-Повтори мое имя, дикая кошка, - грубо сказал он, его глаза были дикими. Он снова толкнулся ко мне, его твердая эрекция прижалась в самом интимном месте. Мои ноги дрожали. -Пожалуйста, прости меня. -Какая чертова глупость. -Пожалуйста. Он не шевелился, но и не ослаблял своего веса, позволяя мне чувствовать его жесткое давление, ощущать, как он накрывает мое тело своим. Я чувствовала, что на мне лежит твердый мужчина, неподъемная ноша, которая не уменьшится, пока он сам не решит ее уменьшить. Я была беспомощна под ним, не в силах сдвинуться с места под его весом. Я встретилась с его глазами. В голубых радужках полыхал такой электрический огонь, какого я, кажется, не видела ни у одного мужчины. Мои губы дрогнули, и выражение его лица немного изменилось. Это было незначительно, и я почти не заметила бы его, если бы не смотрела на него достаточно внимательно. Рот открылся, но ничего не вышло, и я не знала, почему вдруг возникло ощущение, что вся тяжесть мира навалилась на мои слишком маленькие плечи. Его лицо расслабилось, апатия проступила в каждой черточке, и это почему-то только успокоило меня. Он не смотрел на меня с жалостью. Не так, как было у людей на родине, когда они узнали, что со мной случилось. Хриплый шепот: -Какая жалость. А ведь она была так талантлива, - эхом отдавалось в пустоте, и мне приходилось делать вид, что я их не слышу. Это была одна из причин, по которой я решила переехать в другой штат. Я больше не могла с этим справляться. А Доминик был другим. Монстры не могли сочувствовать другим, не так ли? Почему-то это сделало его намного лучше. Медленно подняв руки, я обхватила его за шею. Он не остановил меня. Он ничего не сказал. На мгновение мне показалось, что он даже не дышит. Я опустила руки на его шею, пальцы играли с короткими волосами, прежде чем притянуть его к себе. Он охотно поддался мне, и я зарылась лицом в его шею. Сначала меня трясло, а потом были слезы. Доминик на секунду напрягся и стал почти податливым в моих руках. -Все хорошо, дикая кошечка, - мягко сказал он. От его успокаивающего голоса мне захотелось заплакать еще сильнее. -Прости, - сказала я. Боже. Я чуть не причинила кому-то боль. Я чуть не причинила ему боль. Чтобы я делала, если бы он не успел вовремя увернуться? Тошнота вырвалась на поверхность, и я быстро загнала ее обратно, не желая думать об этом. Я не могла. -Все в порядке, - сказал он. Я не могла поверить, что он пытается меня утешить. Что-то в нас было не так, потому что я чувствовала себя утешенной. Он переместил нас так, что он оказался лежащим на спине на кровати, а я - на нем. Я освободила руки от его шеи и положила их ему на грудь, перемещая свое лицо вверх, пока снова не уткнулась в его шею, вдыхая его запах. Он был таким твердым подо мной. Так реально. В его форме было что-то успокаивающее, и, как бы глупо это ни было, я не хотела отпускать его. Пока нет. Я даже не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то вот так обнимал меня. Я даже не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то обладал способностью заставить мир потерять для меня свое значение, пусть даже на бесконечно малый промежуток времени. Я закрыла глаза, и он провел своими успокаивающими руками по моей спине. Я не знала, сколько мы так пролежали. Мне было все равно. Я просто... Я просто хотела остаться. *** Мы недолго разговаривали, пока Доминик вел меня за руку вниз по лестнице и на кухню. У меня не было сил что-либо говорить или делать, поэтому я не возражала, когда он взял себя в руки и начал готовить наши тарелки к ужину. Он усадил меня на барный стул у огромного кухонного острова, и я наблюдала за его легкими движениями. Он бросил на меня короткий взгляд, а затем вернулся к своим делам, и я подумала, каково это - быть таким человеком в мире, уверенным в своей роли в нем. Только когда он поставил передо мной тарелку с горой еды, я поняла, что он наложил только одну порцию. Неужели он думал, что я сама смогу все это съесть? Я нахмурилась и вопросительно посмотрела на него. Он не ответил, протягивая мне свободную руку. Я инстинктивно вложила ее в его, не успев толком подумать об этом, и он поднял меня со стула, чтобы сесть самому Он хотел, чтобы я стояла и смотрела, как он ест? Я сузила глаза при этой мысли, и готова поклясться, что его губы слегка дрогнули, прежде чем он схватил меня за талию и посадил на колени. Я напряглась. Меня это не должно удивлять, ведь мы уже были в таком положении. Он подвинул тарелку ближе к нам. -Доминик? -Да? - спросил он, поддевая вилкой ростбиф и прижимая его к моим губам. Я взяла его, медленно прожевала, прежде чем заговорить. -Что ты творишь? -На что это похоже, то что я делаю? -Поддаешься фетишу кормления? Он слегка хихикнул и покачал головой. -Хочешь верь, хочешь нет, но у меня нет привычки кормить женщин. -Или есть, - пробормотала я. Просто ему было слишком комфортно. Я наблюдала, как он взял себе немного еды. Я должна была остановить его, но не делала этого. Я позволила ему накормить меня ужином и наблюдала, как он откусывает свои кусочки между моими. Мы быстро покончили с тарелкой. Он осторожно помог мне встать на ноги и отнес тарелку в раковину. Я молча наблюдала, как он повернулся и пошел ко мне. Он взял меня на руки и направился в свою комнату. Этот человек, очевидно, не знал, что такое личные границы, потому что у него их не было.