— Лайам — это неофициальный школьный фотограф, — объясняю я Люку. — Он состоит в команде, которая подготавливает ежегодные фотоальбомы выпускников. Работает в школьной фотолаборатории и пользуется здешними фотокамерами. Люк делает пометку и отпускает Даррена. Лайам идет следующим по списку. Костлявый, бледный, с глубоко посаженными темными глазами. Я слышала, как Мэдди называла его «чудиком». Его воспоминания о костре совпадают с остальными. Я пишу в блокноте: Дети согласовывают истории друг с другом? По словам Лайама, он не узнаёт ни один из предметов, найденных на речном берегу. — Ты делал снимки у костра, Лайам? — спрашивает Люк. — Групповые снимки? Короткий взблеск глаз. Он кивает. — Мы можем увидеть их? Он смотрит на раскрытые ладони, положенные на колени. — Лайам? — Я… я потерял камеру вместе с пленкой. — Он безутешно смотрит на нас. — Я напился, потом проснулся в палатке, а фотоаппарата уже не было. Это была школьная фотокамера. Я расписался за нее, а теперь ее украли. — Ты уверен? — спрашиваю я. Он кидает быстрый взгляд в мою сторону. Я думаю о снимке, который нашла в ящике у Мэдди, и вижу глубокое расстройство в глазах у Лайама. — Да, уверен. Камера пропала. Я спрашивал у всех. Никто ничего не знает, никто ничего не видел. Ее нет в отделении забытых и найденных вещей. — А как же пленка? — спрашивает Люк. — Ты вынимал катушки? Обрабатывал что-нибудь? Краснота поднимается по его шее к лицу. Он плотно сжимает губы и качает головой. — Кто мог украсть твою камеру? — Люк наклоняется вперед. — Почему? — Это… ценное оборудование. Наверное, поэтому. — Значит, ты не обрабатывал никаких снимков о той ночи? Краснота переходит на его щеки и поднимается ко лбу. Он качает головой. — Возможно ли, что ты снимал кого-то, кто не хотел быть замеченным, и поэтому камера пропала? — Я снимал как обычно на вечеринках. Не знаю. Наверное, кому-то не хотелось выглядеть пьяным или… в неприглядном виде… но мне никто не угрожал. Как и остальные, Лайам не знает ничего по поводу слухов. После его ухода в комнату входит Сима Патель, чьи родители содержат индийский ресторан в центральной части города. Поразительно красивая девушка — миниатюрная, хрупкая и грациозная. Она двигается как танцовщица; впрочем, она занимается танцами. Хотя ее семья имеет общее культурное прошлое с семьей Раи, Сима воплощает собой все, чего не было у Лиины. — Да, я видела Лиину той ночью. Она была в армейской куртке и камуфляжных брюках. Вместе с парнем, но я не знаю, кто он такой. Там было много приезжих, особенно лыжников и сноубордистов. Старших ребят из города, которые уже закончили школу. Парней вроде Дарша, которые работают на целлюлозной фабрике. Я снова думаю о фотографии девочек. Сима там есть. — Кто-нибудь делал ваши групповые фотографии? — спрашиваю я. Сима качает головой. Я пишу в блокноте: Почему они лгут? Что они скрывают? Сима узнаёт записную книжку на фотографии и подтверждает, что она принадлежит Бет. — Лиина крала вещи, — говорит она. — Однажды она взяла мою косметику, когда я оставила рюкзачок на скамье в раздевалке и пошла в душ. Одна из девочек видела, как это произошло. Мы устроили ей очную ставку, и она все вернула. Это было около двух месяцев назад. — Зачем Лиина могла украсть записную книжку? — спрашивает Люк. — Не знаю. Знаете, она делала разные глупости, чтобы привлечь к себе внимание, и обычно это плохо заканчивалось для нее. Может быть, она хотела звонить друзьям Бет и говорить гадости о ней или беседовать с парнями из ее списка. За ней водились такие дела. — Как насчет медальона? — спрашивает Люк. — Кому он мог принадлежать? Я внимательно слежу за лицом Симы. Она хмурится и кривит губы. Потом скребет ногтями тыльную сторону другой руки и качает головой. — Уверена? — спрашиваю я. — Раньше я такого не видела. Когда Сима выходит из комнаты, Люк говорит: — И, разумеется, она не знает, кто распустил слухи про Лиину. — Удивительная согласованность, — замечаю я. — Я бы сказал, подозрительная. Показания Нины Петровой тоже согласуются с предыдущими. И она подтверждает слова Дарша, который рано вечером отвез ее в общежитие вместе со старшей сестрой Натальей. Джепп Салливан, который, как и Трип, учится в выпускном классе, тоже очень высокий. У него широкие плечи, смуглая кожа и коротко стриженные темные волосы. Бледно-зеленые глаза контрастируют с его обликом. Когда он садится, то стул кажется детским стульчиком. Он подтверждает версию событий, изложенную Эми. Он не заметил Лиину на мосту, хотя его подружка Эми действительно сказала ему, что видела ее. Да, они поехали в греческую закусочную Ари за шаурмой. Там он немного поболтал с Даршем. Он даже не подумал о том, чтобы рассказать Даршу, что Эми видела его кузину, бредущую в одиночестве по мосту Дьявола. — Это не казалось… важным, — говорит он. — По крайней мере, в то время. Мне очень жаль. Правда, жаль, что мы не поняли, как это важно. Джепп выглядит искренне огорченным тем обстоятельством, что он мог бы спасти жизнь Лиины, если бы что-то сказал или вернулся проверить, все ли с ней в порядке. — В том-то и дело, понимаете? — говорит Джепп. — Никому по-настоящему не было дела до Лиины. Она… она всегда держалась особняком и вела себя странно, а теперь ее убили из-за этого. Я говорил с другими учениками, и девушки говорили, что они никогда бы не оказались на мосту в пьяном состоянии… но это неправда. Они все были пьяными. Но Лиина оказалась там совершенно одна, потому что… — он отрывает взгляд от нас и смотрит в пол, — …потому что она была одинокой. Чейенна Тиллерсон повторяет тот же рефрен, что и другие девушки. Когда Чейенна, симпатичная рыжая ученица с веснушчатым лицом, выходит из комнаты, Люк говорит: — Определенно, это выглядит отрепетированным выступлением. Как будто они заранее согласовали свои показания. Вопрос в том, почему? Что они скрывают? Следующей входит Мэдди, и когда она видит меня, то плотно сжимает губы. Опускается на стул и хмуро смотрит перед собой. — Мэдди, это Люк О’Лири. Он из RMCP и помогает нам вести расследование. Она кивает Люку. Я напоминаю себе держать рот на замке и занять наблюдательную материнскую позицию. Это скользкая почва. Фактически в этом маленьком и тесно сплоченном городе постоянно приходится действовать с оглядкой. Нельзя повернуться в супермаркете, в скобяной лавке или на почте, не подцепив какую-то нить, которая связывает воедино живую ткань Твин-Фоллс. — Да, я видела Лиину. Она сидела на бревне. — С мужчиной? — Да. — Вы знаете, кто он такой, Мэдди? Она молчит. Мой пульс учащается. — Мэдди? — спокойным, звучным голосом произносит Люк. Она избегает его взгляда. Сейчас она выглядит необычно бледной. Я ощущаю, как растет напряжение. — Если вы узнали этого мужчину, то должны нам сказать, Мэдди. Лиина исчезла после той вспышки ракеты в небе. Когда ее увидели в следующий раз, она была мертва. Она плавала в реке, изнасилованная и убитая. Если… — Там были не только дети. — Что вы имеете в виду? Она поднимает голову и сталкивается с пристальным взглядом Люка. — Там… там были и взрослые. — Какие взрослые? — спрашивает Люк. Она делает глубокий, судорожный вдох. — Мэдди? — Я… Прежде чем появилась ракета, мне нужно было сходить по малой нужде. Я много выпила, и… Мне не хотелось пропустить ракету, поэтому я поспешила в лес, по тропинке к туалетам. Там было несколько людей, дожидавшихся своей очереди, но мне действительно было нужно пописать. Кроме того, я не хотела пропустить зрелище. У меня был налобный фонарик, поэтому я пошла дальше, мимо летних душевых кабинок. А когда я присела в кустах, то услышала… разные вещи. — Какие вещи? — Тяжелое дыхание, сопение. Сперва я подумала, что это медведь, поэтому быстро натянула штаны. Но потом я поняла, что это люди… которые занимались сексом. — Она сглатывает. — Я осторожно продвинулась вперед, заглянула через кусты и папоротники, а потом… я увидела свет. У них был походный фонарь, отбрасывавший круг света. Я увидела… — Она откашливается. — Я увидела, что это была Лиина. Под… под…