— Я… да, я была не уверена, что вы можете получить доступ к таким вещам. — Есть многое, чего вы еще не знаете, Тринити Скотт. Он внезапно подается вперед и хлопает ладонями по столу. Я вздрагиваю. Он смеется, потом сипло хохочет. — Но я приложу все силы для вашего просвещения, юная Тринити Скотт. Возмущение нарастает изнутри, превращается в гнев, а затем перерождается в нечто гораздо более темное, сложное и глубокое. Я стискиваю зубы. — Так же, как вы «просветили» Лиину Раи? — спрашиваю я, глядя ему в глаза. — Вы были ее консультантом по профориентации, вы давали ей внешкольные уроки по английской литературе. Он проводит языком по нижней губе. — Да, все верно. Многообещающая ученица. Так скажите мне, что вы хотите узнать? Я немного смещаюсь на стуле, беру блокнот и карандаш и просматриваю свой список вопросов, потому что мои мысли разбежались в стороны. Я уже выбилась из графика, и мне нужно эффектное высказывание. Я сразу перехожу к одному из главных вопросов. — Почему сейчас, Клэйтон? Вы не говорили ни слова о вашем преступлении, но почему-то решили сделать это сейчас, — я делаю паузу. — За эти годы вы получили множество запросов от ученых, журналистов и авторов документальных детективов. Почему вы выбрали меня? Он откидывается назад и сцепляет руки за головой, демонстрируя свои мускулы. Доминантная поза. — Вы имеете в виду, зачем я выбрал хорошенькую начинающую радиожурналистку? Не потому ли, что старый Клэй Пелли хочет посмотреть на свеженькую, живую женщину? Он хочет, чтобы она пришла к нему, потому что ему наскучило столько лет жить за решеткой… потому что у него никого не было после четырнадцатилетней Лиины? Жар ударяет мне в щеки. Он снова подается вперед. — Как вы думаете, почему? Теперь будь осторожна. — Власть, — отвечаю я. — Ваше молчание было последним остатком некоей власти и контроля над Лииной и ее родителями. Вы лишили их объяснения в суде. Вы не дали прессе никаких ответов. Ваше молчание было чем-то вроде последней заявки на контроль над общиной Твин-Фоллс, над школой и учениками. Над следователями, которые пришли за вами, арестовали вас и посадили сюда, — я ненадолго замолкаю. — Но со временем эта власть истощилась, потому что никто больше не приходит к вам со шляпой в руке и не умоляет об откровенной беседе. О вас забыли. Вы потерялись за монотонностью времени в четырех стенах. Потом вдруг появляется популярный подкаст о настоящих преступлениях, и вы принимаете мое предложение. И… да, это своеобразное развлечение. У вас снова появляется возможность немного поуправлять чужим поведением, — я прищуриваюсь. — Например, поведением молодой женщины. Он ухмыляется и склоняет голову набок. — Но вы получаете кое-что взамен, правда? Расскажите, Тринити, в чем состоит ваша цель. Рейтинги? — Расширение аудитории. Да, больше людей будут слушать мои подкасты. И… ваш случай действительно интересует меня. — Мой случай нельзя назвать необычным. Мужчина насилует и убивает юную женщину. Это происходит постоянно. — Но учитель не каждый день становится насильником и убийцей. Муж. Отец. Это поднимает стоимость ваших акций. — Думаю, вы мне понравитесь, Тринити Скотт, — он широко улыбается. Сексуальный контекст считывается без труда. И мне вдруг становится нехорошо. Слишком много кофе и адреналина, слишком мало сна. И он мне не нравится. Отвращение подкатывает мне к горлу, и, что бывает очень редко, я задаюсь вопросом, что я вообще здесь делаю. Но часы тикают. У меня есть обязательства. У меня есть спонсоры. По многим причинам мне нужно довести дело до конца. — Давайте начнем с Лиины, — твердо говорю я. — Почему она? — Вы имеете в виду, зачем выбирать ее среди всех остальных учениц? — Да. Я получила копии всех материалов вашего дела. Судя по записи вашего признания, Лиина не случайно оказалась в ту ночь на мосту Дьявола. Пьяная и одинокая. В темноте, где никто не мог ничего увидеть. Вы пестовали ее. Вы нацелились на нее. Финал под мостом был результатом этого. Так почему Лиина? — Она была не такой, как остальные. — В каком смысле? На его лице появляется странное выражение. Скрипучий голос звучит еще тише, чем раньше. — Почему она была не похожа на остальных? Думаю, вы знаете ответ. Наверное, все знают. Лиина не была хорошенькой и сексуальной девушкой. Она была… слово «обыкновенная» было бы явным преуменьшением, да, Тринити? Кровь бросается мне в лицо. — Значит, ее внешность делала ее отверженной среди сверстников? Это делало ее более легкой мишенью? — Давайте, скажите это, — поддразнивает он. — Лиина была безобразной. Во всяком случае, так она сама говорила о себе. Другие девочки и мальчики из школы называли ее уродиной. Они придумывали ей разные клички: «толстуха», «чудо-юдо», «бетономешалка», — он следит за моим взглядом. — Они тиранили ее. — Значит, ею было легче манипулировать, поскольку она была лишена любви и внимания? Потому что она была изгоем? — Лиина была неуклюжей в обществе сверстников, и да, она изголодалась по ласке и доброжелательности. Но она также была одаренной девочкой. Поэтому она перешагнула через два класса в уроках английской словесности и поэтому я дополнительно занимался с ней. Думаю, в наши дни ей бы поставили диагноз «расстройство аутистического спектра». Она была талантливой поэтессой. Глубоко внутри нее обитала прекрасная душа. Люди не замечали эту душу за всем остальным. Я испытываю легкое потрясение. — И поэтому вы убили ее? Потому что она была одаренным изгоем и обладала прекрасной душой? Молчание. На его виске пульсирует жилка. Он оценивает меня, возможно, размышляет о том, что собирается сказать мне, изменяет свое мнение. Я нацеливаюсь на трещину, которую различила в его броне. — Вам нравилась Лиина? В его глазах мелькает огонек неподдельного чувства. Понимание ошеломляет меня, как удар: Лиина действительно нравилась Клэйтону. Мой интерес вытеснил страх. — А вы ей точно нравились, Клэйтон. Это очевидно из нескольких страниц ее дневника, которые удалось обнаружить. Она писала о том, как вы обучили ее юнгианской концепции Тени. Она писала, что у нее и у вас опасные Тени. Он барабанит пальцами по краю стола. Я наклоняюсь вперед и говорю: — Она мечтала выбраться из Твин-Фоллс. По ее словам, вы были единственным, кто понимал ее. Молчание. — Она доверяла вам, Клэйтон. — Я плохой человек, Тринити. Я удерживаю его взгляд и чувствую, как что-то изменилось. Атмосфера в комнате стала более гнетущей. Жаркой и душной. — Вы это хотите услышать? Что я ненормален? Так и есть. Я психически ненормальный человек, поэтому мое место здесь. — В какой момент у вас появилась мысль об изнасиловании и убийстве Лиины? — медленно, тихо спрашиваю я. — Или вы с самого начала хотели изнасиловать ее? Но потом, как вы признались следователям, вам не понравилось содеянное, поэтому вы вышибли из нее дух. Что это было? Проецирование вашего отношения к себе на другого человека? Молчание. Охранник стучит в окно и показывает два пальца. Остается две минуты. — Не очень-то хорошо выглядит, да, Тринити? — скрипит он. Мне нужен эффектный момент, яркая реплика. Время утекает между пальцами. — Почему вы хотите, чтобы мир узнал о вашем преступлении? — быстро спрашиваю я. — Что должны вынести слушатели из первого эпизода подкаста об убийце Джее Клэйтоне Пелли? Дверь открывается. — Тринити Скотт, я хочу, чтобы мир понял, что каждый из нас имеет внутреннюю тьму. Эту самую Тень. Даже вы. Но я не насиловал Лиину Раи. Он смотрит на меня. Мой пульс учащается, мысли разбегаются в стороны. Он понижает голос: — И я не убивал ее. Меня пронзает возбуждение, смешанное с восторгом. Я получила свою зацепку, свой эффектный момент. Теперь я могу задавать вопрос: правда ли, что в тюрьму отправили не того человека? Я заставляю себя сохранять спокойствие, не нарушать зрительный контакт, даже не моргать. Я даже не хочу признавать, что это значит лично для меня. У меня слезятся глаза. — Если… если не вы, то кто это сделал? — Время вышло, Пелли, — говорит охранник. Он берет Клэйтона за руку и поднимает на ноги. — Давай, пошли. Клэйтон слабо сопротивляется. — Кто бы это ни сделал, ее убийца до сих пор на свободе, — тихо говорит он со странным блеском в глазах. Охранник выводит его из комнаты. Дверь захлопывается. Я ошеломленно сижу на месте. Уходящий Клэйтон за окном оглядывается через плечо и смеется. Я слышу его смех, когда он исчезает в коридоре. И я слышу эхо его слов. Ее убийца до сих пор на свободе. Рэйчел