Введение Слог хоть и короток, но строг С чего начну я свою пролог Данная книга не называет конкретных стран и конкретных лиц с самого начала, мой дорогой читатель может сам обо всем догадаться, однако не стоит спешить с выводами, ведь я не собираюсь осуждать чьи-то действия, а хочу лишь показать жизнь главных героев, которым не посчастливилось родиться там, где они теперь вынуждены бороться за жизнь до последнего вздоха. Страна, погрязшая в войне уже не малый десяток лет. Какой? — Не могут вспомнить даже сами жители этой страны, сменившиеся поколения рождаются, живут и умирают, но война так и не заканчивается. Им постоянно говорят о новых победах и подвигах славных защитников страны, отдавших свои жизни за независимую державу. Остальной мир стал не столько серым, сколько полностью невидимым для обозревателей, СМИ и кого бы то ни было. По мнению государственного аппарата — население должно быть подробно проинформировано о ситуации в стране и на фронте — этого им вполне достаточно, лишнее может принести лишь угрозу в виду смуты. Страна живет по законам военного времени. После 22:00 действует комендантский час для всех, кроме отрядов специальной полиции, которая арестовывает неблагонадежных граждан, чья дальнейшая судьба остается неизвестной. Ясно лишь одно — назад дороги нет и все, что в могли знать об арестованном человеке со временем исчезает. И нет, это вовсе не результат постоянной работы по удалению информации, стиранию всевозможных источников данных, а свойство психики человека, чей мозг постоянно набивается все новыми и новыми фактами. Суета жизни и постоянный поток информации сами вытесняют из мозга устаревшие и давно забытые события. Поэтому никакого заговора со стороны государства в этом нет, есть лишь масса деградирующего населения, которое со временем из-за постоянной пропаганды превращается из сознательно мыслящих существ в разъярённую толпу. Напуганные и озлобленные: напуганные из-за страха умереть, озлобленные на весь мир вокруг. Только враг виноват в том, как неумолимо быстро растут коммунальные тарифы и цены в магазинах. Именно из-за него вводятся такие налоги как на ВБ1, ЧВ2и вспоминаемый всеми налог на бездетность. При том, с холостяков в этом случае берут еще же и налог на отсутствие штампа о браке в электронном паспорте. Бумажные паспорта теперь можно увидеть только лишь в музеях и на старинных выставках. Электронными не стали разве что сами люди, хотя для особо богатых существуют специальные микро чипы, которые при наличии сверхскоростных сетей сообщения, что в свой век мы скромно зовем Интернетом, открывают человеку любую информацию, стоит ему воспользоваться поиском. Разумеется, найдется лишь разрешенная для общего обозревания информация, а результаты поиска и сам запрос будут отправлены в мониторинг-центр, для проверки благонадежности собственных граждан. Электронные паспорта, загранпаспорта, электронные очереди, проект «Цифровая держава3», крещение, отпевание, любые литургии и богослужения — теперь только в электронном формате (массово собираться, если причина не государственные митинги категорически запрещено, кара одна, и все ее знают и боятся о ней думать — полная аннигиляция). Что касается штрафа за разгульную или проще скажем холостяцкую жизнь — то этот вопрос стал решаться предприимчивыми гражданами с помощью фиктивных браков, от которых была польза обоим «молодоженам» — поборы прекращались, следовала выплата в 36 0004мен, как новообразовавшейся семье. Однако поняв, что проблема с постоянно падающей рождаемостью простым заключением брака не решается, государство пошло на крайние меры, открыв по всей стране сеть государственных публичных домов. Когда в связи с войной проблема стала только ухудшаться, государство пошло на очередной шаг, запретив женщинам прерывать беременность, вплоть до смертной казни. И, казалось бы, решение было найдено, первые пять лет стрелка на графике рождаемости стремилась вверх, однако с тем же успехом смертность шла практически параллельно, участились смерти среди матерей, кто-то из них через знакомых находил повитуху, которая могла не справиться с большими кровопотерями в домашних условиях, из-за чего девочки погибали. Отдельные политические эксперты выделяют в качестве не основной, но малозаметной и скрытой попытки увеличить количество населения — продажу дешевых средств предохранения «Пiдтрiмка», чья стоимость была втрое ниже импортных аналогов. Они уже сходили с конвейера негерметичными и могли порваться в самый ответственный момент. Тем временем война продолжалась, запасы живой силы постепенно истощались. Стране нужны были новые люди, которые могли бы не испытывая голод или жажду по несколько суток находится на боевых позициях. Люди, способные дышать при маленьком количестве кислорода в атмосфере и абсолютно не восприимчивые к вирусам и бактериям. Кроме того эти люди должны были быть физически выносливы, обладать развитым интеллектом, силой воли и главное могли бы беспрекословно выполнять команды. К сожалению, множественные попытки вырастить в национальных лагерях машин-убийц заканчивались неудачей. Рано или поздно каждый житель страны задавался вопросом, с чего началась война. Единственная информация была в учебниках страноведения и буклетах для спонсирующих организаций. Везде говорилось о том, как в далеком прошлом соседняя страна, желая обрести свою тотальную власть на новых территориях, начала вторжения, которое для страны не стало неожиданностью, так как она долго и упорно готовилась к атаке со стороны соседского неприятеля. Впрочем, дальше говорилось о попытках молниеносной борьбы противника, об их грандиозном провале, долгом противостоянии и гражданской войне внутри этого самого государства, за время которой оно потеряло существенную часть новообретенных территорий. После военного переворота враг стал еще агрессивнее. Этот момент застали чьи-то предки, рассказывая, как свои же вооруженные силы ставили макеты танков, РСЗО и командных пунктов в жилых районах, объясняя это подходящей человеческой активностью для обманных маневров. Естественно, в эти места уже на следующий день случались прилеты. Однажды в одном из лучших институтов страны студентам раздали деревянные автоматы и обязали ходить в полевой форме. На БМП подвозились в большом количестве пустые ящики, которые учащиеся перетаскивали в здание института. Постоянно дежурили камеры десятки, сотни. В один день по институту был открыт огонь, разрушивший здание по самое основание. Ударной волной выбило стекла в соседних домах, откуда беспрерывно велась съемка. После этого происшествия появились заголовки о том, что на вооружении появился ряд новых танков, истребителей и прочей военной техники от неравнодушных стран и организаций с задней части Евразийского полушария. По мере того, как увеличивалась коалиция взаимопомощи, в стране стали разрабатываться проекты, призванные помочь ситуации на фронтах. В некоторых дистриктах были открыты биолаборатории и лаборатории по разработке химического оружия. Иногда, эксперименты выходили из под контроля, и опасные газы или заражённые насекомые заполоняли близь лежащие районы. В одном из таких районов находился детский дом Майкла — одного из главных героев данной книги. Кроме того, за время войны разрабатывались такие проекты как: FCE5— оказался слишком энерго- и ресурнозатратным; iMAN — идея создать армию супер людей, готовых выполнять боевые задачи в тяжелых условиях (проект был закрыт из-за проблем с финансированием). Так же замороженным оказался проект по созданию, так называемой, телепортационной системы перемещения. В то время, когда была решена проблема расщепления объекта на мельчайшие частицы, после чего объект был готов к перемещению в пространстве, оставался открытым вопрос «сбора» этих самых частиц в единое целое в другой точке пространства. Ученые могли расщепить человека, таким образом, потеряв его безвозвратно. Однако, благодаря этому, удалось создать комнатку, размером с телефонную будку, в которой бы бесследно пропадали люди, вещи, в общем, всё, что желает аннулировать государство. Спустя несколько десятилетий беспрерывной войны главными органами государственного аппарата стали: Министерство Войны, отвечающее за военное положение, оборону и безопасность страны. Благодаря последним, успешно завершившимся проектам, на вооружение поступили человекоподобные роботы, которые вскоре заменили людей. Таким образом, проблема нехватки бойцов для сдерживания живой силы противника ушла на второй план. Теперь каждый подобный солдат получал команды от оператора, который сидел далеко за линией обстреливания и мог чувствовать себя в безопасности. Министерство Пропаганды — один из отличившихся органов. Любую ситуацию в стране этот орган мог выставить так, чтобы граждане не заподозрили, в какой пропасти вот-вот окажутся. Так, например, во время хлебных бунтов и отсутствия зерна, которое страна полностью продала, чтобы приобрести системы ПВО, гражданам бесплатно раздавались купоны на иностранный сыр. Его так и не завезли, написали, что колонну с продуктами подбили вражеские снаряды, про хлеб все мгновенно забыли. Годы шли, а ответа от партнеров о долгожданном вступлении в Океанический альянс так и не пришло. Министерство Пропаганды продолжало снимать ролики ужасных разрушений, голода, нищеты и зверств, якобы вражеских боевиков для иностранных наблюдателей. В то же время имели место быть фильмы, в которых полки магазинов ломились от продуктов, улицы были чистыми и неразрушенными, а народ счастлив — все это предназначалось для собственных граждан. Каждый подобный ролик сопровождался речью о том, что необходимо еще немного постараться ради долгожданной победы. Выступавшие политики цитировали одного из последних президентов страны, подбадривая народ «через не хочу, через не могу, еще чуть-чуть» и тому подобным. Министерство Расточения, оно же в прошлом Мин Торговли, Продаж, Денег и даже Счастья (для кого как). Чтобы уйти от преследования по уголовным статьям за мошенничество, коррупцию и превышение собственных полномочий, руководство постоянно сменялось. А дабы у населения не осталось негативных мыслей по поводу нечестного государственного органа, его с шумом закрывали, депутатов прилюдно разгоняли, а на всеобщих безальтернативных6выборах принималось решение о создании нового органа, с новыми полномочиями и новым названием. Всеобщая усталость захлестывала народ, ожидание хоть каких-нибудь поворотных событий выматывало и вгоняло в хандру, порой даже желание собственного поражения во имя мира имело место быть. Однако народ продолжал жить, не чувствуя практически ничего из того, что хотел бы. А государство все равно функционировало, словно старый дуб с тремя ветвями, между которыми медленно-медленно циркулировал живительный сок. Глава1 Токсичный индивидуализм Внутри все в толстой корке льда, А в голове стальная мгла. К чему жить искренне с волками? Коли не ведают же сами — С чего им дружбу начитать. Раздался ненавистный звук будильника. Майкл подскочил с кровати, так как просыпался раньше других, однако тревожить соседей утренним звоном считал верхом бескультурья. Вот и в этот очередной день он, не вставая с постели, хлопнул по будильнику и посмотрел на дату. — Двадцать второе — констатировал он, еле вылезая их холодной постели. Надо сказать, что в свои тридцать лет, Майкл не был таким уж беззаботным молодым, как может показаться нынешнему человеку его возраста. К своему времени у него уже имелось две межпозвоночных грыжи и один перенесенный микроинсульт, как результат сильного волнения еще пять лет тому назад. Согласно заключению Министерства Войны, он был избавлен от необходимости службы в войсках, за непригодностью по состоянию здоровья. Притом данное заключение было сделано даже не на основе его грыж, с коими забирали на фронт с охотой. Причиной стал микроинсульт, из-за которого Майклу теперь нельзя было вкалывать амексодиазипин7, повсеместно использующийся на войне. Данный факт он узнал случайно, через знакомого, работавшего в Министерстве Войны. Тот проболтался своей подруге, мол: «У нас нет столько амексодиазипина, чтобы давать его раненым, к тому же эти инвалиды уже бесполезны для нас. Куда только уходят бюджетные деньги?» — фраза заканчивалась смехом. Впрочем, знакомого раньше работавшего и до этого жившего, так как его прилюдно казнили, якобы за разглашение государственной тайны и попытку бегства за кордон, хотя все прекрасно понимали, что туповатый товарищ просто не умел хранить чужие секреты. Отвлекшись на воспоминания из недалекого прошлого, Майкл не заметил, как прошло уже десять минут — это значило, что через пять минут ему уже надо выходить из дома и бежать на работу, так как метро в ближайшее время будет закрыто, по заявлению властей из-за ремонта путей. На самом деле, работая в Министерстве Пропаганды, он прекрасно знал о том, что, в метро сейчас проводятся съемки спокойной жизни для остальных граждан, с целью показать мирно живущую столицу. Актеры разыгрывали счастливые семьи, едущие в центр города, где уже начались массовые праздничные гуляния. Что-то ему подсказывало, не один из посмотревших не захочет усомниться в увиденном, да и не сможет — любой, кто думает иначе, чем это принято большинством, должен быть лишен жизни через WE8или сослан на пожизненные работы. Душ под ледяной водой — не спортивное закаливание, а пресловутая бедность. Тарифы на горячую воду были так высоки, что даже раз в месяц Майкл не мог позволить себе принять ванну с теплой водой. Выходом из ситуации могли служить солнечные батареи, которые, конечно, стоили баснословно дорого, к тому же стали бесполезны ввиду того, что для поддержания урожайности агрономы часто прибегали к «искусственным дождям», в результате чего больше половины времени погода стояла пасмурная, либо дождливая. Однако его это никак не заботило, зашуганный и заторканный он был одним из тех людей, кто живет в своем маленьком мирке и никогда из него не выходит, была бы его воля, он работал бы из дома, лишь бы не наблюдать людей и солнечного света. Всю свою детство Майкл пробыл в доме для сирот. Матери с отцом он не помнил, даже спросить об их существовании было не у кого. Детский дом, где его воспитывали, остался в памяти взрослого мужчины, как место насилия и жесткой травли. Фотографию родителей, которую он хранил под подушкой, заботливая няня выкинула вместе с другими вещами, найденными у сирот под матрасами и одеялами еще в первый год жизни в приюте. По воспоминаниям Майкла один из мальчиков достаточно хорошо помнил своих родителей, прежде чем их забрали на фронт. Каждый вечер малыш устраивал истерики, когда придет отец или второй отец9и заберет его домой. Воспитатель, что постарше, сразу краснела и кривила лицо так, что очки с огромной металлической оправой поднимались до лба, испещренного ровными дугами морщин старой дамы. Именно поэтому Майкл и устроился в Министерство Пропаганды, чтобы найти ответы на интересующие его вопросы о прошлом, но, как оказалось, зря, потому что главный орган по надзору за тем, что смотрит и читает гражданин, массово уничтожал все предметы старины, литературу, произведения искусства. Благо, большая часть информации перешла в цифровую среду, где уничтожение «недостоверных данных» стало гораздо проще. Работа Майкла заключалась в написании слоганов, лозунгов, рифмовок и сюжетов к промо-роликам, Кроме того в его обязанности входило создание положительных отзывов о товарах государственного изготовления. А в последующем написание колонок в электронных газетах, печатание маленьких статей на патриотическую тематику. Нельзя сказать, что постоянно изменяющийся мир был хорош для всех. Несчастные учителя, которым попросту запретили увольняться с работы, вынуждены были постоянно следить за изменениями в школьной программе, чтобы, не дай Бог, не совершить ошибку, неправильно поправить ученика и потом выслушивать от директора лекции о важности постоянного информирования, соблюдении субординации и тому подобное. Надо сказать, что от новинок в образовательном процессе хорошо было лишь одним ученикам, так как теперь они сами выставляли учителям оценки. Вскоре даже тесты пропали из общей практики. Ведь если ученик напишет правильный ответ, в соответствии с последними данными, инструкциями и распоряжениями, а преподаватель исправит на неправильный, то школа получит выговор за несоответствие своему образовательному статусу, после чего заработные платы учителей понижались в процентной зависимости. Не менялась только суть — это говорить лишь на государственном языке, исправлять детей, использующих негосударственный язык, было обязательно, если ребенок объяснял это тем, что у него в семье все так говорят — назначалась специальная проверка, по результатам которой в большинстве случаев ребенок оказывался в сиротском приюте, а родители в WE лаборатории10. Майкл предполагал, что именно это и случилось с его родителями, однако доказательств нигде не было. Он не помнил ничего, что могло бы остаться у него с малых лет от прежней семьи. Все дало Министерство Пропаганды, которому, по мнению настоятельниц приюта, Майкл теперь был обязан по гроб жизни. Работа ему не нравилась, взять хотя бы дорогу до МинПропа11, которая занимала уйму времени лишь из-за многочисленных подземных переходов, из которых стал состоять город по большей части. За несколько лет город стал похож на муравейник, в буквальном смысле большей частью своей инфраструктуры опустившись под землю. В лучшем случае планировалось полностью уйти жить на пару десятков метров вниз в целях безопасности. Городу все равно не нужен солнечный свет, а без него противник был бы дезориентирован, так как столица переезжала ввиду безопасности членов постоянного командного состава. Три главных Министерства тоже бы скрылись под толстым слоем грунта. Неподалеку от города возник похожий населенный пункт, полностью состоящий из каркасных сооружений и картонных домов. За порядком там никто не следил, поэтому, как правило, там жили беглецы, бандиты, плаксоторговцы12и прочие маргиналы. Первые бомбежки Майкл помнил смутно, в то время у него еще была другая работа по перетаскиванию исправленной печати в приемник, где он и заработал проблемы со спиной. Министерство Пропаганды являлось многоэтажным зданием, но в отличие от министерства Войны, которое уходило под землю и было похоже сверху на пятиконечную звезду, МинПропа представляло из себя ассиметричный небоскреб, располагавшийся в одном из самых густонаселенных районов города, за что, к слову, Майкл и ненавидел дорогу сюда. Огромное стеклянное здание, состоящее из множества различных квадратов, непропорциональных друг другу, в особо солнечные дни могло испепелить любой находящийся рядом объект. Архитектор, явно, задумывал сделать его стены из металлических листов, но весь металл стал уходить на вооружение, боеприпасы и военную технику, тогда-то и решили, что лучше уж так чем вообще без окон. Лучше с хорошим видом и без какой-либо вентиляции. Именно в подобных условиях и работал Майкл, его маленькая комнатушка располагалась на одном из верхних этажей. Откуда мог бы открываться чудесный вид, если бы не баннер, висевший здесь со времен последних всеобщих выборов. Охранник, сидевший на входе, усиленно пялился в монитор, походу, желая рассмотреть в нем чьи-то мысли. Майкл подошел к двери лифта и два раза нажал на кнопку вызова. «Да не работает он, не работает!» — фырчал охранник, не отрываясь от экрана. Этот означало, что путь в 50 этажей ему предстояло пройти самостоятельно. Впрочем, выбора не было, к тому же оставаться после работы, доделывать незаконченные дела не хотелось. Нельзя сказать, что Майкл был больным человеком, да межпозвоночные грыжи не давали возможности брать большой вес, а последствием микроинсульта стал лишь нервный тик на правом глазу, который можно было увидеть только при внимательном рассмотрении. Все остальное было следствием малоподвижного образа жизни, однообразного питания и постоянного пессимистичного настроения, в прочем, как и у большинства горожан. С трудом поднявшись к месту работы, он садился в кресло, тяжело дыша, и пересматривал дела, оставшиеся с прошлых дней, таковые он сам никогда не оставлял, ему приносили сделать их «задним числом» не очень добросовестные сотрудники. В первую очередь Майкл привык выполнять самые простые и не требующие особого труда задачи, по типу составления в газетах различного рода сенсационных полос. Основными сенсациям обычно были или открытие очередного фронта, которые Майкл уже и считать перестал, или увеличение количества выпускаемых продуктов, таких как КОБС meat13, БУСК14или различного рода овощных консервов, которые, несмотря на свое разнообразие на прилавках, имели, если не одинаково отвратный, то очень похожий неудобоваримый вкус. Впрочем, выбирать не приходилось, спасал лишь острый перец, привозимый из-за рубежа в мягких упаковках и счастливым чили перцем на этикетке, которая по своей яркости проигрывала всем тем, что представляли консервы, овощи, КОБСы и т. п. Впрочем, от использования иностранной приправы вскоре начиналась изжога, которой повально страдали люди старшего поколения. Майкла спасало то, что он питался в общественной столовой своего Министерства, где, хоть, и, отстояв большую очередь, можно было получить свою порцию макарон или перловой каши, которая больше была похожа на раствор для строительства очередных катакомб. В общей столовой был даже чай, которого зачастую хватало на первые человек восемьдесят, успевших подбежать к раздаточному столу. Майкл считал эту охоту за травяным напитком если не дикой то позорной для себя, к тому же боль в спине не позволила бы ему пролететь и пары шагов до краника с заветным напитком. Друзей на работе Майкл заводить не любил, поэтому изредка разговаривал только с сотрудниками собственного отдела сугубо по рабочим моментам, среди его коллег большинство так же не отличалось способностью говорить во время работы. Тишину за совместным обедом мог прервать лишь один человек — это был его сосед по кабинету, какой-то Алекс И….. (Фамилии он всегда плохо помнил, а когда хотел узнать — забывал посмотреть в справочнике). Словом этот Алекс мог посередине обеда встать и сказать: «Коллеги! Разрешите мне поздравить Вас с днем Разделения Народов!» — после чего он зачитывал свои стихи: «Сменила ночь унылая пора, Сию порý мы называем — утро. Я не холерик, но скажу, друзья, Что чувствую себя сейчас я скудно… …Оставьте бред, который вы творите, Полны отравы все ваши сердца! Сей день для нас есть день великой скорби — Тот день, как между нами нет Родства!». По мнению Майкла, слог у товарища был не плох, но свои стихи, он считал, сложены куда лучше, однако на публике Майкл все же стеснялся хоть что-то декламировать, поэтому его непризнанный гений оставался лишь на черновиках и заметках.