– Вам не о чем сожалеть, – сказал Рутер, и его щеки вспыхнули. Фура открыла обе двери шлюза. Давление выровнялось, и у нее заложило уши. Что-то влетело в кабину, стремительно источая розовый дым. Стоило Фуре вздохнуть, как у нее защипало в глазах и перехватило горло. Позади нее зашлись кашлем Сурт, Рутер, Меггери и доктор Эддралдер. Два дюжих Инкассатора, закованных в броню, вошли через шлюз, двигаясь с привычной легкостью в невесомости доков. У них были арбалеты и другое оружие. Фура попыталась закричать на них, но горло свело судорогой и удалось лишь тихо захрипеть. Розовый дым создал плотную завесу. Фура увидела, как Рутер поднял руку, пытаясь защитить Сурт, – или это была Меррикс? Эддралдер каким-то чудом все еще мог говорить. – Ты солгал! – проревел он срывающимся голосом. – Она сдалась! Нет необходимости нападать! Ближайший Инкассатор поднял арбалет, но вместо того, чтобы выстрелить в Эддралдера, развернул оружие и ударил врача в лицо прикладом. Через шлюз проходило все больше Инкассаторов. В арьергарде виднелась маленькая, более стройная фигура: Сталлис, тоже в доспехах и шлеме. Зудящими, слезящимися глазами Фура смотрела, как ее людям надевают наручники. К ней самой подошли в последнюю очередь. Сталлис возмутился, когда ее попытались сковать: – У нее одна рука, болваны! В строгом смысле у нее не было только части руки, но от этого проблема, с которой столкнулись Инкассаторы, не стала проще. Они быстро придумали замену наручникам: притянули Фуре руки к бокам чем-то вроде широкого ремня. – Может, заткнем ей рот кляпом, капитан? – Чтобы защитить меня от ее колкостей? Вот уж не стоит. Я хочу все слышать: и жалобные мольбы, и беспочвенные угрозы. Они будут музыкой для моих ушей. – Он помахал рукой перед своим двухоконным забралом. – Избавьтесь от чертова дыма. Не было необходимости разгонять дым: Инкассаторы с поразительной ловкостью извлекли Фуру и ее команду из катера. С издевками и тычками их переместили в какое-то помещение без окон. Там царила невесомость – или условия были к ней близки, насколько Фура могла судить. Инкассаторы дважды проверили ремни и привязали пленников к скамье вдоль одной из стен. Только тогда Сталлис снял шлем. – Это была хорошая попытка, капитан Несс, – сказал он, улыбаясь с мальчишеским энтузиазмом, как будто они просто спарринговали или играли в пятнашки. – Очень похвальное усилие, хе-хе! Увы, исход был предначертан. Фура щурилась, оглядывая своих товарищей. Сурт и Меррикс пребывали в полуобморочном состоянии. Эддралдер фыркал кровоточащим – похоже, сломанным – носом. Рутер не мог отвести глаз от своего мизинца, торчащего под неестественным углом. – Ты согласился не причинять вреда моей команде, – прохрипела она, с трудом выговаривая слова. – Ты взял на себя обязательство на общей трещальной волне. – Я сказал то, что нужно было сказать, чтобы добиться согласия, капитан Несс. Ты вне закона – ты угроза общественной безопасности. Если ребенок собирается сделать что-то опасное для себя или других, взрослый скажет что угодно, лишь бы его остановить. – И все-таки… – Она закашлялась, пытаясь отдышаться. – И все-таки у тебя нет необходимости их задерживать. У тебя есть я. Я Арафура Несс. Твоим хозяевам этого достаточно. – Ой, перестань, мы уже говорили об этом. – Сталлис двинулся вдоль перил и остановился лицом к лицу с Меррикс. Руки девушки были скованы наручниками, а ноги привязаны к скамье. – Дочь доктора Эддралдера, я полагаю? – Он кивнул ее отцу. – Мы узнали о вашей деятельности в Колесе Стриззарди, вы оба там отличились. Отец и дочь, добровольные сообщники монстра, дознаватели и палачи. Говорят, твой отец более опытен, Меррикс, зато ты обладаешь богатейшим воображением. Я знаю, что существует особая разновидность жестокости, свойственная только маленьким девочкам… – Он положил руку в перчатке ей на подбородок, заставляя пристально посмотреть ему в глаза. – Говнюк, да? Очаровательно. Эталонная леди. – Сталлис плюнул ей в лицо и повернулся к одному из своих людей. – Какова ситуация в Тревенца-Рич? Мы продвинулись до Четырехсотой улицы? Я хочу, чтобы веретено целиком перешло под управление Инкассаторов; будет военное положение и комендантский час. Мы не откроем ставни, пока эти идиоты-революционеры не подчинятся реальной власти. – Слегка нахмурившись, он посмотрел в забрало человека, к которому обращался. – Почему ты так на меня смотришь? Доложи о ситуации? – Его голос поднялся до визга. – Отвечай, черт бы тебя побрал! Отвечай! Или, клянусь всеми мирами, я уничтожу тебя за неподчинение! Инкассатор поднял арбалет и выстрелил Сталлису в живот. По глухому звуку Фура поняла, что это оглушающий болт, слишком толстый и медленный, чтобы пробить броню. Но силы удара хватило, чтобы отбросить Сталлиса назад. Он замер от изумления, даже перестал дышать. Никто из присутствующих, казалось, не знал, как реагировать. Как будто актер произнес совершенно абсурдную реплику в ходе безупречного в остальном спектакля, настолько выйдя из роли, что поверг свою труппу в растерянность, граничащую с параличом. Это продлилось всего миг, а затем чары рассеялись. Сталлис потянулся за табельным энергетическим пистолетом; четверо его подручных повернулись к тому, кто стрелял. Расклад сил оказался не в их пользу: по меньшей мере трое против одного. Остальные Инкассаторы стреляли не только оглушающими болтами, но и бронебойными, а также пустили в ход кинетические пистолеты и энергетическое оружие. Все закончилось очень быстро. Сталлис лежал без движения, четверо верных ему людей были мертвы или близки к смерти. Другие Инкассаторы начали снимать шлемы. Первым был мужчина с широкой и глубокой вертикальной складкой посреди лба. – Я Бранка, – сказал он хриплым голосом. – Жаль, что им удалось немного помучить вас и вашу команду, но мы должны были нанести удар в нужный момент. Он кивнул двум спутникам, и они двинулись вперед с ножами, принялись резать ремни, удерживающие Фуру и ее людей у перил. – Что это было, Бранка? – спросила она сиплым от дыма голосом, глядя сквозь слезы. – На кого вы работаете? – Он работает на Хаспера Квелла, – сказала женщина, стоявшая рядом с Бранкой. – А прямо сейчас Хаспер Квелл работает на нас. – Она сняла шлем и, приподняв голову, всмотрелась в Фуру через маленькие очки. – Капитан Несс, я не ошиблась? Фура могла бы заплакать от радости, но глаза и так были полны слез. – Совершенно верно, капитан Несс. – Добро пожаловать в Тревенца-Рич, – сказала Адрана. Ее взгляд скользнул по культе Фуры, затем переместился на Сталлиса, лежавшего в полуобмороке. Тот таращил глаза в страхе и растерянности, словно избалованный ребенок, впервые в жизни получивший взбучку. – Для тебя все кончено, Инсер. Наступил позорный финал твоей позорной жизни. – Что ты со мной сделаешь? – прозвучало жалобно. Чей-то голос вклинился в разговор. Появился пожилой мускулистый мужчина с растрепанной копной волос и двумя черными дырами вместо глаз. – Ты поможешь нам, Инсер. Нам нужен демонстрационный образец – очень убедительный образец, – и ты на эту роль подходишь идеально. – Вновь прибывший коснулся пальцами лба над пустыми глазницами. – Хаспер Квелл к вашим услугам. Вы хотели подзаработать, капитан Сталлис? И Квелл – которого Фура уже встречала, но это было давным-давно – достал пистоль. Глава 31 Сестры Несс обнялись и прижались друг к другу, словно бросая вызов Вселенной, – пусть докажет, что это воссоединение всего лишь выдумка, жестокая фантазия, одна на двоих, сон о лучшей жизни, который вот-вот падет жертвой бесцеремонного вторжения дня. Но каким-то чудесным образом сон все продолжался, и с каждым мгновением сестры все больше укреплялись во мнении, что происходящее реально и необратимо. Обнаруживались все новые детали, которые их разум нипочем не сумел бы выдумать. Фура заметила в сестре жесткость, которой не было, когда они расставались. Казалось, в Адране теперь больше костей, чем плоти, а в ее глазах появилась некая отрешенность. Если временами Фура злилась на случайность, по которой Адрана появилась на свет первой, то теперь не возражала против статуса младшей сестры. Она была рада, что рядом есть кто-то более мудрый и рассудительный, и очень сожалела, что не смогла поддержать Адрану во время событий, из-за которых ее взгляд теперь казался таким серьезным. Они бы могли встретить беду плечом к плечу, и пусть от этого тяготы не стали бы легче, сестры сумели бы просто разделить бремя и нести его потом вдвоем до конца своих дней. Адрана испытывала в точности те же самые чувства. Она, конечно, не могла не заметить утраченную руку Фуры, но решила, что подробный рассказ об этой потере – как именно она случилась и что повлекла за собой – может подождать. Она увидела во взгляде Фуры знакомую отстраненность, как если бы они с сестрой стали друг для друга зеркалами. Ей не потребовались слова, чтобы понять: Фуре пришлось пройти через некое хладное очищающее пламя. Они обе еще больше отдалились от той жизни, которую вели на Мазариле. Адрана и Арафура подметили, что присутствуют не все друзья. – Что-то плохое случилось с нами обеими, – начала Адрана, убирая потемневшую от пота прядь со лба сестры. – Ты видишь это во мне, а я – в тебе. Думаю, мы должны многое друг другу поведать. Но позволь мне начать с одной вещи, прежде чем скажешь хоть слово. Пальцы Фуры коснулись колючей щетины на голове Адраны. – Это что, приказ? – Я бы не посмела. Хочу только сказать, что знаю, чего тебе стоило предупредить меня о том черепе. Это был самый храбрый, самый добрый поступок, и я никогда его не забуду. – Мне сказали, что это сведет тебя с ума. Но поскольку ты сейчас не выглядишь сумасшедшей… – Фура сделала паузу, сосредоточенно рассматривая лицо сестры, словно в поисках подсказки. – Как я догадываюсь, предупреждение дошло вовремя? – Вовремя, но если бы оно опоздало еще хоть на долю секунды… Когда меня вызволили, я чувствовала себя так, будто провела в плену у черепа несколько часов. Ласлинг сказал, что прошло лишь несколько минут, и я была уверена, что он лжет. Но теперь я знаю: это череп влил в меня свой яд. – Мы с тобой теперь специалисты по ядам: у меня в крови светлячок, у тебя в душе Боса. – Вот уж без чего мы могли бы прекрасно обойтись. – Адрану порадовало, что Фура сама заговорила о светлячке, – значит, не придется ходить вокруг да около. – Вижу, он не оставил тебя. – Вежливый способ сказать, что все зашло очень далеко за время нашей разлуки. Да, зашло – но только потому, что закончилось лекарство. Мы поговорим об этом в свое время, не стоит волноваться из-за меня. – Фура улыбнулась, желая, чтобы из глаз сестры ушла тревога, потому что это мешало ей самой чувствовать себя счастливой. – Важно то, что мы обе живы и находимся там, куда стремились. Операция по доставке щелкуна завершена. Он нам кое-что должен, а мы ему ничего не должны, и меня это вполне устраивает. Обещай, что не будешь сердиться на меня за то, что я потеряла наш прелестный кораблик. – Да разве я могу сердиться… Но действительно ли он потерян или ты просто его оставила? – По правде говоря, я верю, что он на время перешел к новой владелице. Ну, эта часть сложная и зловещая, и неохота гадать, увидим ли мы когда-нибудь «Мстительницу» снова. Она не уничтожена и не захвачена врагами, и это уже кое-что. И еще: я спасла Паладина! – Ты всегда была к нему добрее, чем я, – сказала Адрана. – Но я рада, очень рада. И здесь есть другие роботы, которые тоже будут довольны. Она опустила взгляд и помрачнела. – Теперь о руке. Сильно беспокоит? Ситуация в городе не то чтобы идеальная, как ты уже могла заметить, но я надеюсь, Квелл найдет для нас торговца конечностями. – Денек-другой потерплю. Сейчас у меня другие заботы: ужасно хочется есть и пить, я устала и подозреваю, что неважно пахну. – Вовсе нет, – сказала Адрана, втянув носом дыхаль. – Но поскольку я пришла сюда через канализационный туннель, не мне судить. Сестры с величайшей неохотой разъяли объятия. Обе знали, что ночные дела далеки от завершения. – Квелл еще не полностью подчинил себе Тревенца-Рич, но работает над этим, – сообщила Адрана. – У меня есть несколько вопросов к Квеллу. – Они могут слегка подождать? Еще сутки или чуть больше ситуация будет довольно нестабильной. Мы отсидимся на вокзале на Шестисотой улице – там наверняка есть горячая вода и мыло, найдется и еда. Устраивает? Фура рассеянно кивнула, размышляя о Квелле. Они ехали в трамвае в сопровождении сторонников Квелла, которые взгромоздились на подножки и, не выпуская из рук оружия, высматривали очаги сопротивления. Пару раз они стреляли в переулки и темные углы, где могли укрываться агенты Инкассаторов и мозаичники. Ставни Тревенца-Рич были все еще закрыты, и когда трамвай взобрался на холм, сестры увидели в ночной тьме мира-веретена далекие сполохи уличных боев – они своей мимолетной красотой напоминали узоры калейдоскопа. – Что ж, пора тебе услышать самое плохое, – проговорила Фура, глядя на свое подсвеченное электричеством отражение в окне. После долгой паузы она продолжила: – Прозор и Тиндуф мертвы. Адрана сглотнула. – Этого-то я и боялась. Сталлис? – Напрямую в случае с Тиндуфом – убил его на моих глазах, как раз перед тем, как отнял руку. Косвенно в случае с Проз. Она была снаружи, пыталась подать вам сигнал и поймала снаряд гаусс-пушки. – Скажи, что это произошло быстро и она ничего не успела понять.