не так сильно, как в другой вещи, но все равно эту покупку не назовешь легкомысленной. – А твой ящик? – спросила Фура. – В нем тоже что-то хорошее? Стоит отдать тебе должное: что бы это ни было, оно наверняка большое и тяжелое. – Ребята! – вдруг сказала Прозор тоном, требующим внимания. Трамвай остановился, и двое в темных капюшонах проникли в него через заднюю дверь, которой прежде воспользовались Фура и Прозор. Фура поняла, почему Прозор насторожилась: во вновь прибывших было что-то неправильное, что-то опасное ощущалось в пренебрежении, с которым они прокладывали себе путь, совершенно не заботясь о других пассажирах. – Нужно выйти, – сказала Адрана, протискиваясь в переднюю часть трамвая. Знак «стоп» над передней дверью уже горел, но Адрана позвонила в колокольчик дважды и потащила дальше свою коробку, задевая лодыжки раздраженных пассажиров, которые стояли между ней и выходом. – Мне их остановить? – мягко спросил Лагганвор, начиная приподнимать челку. – Нет! – сказала Фура. Незнакомцы уже добрались до середины вагона. На них были пепельно-серые брезентовые плащи с накладками на плечах и капюшонами, опущенными так низко, что лица почти целиком скрывались в тени. Фура мельком увидела рябой щетинистый подбородок одного и полумесяц желтых зубов другого. Кто-то возмутился, когда его отпихнули, и ударил зонтиком. Небритый схватил зонт не глядя и швырнул его в открытое вентиляционное отверстие над боковым окном. Другой пассажир держал газету, выставив ее слишком далеко в проход; желтозубый сбил ее кулаком на грязный пол. Трамвай ехал, минуя один перекресток за другим, но очередной остановки все не было. Адрана вырвалась вперед; Фура и Прозор уже проскользнули мимо Лагганвора. Он продолжал смотреть на мужчин, стоя на месте и ощупывая кожу вокруг глаза. – Не делай этого, Лаг, – сказала Фура. – Нам не нужны лишние неприятности. – Похоже, они уже начались. – Что это за типы? – Люди, которые предпочли бы, чтобы мы не уходили с ящиком Адраны. – Вы же заплатили? Разве нет? – Оплата, – сказал Лагганвор с кривой ухмылкой, – не та проблема, о которой идет речь. – Да что за ерунда в этом ящике? Трамвай резко сбавил скорость. Пассажиры повалились друг на друга, и небритый едва не упал. Он схватился за спинку сиденья, затем свободной рукой порылся под полой серого плаща. Фура успела заметить что-то маленькое и белесое, как кость, в его пальцах – формой оно напоминало универсальный ключ или замысловатую зубочистку. Трамвай затормозил на светофоре, но это была не запланированная остановка, и когда Адрана попыталась открыть дверь, водитель возмущенно заорал и погрозил пальцем из своей изолированной кабины управления. Прижавшись лицом к стеклу, отделяющему ее от водителя, Адрана что-то кричала. Загорелся зеленый свет, но водитель дождался, когда несколько пешеходов освободят дорогу трамваю, и лишь тогда позвонил в колокольчик. Прозор втиснулась рядом с Адраной и тоже закричала через стекло. Лагганвор прижался к борту трамвая и позволил небритому приблизиться. Фура обернулась и поняла, что происходящее не имеет отношения к тому, что они сестры Несс, – уж точно не напрямую. Преследователи ни разу не взглянули на нее, как будто вовсе не узнали. Их очевидный интерес к Адране мог быть связан исключительно с предметом в ее ящике. Она перевела дух, собралась с мыслями и тихо приказала Лагганвору ничего не делать. Трамвай снова тронулся, преодолел оживленный перекресток и пристроился за другим трамваем. Небритый прошел мимо Лагганвора, даже не взглянув на него. Его спутник, шедший следом, что-то пробормотал в спрятанную за воротником коробочку с решеткой динамика. Фура ждала подходящего момента. Небритый почти поравнялся с ней, и пространство впереди немного освободилось. Положившись на то, что содержимое надежно закреплено, она вскинула ящик с лекарствами на максимальную высоту, которую допускала теснота, и вложила в удар всю силу. Она попала небритому в подбородок и сбросила капюшон. Это зрелище, поняла Фура, ей ни за что на свете не забыть. Преследователь не был человеком. Две верхние трети его лица – с того места, где мог бы начинаться нос, – представляли собой мозаику из фрагментов насекомоподобных существ, сшитых вместе, как лоскуты тряпичной куклы. Вместо кожи – глянцевые пластинки; вместо носа – хоботок, из которого торчит пучок подергивающихся сенсорных щупалец; две разнокалиберные пары огромных фасеточных глаз втиснуты в мозаику лица без намека на симметрию. Поверхности глаз переливались ультрамарином и лазурью. Это зрелище открылось ей лишь на одно мгновение. Она снова замахнулась аптечкой и ударила ею по руке в перчатке, сжимавшей белую штуковину. Это оказалась не совсем рука, а нечто вроде клешни, покрытой жесткими волосками. Лагганвор не упустил свой шанс и схватил белую вещь, прежде чем та упала на пол. Он оценил ее в один миг и вонзил более острый конец в шею существа. Преследователь дернулся и рухнул. По всему трамваю распространились негодующие и испуганные вопли. Кто-то отважный сбросил капюшон с другого незнакомца, и обнажилась голова – не менее уродливая, чем первая. – Мозаичники, – сказал Лагганвор с такой уверенностью, будто это слово отвечало на все вопросы, которые только могли возникнуть. Фура перевела дыхание. Второй все еще приближался. Он был собран не так, как первый, – будто детали взяли из другой коробки, – но с тем же пренебрежением к форме и гармонии. Да что же это за существа? Адрана воспользовалась своим ящиком в качестве тарана, несколько раз ударив им по передней двери. Водитель орал на нее, а Прозор орала на водителя. Они были так поглощены этим, что не заметили произошедшего с мозаичником. Лагганвор все еще держал белую штуковину в руке и, казалось, сравнивал ее эффективность с эффективностью глаза. Мозаичник на полу дергался – возможно, восстанавливал силы. Фура сильно надавила каблуком на грудь, покрытую пепельно-серым плащом. Что-то с хлюпаньем проломилось, как гнилая половица; ужасный стон вырвался изо рта мозаичника. Трамвай резко остановился. Водитель стукнул кулаком по пневматическому регулятору, и передняя дверь со скрежетом открылась. Адрана чуть не выпала, ящик покатился впереди нее. Следующей была Прозор, затем Фура – ее каблук был отвратительно липким, – а затем Лагганвор. Сойдя с подножки, он махнул водителю, как бы извиняясь. В трамвае продолжалась суматоха, которую подогревал второй мозаичник, направляясь к передней двери, а из задней уже выскакивали перепуганные пассажиры. Лагганвор помог Адране встать, затем схватил ее ящик. Они находились посреди перекрестка. Фура так крепко прижимала к груди аптечку, что заболели ребра. Прозор указала в сторону от трамвая – эпицентра суматохи; Лагганвор кивнул, и все дружно двинулись прочь. На улице было оживленно, и они без труда затерялись в безликой толпе. Фура оглянулась поверх голов прохожих. Трамвай стоял на прежнем месте, но теперь никто не обращал на него внимания. Интуиция Прозор привела их на второстепенную улицу, чуть менее оживленную, чем главная магистраль, по которой ехал трамвай, но не настолько тихую, чтобы четверо чужаков бросались в глаза. Вдоль улицы располагались залитые неоновым светом салуны и рестораны попроще тех, что на главном бульваре, – менее фешенебельные и более запущенные. Над узким ущельем, образованным рядами зданий, виднелся ажурный узор купола, а еще выше – огни следующего слоя Малграсена. Они казались такими же далекими, как неподвижные звезды, и Фуре подумалось, увидит ли она когда-нибудь пространство за пределами этого мира. – Они собирались убить нас, – произнесла она и поняла, что запыхалась. – Верно? – Да уж, наше благополучие определенно не стояло на верхней позиции списка, который вдолбили в их куцый умишко, – сказал Лагганвор. – У них была одна цель – вернуть ящик, который теперь находится в нашем распоряжении. – Ради всех миров, что это за твари? – Мозаичники, – ответил Лагганвор. А поскольку явно требовалось разъяснение, продолжил: – Иногда их называют лоскутниками. Временные агенты, действующие в интересах пришельцев. Их создают из частей тел – обезьяньих или пришельческих, что попадется под руку и что удастся оживить на несколько часов, – и наделяют достаточным объемом целеустремленности и свободы воли, чтобы они смогли выполнить какое-нибудь поручение. Я прав, Проз? – Слышала о них, Лаг, но еще никогда не увязала так глубоко, чтобы на собственной шкуре убедиться в их существовании. – Ну да, они существуют – реальнее не бывает. Признаюсь, у меня были кое-какие дела с мозаичниками в Колесе Стриззарди. Никогда не испытывал от этого удовольствия. Я надеялся, что больше не столкнусь с ними… – Лагганвор напрягся и замедлил шаг. – Что? – спросила Фура. – Вот что, – сказала Прозор. Еще двое мозаичников – а это, несомненно, были они – преградили компании путь. Как и первая пара, эти были в тяжелых плащах с капюшонами. Фура могла бы пройти мимо сотни таких на протяжении одного вечера и даже не взглянуть ни на кого, но теперь она узнала, что собой представляет мозаичник, и решила, что почует его в любой толпе. На этой второстепенной улице не было транспорта, и словно по команде немногочисленные пешеходы и зеваки скрылись в магазинах и темных переулках. Космоплаватели остались вчетвером, стоя плечом к плечу. Один из мозаичников что-то бормотал в воротник, совсем как его коллега в трамвае. – Дайте пройти, – сказала Адрана, – и обойдемся без неприятностей. Другой мозаичник чуть приподнял капюшон. Вспышка желтого неона осветила угол его подбородка – острого и бледного, слишком похожего на голую кость. Челюсть не шевельнулась, когда раздался дребезжащий электрический голос: – Отдайте ящик. Нам нужен только ящик. Вы сможете уйти. Адрана покачала головой: – Нет. Теперь он мой. Фура посмотрела на сестру. Она о многом хотела спросить Адрану, начиная с того, относится слово «он» к ящику или к тому, что находился внутри. – Он поступил неправильно, – сказал дребезжащий голос. – Он предал доверие и поставил под угрозу безопасность респектабельных учреждений. Это его преступления, и они вас не касаются. Но если вы его не отдадите, содеянное станет вашим преступлением. А все вы станете нашей заботой. – О ком речь? – прошипела Фура. – О щелкуне, – тихо сказал Лагганвор. – О Том Самом Щелкуне. – Щелкун? – Фура чуть не задохнулась от ярости. – Какого черта мы беспокоимся о грязном пришельце? Если он им нужен, пусть забирают! – Нет, – отрезала Адрана. – Он с нами. Я взяла его под защиту. – Со мной никто не посоветовался. Адрана слегка пожала плечами: – Со мной тоже не советовались насчет того, что лежит в аптечке. Теперь мы несем ответственность за пришельца. Он нажил врагов среди себе подобных и не только. Ты понимаешь, что это значит для нас? – Досадную помеху. – Нет, это значит, что он нам полезен. Ему многое известно. Такое, что и тебя заинтересует. Вот почему он хочет удрать, вот почему они хотят его смерти и вот почему он отправляется на борт «Мстительницы» с нами. И это не обсуждается. – Отдайте ящик, – снова потребовал мозаичник. – Тогда вы сможете уйти.