— Но… — Ты не понимаешь. — Что я не понимаю, сэр? Начальник лондонской станции смотрел в заливаемое дождем окно. Машина уже прошла двадцать пятую кольцевую. — Мы получили угрозы. По неофициальным каналам. Серьезные угрозы. Очень серьезные. Некие лица пригрозили обнародовать всю правду о том рейсе — кто был на его борту. Они нам дали половину списка, и предупредили, что у них есть и вторая половина. Все имена совпали. Следы ведут в Израиль, но за Израилем стоят Россия и скорее всего, Франция. Если вскроется, что на борту катарского самолета летели вместе представитель Госдепа США и представитель Исламского государства, если все это покажут на RussiaToday в прайм-тайм, и это в то время, когда мы ведем войну с Исламским государством — американский народ воспримет произошедшее как акт предательства. Многие пойдут под суд. У нас не осталось другого выхода кроме как отрицать все. Этого рейса не было и погибших тоже не было. Точка. … — Это не шутка, Брендан. Я знаю, на борту того самолета был близкий тебе человек, но решение принято на самом верху. Ставки высоки как никогда и мы не можем себе позволить проиграть. За погибших мы жестоко отомстим, но… в другой раз. А пока — забудь. — Забыть? — Да. Забудь. И я — серьезно. 15 апреля 201… года. Марсель, Франция Опять холода, зима — на года, И ангелы к югу летят Нам завтра в полет Тебе — на восход А мне, по всему На закат… Андрей Макаревич Георгий уехал… Он уехал как всегда — не прощаясь, просто пропал. Он никогда не прощался. И снова потекли дни — один за другим, на роскошной вилле на Лазурном побережье Франции. Когда-то давно — она, как и почти любая одесская девчонка отдала бы все, чтобы жить здесь, в этом раю на земле. Жить в огромном доме с забором и белыми стенами, ходить в кафе, торговаться с рыбаками за свежевыловленный улов… просто жить, не бороться за жизнь ежеминутно и ежесекундно — а жить. Но сейчас… уже на следующий день после того, как пропал Георгий — она готова была зубами перегрызть себе вены на руке. Потому что она догадалась, куда он поехал. И что там будет. В тот день — они купили рыбу у рыбаков и решили приготовить ее сами, на огне. Баронесса откуда-то достала старый-престарый гриль, и они начали жарить рыбу, смеясь и обжигаясь. К рыбе — было вино, которое во Франции всегда было превосходно… — Скажи, о чем ты думаешь? — спросила баронесса, когда с вином и рыбой было покончено. — О Георгии — призналась Алиса. Баронесса вздохнула. — Я тоже думаю о нем. Он похож на тех офицеров, которых я знала еще в молодости. Русских офицеров. Сейчас таких уже нет… сейчас грязь одна. — Он спас меня… в Одессе. Вылечил меня… он сделал для меня столько что я никогда… Баронесса смотрела на закат. — Это не он спас тебя. Это ты спасла его. … — Я говорила с ним пару лет назад. Он признался — до того, как он встретил тебя, он хотел свести счеты с жизнью, думал об этом. У него доброе сердце, от матери. Хотя и он стал убийцей, как его дед. Перед тем, как встретить тебя, он три года провел на войне. После этого на него страшно было смотреть. Это не он вылечил тебя, это ты — вылечила его. — Но… — Алиса ничего не понимала — Аргентина же не воюет. И Чили тоже. — Это тебе так кажется, милая. На самом деле война не прекращается никогда — и, наверное, уже не прекратится. Алиса набралась смелости. — Вы расскажете мне про семью Георгия? Про его прошлое. — А он тебе не рассказывал? — Нет. Почти нет. — И про мать? … Баронесса вздохнула. — Жорж меня убьет. Но может, оно и к лучшему, я давно пережила свое время. Поехали… прогуляемся… вечерние прогулки полезны для сна. Потом я тебе все расскажу. * * * Баронесса решилась только на следующий день. Они только что вернулись с пробежки… баронесса вдруг взяла Алису за руку и повела в помещение, в котором она никогда до этого не была. Это был кабинет… типично мужской, с библиотекой, массивным столом с люстрой, фотографиями. На фотографиях — были мужчины, улыбающиеся и серьезные, группами и по одному. Многие были в форме. У многих в руках было оружие. На вещах — лежал толстый, многолетний слой пыли. Баронесса открыла бар, достала коньяк и стаканы, с толстым дном, которые испанцы называют «кабальито». Не спрашивая, разлила коньяк, подвинула один стакан Алисе. На столе — остался след в пыли. — Выпей… Алиса осторожно пригубила. Баронесса взяла фотографию со стола, начала протирать ее от пыли. — Мой Вадим. Знаешь, где это? Алиса покачала головой. — Касба. Старый город. Страшное место… там можно было пропасть даже днем. Вглубь Касбы не заходили даже парашютисты… Баронесса допила свой бокал, налила еще. — О прошлом Георгия лучше не знать ничего. Вообще ничего. Ибо то, что там есть — трудно представить себе нормальному человеку. Но тебе я расскажу, потому что тебе с ним жить. Ты знаешь, чем он занимается? Алиса кивнула. — Все ли знаешь? — Он убил, чтобы спасти меня. … — Но я не верю, что он убийца. Он добрый… — Как мило… — хрипло сказала баронесса и снова отпила из бокала — милая маленькая девочка… Ты ведь на самом деле веришь в это… — Но это ведь так… — Да, так… … — Чтобы понимать, почему Георгий стал тем, кем он стал — надо было знать его деда. Ты, кстати, знаешь, почему его зовут Ангелом? Алиса покачала головой.