– А мне нужен был только один вечер, полный приключений, – вздохнула Адрана. – И поглядите, к чему мы оба пришли. Мэбил закатила глаза: – Да прекратите вы ныть наконец! Оба живы, разве этого мало? И даже руки-ноги на месте! Она приоткрыла тяжелые двойные двери, осторожно заглянула внутрь, затем кивнула и шагнула в сторону, пропуская всю компанию в генераторную. Это был наполовину офис, наполовину котельная. Посередине стояли два стола, на них лежали промышленные чертежи размером с простыню, придавленные по краям. У одной стены гудели три машины горохового цвета, обнесенные защитными ограждениями. Толстые металлические валы спускались с потолка и проникали внутрь машин. Валы казались невероятно гладкими и блестящими, пока Адрана не поняла: это они вращаются с такой высокой скоростью, что выглядят совершенно неподвижными и зеркальными. Агрегаты, при всей их устрашающей мощи, были явно обезьяньего производства. Перед ними стоял пульт с циферблатами и подергивающимися стрелками, а на противоположной стороне комнаты – ряд консолей с многочисленными датчиками и элементами управления. Перья вычерчивали разновеликие пики на медленно движущихся бумажных лентах. Линии на экранах осциллографов танцевали в причудливом дисгармоничном ритме. Нигде не было окон, но мерцательные ящики, подключенные к далеким камерам, демонстрировали с разных точек виды очистной станции. В этой комнате дежурил только один техник – маленький сутулый мужчина с планшетом, – и он едва оторвал взгляд от пульта, когда вошли Квелл и остальные. Но техник не мог не заметить тех, кто пришел сюда раньше. Их было восемь: трое инопланетян, две обезьяны, мозаичник в капюшоне и пара роботов. Один из роботов – вертикальная конструкция, похожая на вешалку для шляп, – имел колеса вместо ног и светящуюся лампу вместо головы. Другой был сложен грубо отесанных каменных блоков, наполовину окутанных зеленью. – Я знаю тебя, – сказала Адрана. – Я тоже тебя знаю, – мрачно ответило каменное существо. Голос звучал так, словно дар речи обрела мельница. – Ты тот робот из парка… – Жернов, – сказал робот. – Я думала, ты… – начала Адрана. – Ты заблуждалась. Квелл подошел к этому роботу и положил ладонь на край одного из верхних блоков. – Будь любезен с капитаном Несс, у нее был трудный день… точнее, неделя или даже год. Не вини ее за то, что она приняла тебя за дряхлую развалину, которую ты изо всех сил старался изображать. – Как ты сюда попал? – спросила Адрана робота. – Посредством локомоции. – На ночь парк запирают, – объяснил Квелл. – Но мы знаем нужного человека с ключом, и даже если бы не знали, Жернов сам на многое способен. Конечно, он не может ходить по городу незамеченным, но у нас в распоряжении мебельный фургон, который дождался Жернова возле парка и привез на станцию через грузовой въезд. Жернов тут частый гость. – Квелл ласково погладил робота. – Отличный разведчик. Удивительно, о чем только люди не откровенничают в присутствии безмозглого каменного болвана. – Я думала, ты один из них, – сказала Адрана роботу, сглотнув. – Из кого? – Из машин, лишенных разума. Забывших, кем они были, застывших навсегда. – Ты ошиблась. – Жернов приблизился к ней. Его «локомоция» представляла собой поочередное смещение блоков, сопровождающееся хрустом. – В Саду Покоя вы говорили о другом роботе, о машине Двенадцатого Заселения. И еще о Последних Дождях Сестрамора. – Да, о Паладине, – подтвердила Адрана. – И где же этот Паладин? – Я не знаю, Жернов. У нее было странное ощущение, что она ведет беседу с готовым рассыпаться в любой момент штабелем камней или мудреным произведением современного искусства. Казалось, любое неосторожное слово, и на нее обрушатся эти тяжеленные блоки, отчего здоровья, конечно же, не прибавится. – Мне пришлось оставить его на другом корабле, под началом моей сестры. Она сейчас в большой беде, и я понятия не имею, что стало с Паладином. – Ты не позаботилась о нем надлежащим образом. Такова обезьянья благодарность за оказанные роботом услуги. – Не волнуйся, Жернов, – дружелюбно сказал Квелл. – Скоро мы сдвинем этот мир, и если Паладин еще жив, найдем его. – Если мы не сдвинем этот мир, возникнут трудности, – сказал один из пришельцев, ползун. Его сутулая фигура была полностью скрыта плащом с капюшоном. Голос был сухим и тихим, как будто что-то ветерок шелестел в подлеске. – Наши враги объединились против нас; жребий брошен. Но мы должны верить в Тазакнакака. Он преуспеет там, где не преуспели другие. – В голосе ползуна послышалась нотка отчаяния. – Он обязан! – Что общего у вас и этих… господ? – спросила Адрана, желая никого не обидеть и разобраться в ситуации. Квелл постучал себя по лбу: – Церемония знакомства! Так и знал, что забуду. В последнее время я ужасно невежлив. Что ж, вы уже знакомы с Жерновом. Другой робот – Пиклз, а это мистер Клинкер, мой старый приятель, если не сказать друг. У нас с Клинкером были взлеты и падения, но ничто так не лечит старые раны, как общее пребывание в бегах. – Я был знаком с другой сестрой Несс, – сказал Клинкер, чей ротовой аппарат то появлялся, то исчезал в проеме капюшона. – Ненадолго и при прискорбных обстоятельствах. Мне бы хотелось получше с ней познакомиться. – Клинк сделал мне глаза, – продолжал Квелл. – Позже, когда Квиндар прибыл с Мазариля, он попытался устроить так, чтобы его тоже вылечили. Но Квиндар заключил сделку с друзьями Клинка за нашей спиной. Он завладел моими глазами в обмен на сотрудничество, и мы с Клинком едва не поплатились собственной шкурой. – У меня нет шкуры, Квелл. Моя внешняя оболочка – газопроницаемый экзоскелет. – Это фигура речи, дружище, – помогает оживить беседу. В любом случае все потихоньку идет на лад. – Квелл порылся в карманах и достал черные трубки, которые ему вручил мозаичник в туннеле. – Посмотри, что вернулось ко мне! – Квелл понюхал трубку и скривился. – Сразу понятно, что они побывали в Квиндаре. – Ты его убил? – спросил Клинкер. – Лучше – оставил выть во мраке. Счел это вполне достойным возмездием. – Квелл вернул трубки в карман. – Ладно, вернемся к представлениям. Ты мне поможешь Клинк? Ползун вытянул конечность в направлении пары инопланетян, похожих на омара броненосцев. Как и щелкуны, они имели шесть конечностей, но на этом сходство заканчивалось. У броненосцев были тела из плотных сегментов, похожих на части головоломки, с двумя парами ног и парой манипуляторов. Голова треугольной формы, острой вершиной книзу, рот маленький, как у богомола, и большие, довольно красивые рубиновые глаза. В верхних углах треугольника росли сенсорные пучки, что придавало морде некоторое сходство с декоративными кошками. На поверхности блестящих панцирей плясали радужные блики. – Это Аспиранты, – сказал Клинкер. – Как вы знаете, у броненосцев не принято брать имена, пока они не станут Дипломированными Учеными. До той поры, по обычаю, они считаются лишь частично разумными. – Почему вы не закончили обучение? – спросила Адрана. Аспиранты ответили хором: – Мы занялись изысканиями, которые были сочтены несовместимыми с учебной программы. Незавершение учебной программы – нежелательный исход. – Это, – вмешался с пояснением Квелл, – в переводе с языка броненосцев означает «мы сунули нос куда не следует и еле-еле унесли ноги». Будьте так любезны, поведайте капитану Несс, что происходит с вашими сородичами, которые не справляются с учебной программой. – Их варят заживо, – сказали Аспиранты. – Быть сваренным заживо – нежелательный исход. Адрана попыталась найти какие-нибудь слова сочувствия или понимания, и чтобы они звучали не слишком дерзко и высокомерно. У нее не вышло. – Но сейчас вы в безопасности – здесь, в Тревенца-Рич, на какое-то время? – Безопасность – понятие относительное, – возразил Квелл. – Что нам удалось тут сделать, так это собрать несколько единомышленников – разоблачителей, нарушителей спокойствия и пресловутых заноз сами-знаете-в-чем вроде вас – и организоваться, насколько хватило времени. Щелкун – последнее пополнение нашей веселой шайки. Клинкер и Аспиранты здесь уже много лет, хотя лишь считаные месяцы назад посвятили себя нашему общему делу. Как и роботы, и те трое, с которыми вы еще не знакомы. Мозаичника зовут Гаррон – он был первым из этого племени, кто пришел к нам, – а два оставшихся разумника, Бранка и Малли, были со мной задолго до того, как в окрестностях начало пованивать Видином Квиндаром. – Может быть, – сказала Малли, властного вида женщина с двумя искусственными руками, – стоит посвятить ее в суть нашего дела. – Он с самого начала тянет кота за хвост, – сообщила ей Мэбил. – Но не вини его. У нашего приятеля не часто бывает публика, перед которой можно повыпендриваться. – Где щелкун? – спросил Бранка – приземистый, мускулистый мужчина с глубокой щелью посреди лба. Как будто он получил удар топором, но все же выжил. – Мы отвезли его в пещеру и попросили заняться делом, – объяснил Квелл. – Я решил, что так будет лучше. Если он разбудит двигатель, то мы, возможно, сумеем спасти сестру капитана Несс. Бранка скрестил руки на бочкообразной груди. Они были очень мускулистые и покрытые шрамами, словно он всю жизнь боролся на арене цирка с животными. – Надеюсь, он не просто разбудит двигатель, иначе нам всем крышка. Мозаичник Гаррон двумя обезьяньими руками откинул капюшон. Адрана напряглась. У Гаррона был лоб обезьяны, ротовой аппарат щелкуна, шевелящаяся масса сенсоров ползуна, блестящая броня омара-переростка. Где-то под нагромождением тканей пряталась гортань, из которой вырывались хриплые звуки, кое-как складываясь в слова. – Мы стремимся к определенной цели, капитан Несс. Вы прибыли… в благоприятный момент. – И что это за цель? – спросила она. – Независимость, – ответил Гаррон. Никто в компании не выразил несогласия, поэтому Адрана предположила, что мозаичник говорит за всех. – Хотим стать настоящим фригольдом. Тревенца-Рич, наш мир-веретено, всегда шел своим путем, но теперь этого мало. Мы должны стать для всех примером, маяком. Корректировка ослабила и без того хрупкие связи между мирами, в некоторых случаях привела к полному разрыву. Пока что старая система работает. Но всеобщий финансовый порядок подорван. – Теперь это лишь вопрос времени, – подтвердил Квелл. – Недели, месяцы, год в лучшем случае. А потом все развалится. Вы видели, что теперь творится на мирах, капитан Несс. Мы все, как сомнамбулы, шагнули с крыши высокого здания. Уже летим навстречу мостовой, просто еще не поняли этого. Когда поймем, будет поздно. – Что бы мы ни сделали, это ничего не изменит, – сказала Адрана. – Скорее всего, не изменит. Но сможет помочь тем, кто выживет, – они поймут, что уже есть один мир, который нашел выход. Мы станем образцом для подражания. Но сначала надо привлечь к себе внимание. Вот тут-то на сцену выходит щелкун. Нигде в Собрании нет другого мира, который способен двигаться в желаемом направлении. Все взгляды устремятся на нас! – Допустим, так и случится, если щелкун включит двигатель. И что же вы припасли в качестве выхода на бис? – Кое-что радикальное, – сказал Квелл, надуваясь от гордости. – Новый финансовый порядок. Систему векселей, привязанных к текущей стоимости пистолей и тем самым защищающих нас от любых будущих изменений их ценности. Другими словами, бумажные деньги. Как только появятся первые банкноты, пистоли можно будет снова похоронить в шарльерах, поскольку они утратят для нас всякое значение. Наконец-то мы освободимся. Даже если произойдет еще одна Корректировка, она уже ни на что не повлияет. Приоритет будут иметь бумажные деньги, а не какие-то переменчивые узоры на древних золотых дисках. Адрана медленно кивнула, притворяясь, что впечатлена, – если не для Квелла, то для всех остальных. – Ох, ничего себе! Это и впрямь радикально, Хаспер.