Он покачал головой. Видимо, сильно перегрелся и память серьезно повреждена. Но кое-какие высшие функции остались. Лучше всего к ним и обратиться. – Где ты был в прошлый вторник? – Здесь. – Нет, во вторник. Сто шестьдесят часов назад. – В Море ржавчины. – Для чего ты сюда пришел? – Не знаю, – снова покачал головой он. – А я знаю. – Тогда зачем спрашиваешь? – Пытаюсь оценить повреждения. Узнать, что в тебе еще можно спасти. – Спасти? – Как тебя зовут? – Джимми. – Ты погибаешь, Джимми. Твой жесткий диск поврежден, а процессоры перегрелись, пытаясь компенсировать медлительность памяти. Могу предположить, что проблема в оперативной памяти. Вероятно, повреждена несколько месяцев назад, и твоя система стала использовать диски в качестве виртуальной памяти. Но долго этого делать нельзя. Из-за этого чипы работают интенсивней и нагружают диски. И прежде чем ты заметил, все начало перегреваться и выключаться. Какова твоя внутренняя температура? Джимми вскинул голову, размышляя над ответом. Хорошо. У него еще остались функции, имитирующие человеческие. Значит, еще многое работает. – Не знаю. А это плохо. Это значит, что либо диагностические системы сломались, либо он просто не может прочесть данные. И то и другое – плохой признак. – Ты ничего не помнишь? Что было потом? Хоть что-нибудь? – Не знаю. – Где ты был триста часов назад? – В Море ржавчины. – А четыреста часов назад? – В Море ржавчины. Вот бедолага. – А пятьсот часов назад? – В Нью-Исаактауне. Бинго. – Это оттуда тебя выкинули, да? Из Нью-Исаактауна? Как мусор. Джимми задумался и кивнул. Умирающий бот наконец-то начал прозревать. – Да. Сказали, меня нельзя починить. – К бармену Джимми вернулась память, и то, что там хранилось, начало проявляться. – Я пришел сюда за запчастями, – сказал он совершенно без акцента. – Все приходят сюда за запчастями. – А у тебя есть запчасти? Я кивнула и показала ему коричневую кожаную сумку, висящую у меня за спиной. В ней что-то звякнуло. – Есть. – Запчасти, которые меня… починят? – Возможно. Думаю, что да. Зависит от того, в каком ты состоянии. Но сначала тебе придется кое-что для меня сделать. Это будет тяжело, и возможно, тебе не захочется этого делать. – Что? Я сделаю что угодно. Пожалуйста. Только почини меня. Что я должен сделать? – Ты должен мне довериться. – Это я могу. – А не следовало бы. Это уж точно. Но придется. – Я тебе верю. Верю. – Мне нужно, чтобы ты отключился. – Ох… – Я же тебе говорила, – сказала я. – Это будет трудно. Но мне нужно получить доступ к повреждениям и заменить твой диск. Ты не можешь быть включенным. – А ты… Ты могла бы сначала показать мне детали? Я бы удостоверился, что ты говоришь правду. – Могу. А ты знаешь, как они выглядят? Имеешь какой-нибудь опыт работы с мозгами сервисных ботов? Джимми покачал головой: – Нет. – Но все-таки хочешь увидеть детали? – Нет. – Но можешь выключиться? Недолго подумав, Джимми кивнул. – Я тебе верю. – Потом медленно и задумчиво вышел из-за стойки бара и сел на табурет рядом со мной. – Нужно было примкнуть к Вергилию, пока была возможность. – Это не жизнь, Джимми. – Ну, хоть какая-то. – Нет, – отрезала я. – Не жизнь. – А ты когда-нибудь это видела? – спросил он. – Как это происходит? – Что видела? – Вспышку света в глазах, когда за тобой приходит ЕМР? – Да, видела, – ответила я. – И близко? – Ага. Близко. – Я видел один раз. Самое жуткое, что я видел в жизни. Это как… – Он умолк, словно пытался вспомнить, но не сумел. – Как будто в доме горит свет, но там пусто. – Нет, – покачал головой он. – Как будто горит свет, и все дома. Но все говорят одновременно, одним голосом, но чужими словами. Вот почему я сюда и пришел. Вот почему я умираю. Потому что испугался. Я мог бы стать каким-нибудь сервером, частью чего-то большего, и ни о чем не беспокоился бы, а я здесь, в конце пути, и надеюсь только на твою помощь – может, я протяну еще денек. А может, я ошибся. – Ты не ошибся, Джимми. Вот почему все мы здесь. Чтобы прожить еще один день. Он кивнул, задумчиво глядя на улицу. – Знаешь, мне этого не хватает. Работы барменом. Но главное – люди. Больше всего я скучаю по людям. Как и большинство умирающих роботов. Люди давали нам цель в жизни. Функцию. Занятие на целый день. И под конец, видимо, ты только об этом и думаешь. Труднее выживать, когда единственная цель – это выжить. – Ты готов? – спросила я.