Мои побелевшие ладони оторвались от трибуны, я сделала шаг назад, обходя оградку. Шестнадцать закрытых ящиков, шестнадцать гробов с моими родственниками, они все закрыты, потому что взрывы изуродовали их до неузнаваемости. Моя ладонь ложиться на черную крышку гроба, проводя по лаковой поверхности, Папа… Я иду дальше… Мама… Дальше… Лея… БАБУШКА! ТЁТЯ! ДЯДЯ! ДВОЮРОДНЫЕ СЕСТРЫ! АМАЛИЯ! КАЙЛА! Каждый из них кивает мне, прощается со мной. Моя ладонь сжимается в кулак, когда гробы начинают погружать в землю. Их засыпают землей, сразу после того, как я бросаю в каждую ямку горстку земли. Они уходят, один за другим, растворяются в воздухе, а я просто смотрю им в след. Мой мозг лихорадочно начинает перебирать в голове воспоминания. Когда я виделась в последний раз с каждым из них? Что я сказала? О чем мы говорили? Это было что-то абсолютно не важное, не значительное… Я и представить не могла, что больше не увижу никого из них. Я не могу вспомнить, что последнее сказала маме? А папе? Моя паника нарастает, но не выходит на поверхность. Больше никогда мама не пошутит в своем особенном стиле, я никогда не увижу поддержку в её глазах. Мой отец, больше никогда не приставит ко мне охрану. Я больше никогда не услышу его обеспокоенный и сердитый тон. Он знал, что так будет, он часто говорил о своей смерти. Лея. Моя маленькая, бедная девочка, она была совсем ребенком, маленьким, невинным ребенком!!! Я никогда не услышу её звонкий смех. Их больше нет. Никто из них не позвонит мне, не встретиться со мной. Я осталась одна. Когда последнюю могилу закапывают, я не могу больше здесь находиться. Они все ушли. Разворачиваясь на пятках, я понимаю, что всё это время была не одна. Журналисты и репортеры всё еще снимают, делают сенсационные кадры для своих жалких каналов и газетенок. Я иду прямо на них, не поднимая головы, и они расступаются, давая мне возможность пройти. — Вы будете мстить за свою семью? — Послышался голос одной из журналисток. Рука Габриеля ложиться на моё плечо, но я останавливаюсь и очень медленно поворачиваю голову, фиксируя взгляд на жалкой, падшей журналистке с кроваво алыми губами. Жесткая ухмылка появляется на моём лице. — Оглянитесь, вот к чему приводит месть. — Говорит мой бесцветный резкий голос, и я ухожу. Когда Габриель открыл мне заднюю дверь бронированного внедорожника, я не думая залезаю внутрь под вспышки фотокамер. Ублюдки. Внедорожник в сопровождении эскорта военных двигается с места. Я смотрю в окно, наблюдая серые тучи, которые затянули небо. В салоне играет радио, и слова песни заставляют меня стиснуть зубы. Я когда-то умру — мы когда-то всегда умираем, Как бы так угадать, чтоб не сам — чтобы в спину ножом: Убиенных щадят, отпевают и балуют раем, Не скажу про живых, а покойников мы бережем. Голос репера, который произносит эти строки, слышится мне как: голос Ареса… И меня переносит в недавнее прошлое… Тремя часами ранее… — Пора. — Произносит голос Габриеля, и я покидаю квартиру. Пока мы спускаемся в лифте, я вспоминаю, о чем попросила его два дня назад. — Найди мне этого ублюдка. — Проскрежетал мой полный ненависти и боли голос. Габриель, нахмурившись, смотрел на меня. — Ты уверенна, что это то, чего ты хочешь? — Да. Лифт открылся, сообщая сигналом о прибытии. Как только мы вышли на улицу, Габриель подозвал двоих своих бойцов, те безмолвно кивнули. Внедорожник начал своё движение в другую сторону от кладбища. Каждая минута питала предвкушение предстоящего… Ладонь Габриеля, вложила в мою ладонь холодный металл, на меня издевательски смотрел складной, остро заточенный нож. Внедорожник остановился около заброшенного склада. Стикс был здесь, он следил за мной из-под опущенной головы. Мы вошли за ржавые ворота склада. И я встретилась с серыми грозовыми глазами. Даже сейчас он нагло усмехался, наблюдая, как я приближаюсь к нему. Он стоял на коленях рядом с внедорожником троих близких друзей Габриеля. И он стоял на коленях не один. Их было трое. Остановившись в трех шагах от Ареса, я посмотрела на Стикса, он едва заметно кивнул. Альберт, Рик, Арес все они стояли предо мной на коленях. — Я ведь не хотела этого всего… — Начала я, глядя в его наглые серые глаза. Теперь, они казались мне чужими. Арес усмехнулся. — Уже страшно. — Рассмеялся он. — Думаешь меня можно напугать этими парнями? — Он приподнял бровь. Я покачала головой, поджав свои губы. — Я не собираюсь пугать тебя. — Жестко и расчетливо произнесла я, раскладывая нож в своей ладони. Взгляд Ареса метнулся к острому лезвию. Он понял. — Вероника, мы квиты. Прекрати всё это. — Голос Альберта дрогнул. Моя голова медленно повернулась к нему. — Шестнадцать членов моей семьи за твоего сына? — Я по сумасшедшему рассмеялась. Альберт округлил глаза, понимая, что назад дороги нет. — Ты умрешь последним. Будешь смотреть на то, что натворил. — Жестко рыкнула я. Из внедорожника послышалась громкая музыка. IMAGINE DRAGNOS — BELIEVER. Мой взгляд метнулся на Габриеля, который прибавил громкости, и приподнял уголок губ. Очень смешно… Шаг вперед, я встретилась с зелеными глазами Рика, они были полны ужаса и страха. Мои пальцы сжали его блондинистые волосы, я откинула его голову назад. Моя ладонь поднесла нож к его горлу, и я ухмыльнулась. Острое лезвие перерезало его глотку, алая кровь брызнула в мою сторону, я оттолкнула его тело на бетон. Альберт молил остановиться, но я не слушала, я подошла к Аресу. Он едко ухмылялся, он ждал смерти, он не боялся. — Прощай. — Проскрежетал мой голос. Я вспорола ему горло, из его рта полилась кровь, его тело задергалось в конвульсиях. Я смотрела, как уходит из него жизнь, он уходил из моей жизни, оставив в ней кромешный хаос и тьму. Остановившись около обезумевшего Альберта, я смотрела, как слезы катятся по его глазам. Он посмотрел на меня жестко, бесчеловечно, расчетливо. — Ты не проживешь долго. — Проскрежетал его голос полный обещания. Я имела наглость рассмеяться. — Возможно. — Усмехнулась я. — Но я проживу дольше, чем ты. — Одним движением руки я вогнала нож в его горло. Стикс забрал у меня орудие. Он ничего не говорил, он всё понимал. * * * НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ… Внедорожник подъезжал к моему дому. Ложь — убивает семьи. В моем случае, в прямом смысле этого выражения. Я бы хотела все исправить, поступить по-другому. Я бы хотела отдаваться своей семье полностью, без всяких ссор и склок. Говорить с каждым из них, каждый грядущий день, смеяться, обнимать каждого из них при первом удобном случае. Но, сука — жизнь никогда не давала мне вторых шансов. Моя вера в Ареса Раймонда была самым великим даром… Она же, стала роковой ошибкой… Внедорожник остановился около дома. Охрана вышла следом за мной. Я покачала головой. — Габриель, мне больше нечего бояться. Угрозы больше нет. — Я посмотрела в его карие глаза. Он вдохнул полной грудью. — Ладно, но Стикс проводит тебя до дверей. — Согласился он. Стикс подоспел вовремя, мы вошли в подъезд. Он приобнял меня за талию. — Их тела найдут совсем скоро. — Шепнул он мне на ухо. Стикс позаботился об этом. Я кивнула. — Ты знал о том, что замышляет Арес? — Спросила я, входя в лифт. Стикс покачал головой. — Он был сам не свой последние две недели. Я перестал его узнавать. — Стикс нажал на кнопку. Это всё казалось безумием. Но правды теперь никто не узнает. Как только створки разъехались, я достала ключи. Стикс ждал пока я войду. — С тобой точно будет все в порядке? Ты не собираешься покончить с собой? — Стикс всегда говорил в лоб то, что думал. — Это было бы слишком эгоистично. Я последняя в своем роду, Стикс. — С этими словами я вошла домой, закрывая за собой двери. Кромешная тишина, была настоящим адом. Справлюсь ли я? Не будет ли соблазнительным искушение покончить с собой? Швырнув ключи на тумбочку, я прошла к двери гостиной и села прямо в проходе глядя на телевизор, который работал в беззвучном режиме. Я забыла его выключить, когда уходила. Канал новостей прокручивал моменты моего интервью в повторе. ЭТО УВИДЕЛА ВСЯ СТРАНА. Ранее, моя робость не позволила бы мне так откровенно говорить об этом. Но не сейчас. Я изменилась. Стала другим человеком. Когда теряешь веру — ты становишься кем-то другим. И этот кто-то, совершенно тебе неизвестен. Слезы от адской боли в груди, и безмолвный крик заставили меня скрутиться калачиком в проеме дверей. Холодный паркет обжигал мою щеку. Слезы катились ручьем. Я любила их всех. Каждого по-своему особенно. Но они никогда не узнают об этом. Они все мертвы. Арес мертв. Он был человеком, который позволил мне по настоящему вдохнуть, он же был тем, кто принес эту боль в мою жизнь. Пара кожаных мужских туфель появилась прямо перед моим лицом. — Хоть одна из пролитых тобою слез, была по мне? — Глубокий, всепоглощающий голос раздался в гостиной.